— То, что обещала на празднике в честь Хэллоуина, — напомнила я забывчивому мужчине, старательно смотря куда угодно, но не на него. — Вы сегодня вечером свободны, мистер Снейп? — глянула я на молчаливого преподавателя.

— Мисс Воканс, — задумчиво протянул Северус, — пожалуй, я обойдусь без всего этого…

— Ну, уж нет! — бурно запротестовала я, упирая руки в боки. — Так не пойдет, профессор, если я обещаю, значит обещанное выполняю и никак иначе. Поэтому, сегодня вечером в восемь я прихожу к вам, мы быстро варим зелье, я попутно рассказываю очень любопытную информацию о вас и вашей семье… — я застыла ненадолго, а затем исправилась, — о ваших корнях. А после, с чистой душой валю дальше копаться в семейных архивах, попутно… — я немного разогналась, забывшись с кем разговариваю. — В общем, иду на все четыре стороны.

— Мисс Воканс, — явно хотел возразить черноглазый, опешивший сперва от моего командного тона вместе с угрожающей стойкой, а затем всем сказанным, но кто же меня остановит?

— Я все сказала! — и быстро крутанувшись на месте, попутно хватая палочку в рукаве, трансгрессировала на кухню.

Решение о поспешном перемещении, скажу я вам, было слишком поспешным. Желудок скрутило так, что я согнулась пополам. В голове громко забили в тамтамы гадкие обезьяны, а рвотные позывы на некоторое время отбили у меня желание кушать, как и возможность дышать. Вследствие этого всего, я грохнулась на пол, повалив с собой стол, стул и какие-то кастрюли. Откачивали меня всем дружным эльфийским составом, малыши работали так усердно, что я вспомнила слова своего дяди о первой помощи «Если при спасении чьей-то жизни магловским способом, ты сломала кому-то несколько рёбер, молодец!». Видимо, домовиков тоже обучал премудростям целительства Кира, потому что те начисто забыли о магии, которую в стенах Хогвартса можно смело применять, и во всю мощь довольно сильных, как для таких тощих конечностей, пытались меня добить.

Зато потом было хорошо. Был вкусный крепкий черный чай, настолько крепкий чай, что меня чуть не вывернуло наизнанку. Впрочем, быстро закусив хлебом с маслом и медом, у меня дело пошло на лад. А мед в Хогвартсе такой вкусный, сто процентов натуральный, и от этого необыкновенно прекрасный. Пожалуй, этот сладкий вязкий продукт — единственный, который я готова употреблять литрами, не мучаясь угрызениями совести и рвотными позывами желудка, что… эм… нечто вредное и сладкое.

✡🔯✡

Ревность говорит нам, что мы действительно любим, подобно тому, как боль говорит нам, что мы живы.

Анри Дювернуа

Серебристое дымчатое облачко настигло кареглазую шатенку в одном из самых дальних закоулков библиотеки. Патронус, еще не обретший постоянную форму, голосом профессора зельеварения принес извинения (!) мисс Грейнджер и оповестил, что сегодняшнее совместное варение зелья отменяется по независящим от самого Северуса причинам. И вроде бы все хорошо, все культурно и упредительно, вот только… Гермиона бы сравнила это с тенью, упавшей на лицо весенним днем, когда на небосводе ярко светит солнце. Девушка будто даже почувствовала дуновение ветра, такого промозглого, холодного… бр-р.

Гриффиндорка передернула плечами и попробовала проанализировать ситуацию. А точнее, найти ответ на вопрос «Что могло помешать Северусу начать варить сегодня зелье? Ведь он сам сегодня прилюдно напомнил ей об этом!». Первые пришедшие в голову золотой девочки мысли были абсурдны. Ярким тому примером было «бабушка заболела». Затем, спустя несколько мучительных секунд, пока мозг Мионы лихорадочно работал, пришли ОНИ. Самые вредные и поганые мысли, поддерживаемые не менее недобрым чувством, как шипы на стебле прелестной огненной розы, впившиеся в сердце шатенки, из-за чего она затаила дыхание. Нехорошее гадкое чувство — ревность, захватило светлый ум и доброе сердечко Гермионы. После, уже не было покоя мисс Грейнджер, ее сознание, как заведенное перебирало миллионы «причин», почему Северус отказался от сегодняшней встречи. Каждая следующая мысль была все гаже, а хорошее воображение Гермионы сыграло с ней злую шутку, подкидывая всё худшие картинки. Даже столь горячо любимые гриффиндорской заучкой книги не помогали.

Спустя полчаса у мозга Золотого Трио было лишь одно желание, пойти и лечь в свою кровать, предварительно задвинув плотно тяжелые серебристые шторы на окнах — недавнее нововведение Воканс. Зарыться в огромное теплое одеяло с головой, оставив небольшое отверстие для циркуляции свежего потока воздуха. Но Гермиона Грейнджер не была бы собой, и тем более почетной представительницей своего родного факультета, поддавшись таким негативным мыслям и отправившись к себе в комнату прятаться от мира и реальности. Нет, гордость не позволила девушке поступить столь жалко, она подкинула девушке иную идею, которая, к величайшему позору, понравилась шатенке. Гермиона проследит за тем, кто придет к Северусу Снейпу сегодня вечером!

В том, что кто-то его навестит, девушка не сомневалась. Злая зараза ревность не давала жизни иным вариантам, а размышления на тему, что кто-то женского пола может явиться к ее профессору через камин — не рассматривалась. Наверное, по той причине, что будучи маглорожденной, Гермиона в последнюю очередь думала обо всех способах передвижения волшебников. Сама же девушка за всю жизнь всего лишь несколько раз пользовалась этим способом перемещения, и он не был у нее в ходу. Так же можно допустить, что у кареглазой включилось чувство самосохранения, которое быстро просчитало все возможности действий своей хозяйки, вспомни она о каминах. Ведь самоотверженная девушка могла и в покои зельевара полезть, проверяя свою «правдоподобную» теорию.

Впрочем, в своих предположениях Гермиона сильно не ошиблась. Просто ровно в восемь вечера у покоев Северуса Снейпа объявилась не какая-то мадам, которую можно было возвести в ранг любовниц профессора, а Виктория Воканс. И увидев подругу, Грейнджер самую каплю успокоилась и безмерно удивилась, когда из рук брюнетки выпали какие-то свитки. Тихо ругаясь на непонятном шатенке языке, голубоглазая девушка быстро собрала все пергаменты и постучалась в большую дубовую дверь. Открыл массивный деревянный проход достаточно хмурый профессор зельеварения, который издевательски вопросительно вздернул бровь, смотря на занятые руки Воканс. Он не предложил ей помощь, впрочем, брюнетка этого и не ожидала, но это не помешало ей закатить глаза к потолку, усиленно мысленно (так, чтобы стоящий напротив мужчина, услышал) кляня его манеры.

— У вас в личных покоях лаборатория имеется? — издевательски спросила Виктория.

— Нет, — коротко ответил брюнет и будь девушка его ученицей, то ее бы заморозил тон профессора, а так…

— Не удивлена, — хмыкнула Вика. — В таком случае, позвольте узнать, что вы здесь делаете?

— У меня тот же вопрос к вам, — скривил губы в подобии усмешки черноглазый. — Почему вы пришли сюда?

— А мне надо было под дверями вашей лаборатории мяться, в ожидании, когда вы соизволите прийти? — в тон зельевару ответила девушка, добавив в голос возмущенные интонации.

Голубые глаза встретились с жуткими черными глазищами, и Воканс не отвела взгляд, как делали тысячи людей до нее. Когда Курама находится в своей демонической форме, да еще и в бешенстве — вот тогда это пугающее зрелище, но брюнетку и это не всегда пронимает. Единственный, кто мог самим только взглядом заставить ее немного заткнуться, как бы это грубо ни звучало, был Киртан. Дядю Виктория всегда боялась и уважала, хотя безмерная любовь к родственнику была сильнее этих двух чувств вместе взятых.

— Сэр, — спустя какое-то время, решила пойти на мирную стезю Воканс, — я не хочу с вами воевать. Наоборот, вы мне очень даже симпатичны! — сообщила она, и дабы избежать неловкости, торопливо добавила: — Как человек. Поэтому, давайте сделаем все быстро и разойдемся по своим делам.

— Хорошо, — немного подумав, кивнул брюнет.

— Вот и замечательно, — улыбнулась голубоглазая, она вообще была довольно отходчива, в некоторых случаях. — Идемте!