— Давай поговорим, — через силу выдавила Воканс, пока нечто вредное и злое нашёптывало ей разные жуткие сюжеты, а обида всё это поддерживала, непрозрачно намекая на то, что Люциус говорит исключительно о «ребенке», никак не включая саму девушку. Впрочем, это уже лучше, тихо подбадривал оттаивающее сердце рассудок, так как ранее Вика больше боялась того, что узнав о дитяти, Люциус потребует от него избавиться самым радикальным образом — абортом. Конечно, для чистокровного аристократа иметь бастарда это не просто ужасно, это реальный кошмар. А если общество прознает? В такие реалии взглядов магической аристократии Виктория была неплохо посвящена и подкована собственной бабушкой. Но лично Воканс была уверена, что Малфой ничего подобного требовать не имел права, ведь сам во всем виноват. Не хотел бы ребенка, думал бы головой и применял необходимые чары! И не то, чтобы она была как-то сильно против этого деликатного процесса, но она искренне считала, что это личный выбор любого человека, а она была против убиения собственного, пусть и не родившегося еще, ребенка! Поэтому, стоило гаду блондинистому заявить о своей «просвещенности», как мозг принялся лихорадочно придумывать ходы отступления, а руки сами собой потянулись к уже не столь плоскому как ранее животику. Правда настрой самого Люциуса Вику несказанно обрадовал, чего уже там — она сумела наконец чуточку расслабиться, но другие опасения в голове засели намертво. Вдруг попытается отобрать малыша?..

— Садись, — нехотя отпуская девушку, Люциус гостеприимно указал на мягкий диванчик, и безпалочковой магией разжигая огонь в камине, позволив оценить собственную силу. Взгляд Воканс сразу сделался несколько обреченно-решительным, сама она нормально магию применять без палочки уже не могла — случались стихийные выбросы магии. Меж тем, Малфой вызвал домового эльфа, который подобострастно поклонился хозяину, бросил нечитаемый еще взгляд на гостью и выслушав заказ, смылся исполнять. Из-за собственной задумчивости Виктория не обратила большого внимания на слугу Малфоя-старшего и хорошо, наверное.

Виктория молча плюхнулась на диван, смотря исключительно в огонь, она пыталась отстраниться от мира. Просто не было у нее желания поднимать взгляд выше и уделять внимание Люциусу, ведь она вновь залюбуется его четкими и породистыми чертами лица, невообразимо прекрасными глазами, длинной платиновой шевелюрой, которая приносит столько эстетического удовольствия. И зря она этого опасалась, потому что сам мужчина не отказывал себе в возможности любоваться любимой. Он так соскучился по ней, каждый день, каждую проклятую минуту без нее, вытаскивая из памяти, как из сундука полного драгоценностей, столь необходимые ему воспоминания, связанные с ней. Малфой сам себе напоминал скупца, который скрупулёзно перебирает родные черты, закрыв глаза. И сейчас сдерживаться у него не было ни сил, ни желания.

— Виктория, — выдохнул Люциус, приземляясь рядом с девушкой и подтягивая ее к себе, обнимая крепко-крепко. — Прости меня, — еле уловимый шепот трогает девичье сердце сильнее, чем она этого желает.

— Ты глупец, Малфой, — бурчит она, имея в виду, что не простит, не забудет. И точно Воканс не ожидала, будто он сможет так легко сдаться на милость победителя, ее милость.

— Да, ты права, — распущенные черные волосы немного цепляются за легкую щетину волшебника, но ему это не мешает. — Я — глупец, идиот и… — в этом мужчине признаться тяжелее всего, но он должен, просто обязан, — трус.

— Не трус, — тут же возмутилась Виктория, в первую очередь неожиданно для себя. Кем-кем, а трусом Люциуса девушка не считала, хотя сгоряча могла бы ляпнуть нечто подобное, но поразмыслив, в конечном итоге, приходила к мнению, что в гадком поступке Малфоя трусости не было. Он вообще всегда ей казался крайне надежным мужчиной, несмотря на то, что являлся ползучей рептилией!

— Нет, родная, — одна рука мужчины осторожно и нежно поглаживала спину Вики, а та не сопротивлялась. Не хотелось ей, желание воевать с волшебником как-то враз исчезло, забирая и силы. — Именно из-за своего необоснованного и глупого, теперь я это понимаю, страха, — Люциус немного отстранил от себя девушку, с болью во взгляде заглядывая в ее голубые очи, полные еще не пролитых слез, — я… Я бросил тебя в коридоре так… вскользь. Думал, от этого мне будет менее плохо — ошибся. Сильно ошибся, но считал, что так будет лучше в первую очередь для тебя.

— Лучше?! — возмутилась Воканс, а стекла в оконных рамах жалобно задрожали. Не от голоса девушки, конечно, она всегда умела контролировать собственные тональности, но вот ее магия сильно шалила. — Лучше для меня? — переспросила она хрипло, а затем утвердительно добавила, предпринимая попытку встать, — Ты издеваешься, Малфой! — попытка подняться оказалась неудачной, а мужчина немного растерял терпение.

— Люциус, — строго смотря на вздернутый носик, выдохнул он. — Называй меня по имени, Вика. И я не шучу. Просто… Мерлин, как же это глупо! — вспылил мужчина. — Мне было ужасно страшно, что ты бросишь меня первой и уйдешь к своему любимому Киру. Или будешь изменять, мучая тем самым обоих… Я же не знал, что он твой родственник!

— Что? Да я тебя люблю, гад парнокопытный! — вырвалось признание у Виктории, помимо воли. Просто, когда эмоции накрывают с головой, то язык бежит впереди мозга и стеснительности.

— Любишь? — впиваясь серыми глазищами в смутившуюся вдруг брюнетку, хрипло переспрашивает он.

— Д-да, Люциус, — выдавила через силу Виктория, опустив глаза долу, понимая, что даже в полумраке виден ее яркий румянец. Вдох-выдох. — Люблю почему-то, — буркнула она, вскидывая голову повыше и встречаясь со счастливыми глазами мужчины. А чего стыдиться правды и глупости собственного сердечка, которое растаяло, стоило этому мужчине шепнуть «прости»? Кажется она будет любить его всегда, несмотря на то, что он сделает или скажет. И Виктории это сильно не нравится… или не нравилось до того, как она узнала подноготную поступков Люциуса? С чего она вообще ему верит?

Не сильно сопротивляющееся тельце вновь стиснули в объятиях, а лихорадочный, счастливый шепот на ушко обжигал кожу Вики. Еще немного и ее сердце остановится, не выдержав столь сильной нагрузки, впрочем, счастье и некоторое облегчение не повод забывать обиды. Чуйка демонолога подло молчала, подсказывая таким образом хозяйке, что «трус» не соврал ей, ни единым словом.

— Где мы находимся? — спустя какое-то время спросила девушка.

— В Малфой-мэноре, — выпуская Викторию из объятий и поднимаясь, ответил Люциус.

— Как ты меня нашел? — вздохнув и обняв себя за плечи, так как несмотря на жар, исходящий от камина, в комнате было достаточно прохладно, полюбопытствовала она.

— Северус доварил наконец-то свое поисковое зелье, — хмыкнул Люциус, выходя в другую комнату. Меж тем, вернулся эльф с подносом. Его оценивающий взгляд сильно не понравился Воканс, но выяснять отношения с домовиком из-за косого взгляда? Увольте! Главное, что чай с тортом принес, и на том благодарность с низким поклоном.

— Спасибо, — пробормотала девушка, когда на ее плечи упал теплый плед. В груди разлилось приятное тепло от такой заботы, пока Люциус пытался поплотнее укутать ее. — Будем кушать бисквит, — категорично заявила Виктория, глядя на обмазанное кремом чудо кулинарного искусства, — он тоже сладкий, — понимая, что хочется именно противного белого крема, слабо запротестовала она.

— Ты испачкалась, — с улыбкой констатировал Малфой, бессовестно загребая двумя мальцами крем и мазюкая ими по кончику чуть вздернутого носика.

— Это ты меня испачкал! — возмутилась такому произволу Виктория, поворачивая голову к мужчине, который присел совсем рядом.

— Тогда, чтобы было честно, ты тоже испачкай меня, — хитро улыбаясь, предложил он.

— Вот и испачкаю! — согласилась Воканс, следуя примеру собеседника. Правда она не учла, что имеет дело со слизеринцем, который нагло и бескомпромиссно поймал ее сладкий пальчик губами, слизывая крем. — Ах, ты!.. — задохнулась от вредности некоторых Вика.