Не мог, или просто не хотел, Северус Снейп замечать успехи извечной всезнайки Гриффиндора, а вот неудачи он подмечал с превеликой радостью! И указывал на них, брызжа желчью во все стороны, попутно говоря, как можно было избежать ошибки. Самое поганое, что зельевар видел, по выступающей на глазах Грейнджер влаге, насколько обидными были его слова, но не останавливался, пока не истрачивал весь запас своего язвительного красноречия. Впрочем, после того, как мужчина выплескивал собравшуюся в нем злобу за всю казалось жизнь, он начинал понимать всю гадость своего поведения и, как бы в это трудно ни было поверить, искренне раскаивался… мысленно. Тем более, после таких небольших взрывов, больно похожих на истерики, Снейп начинал уважать молоденькую коллегу, потому что она не только умудрялась выслушать его отзывы молча, сдержав при этом выступившие на глазах слезы, но и улыбнуться, как только мужчина умолкал, а затем, поблагодарив за «советы», гордо вскинув подбородок и расправив плечи удалиться. Таким образом, эта несомненно умная гриффиндорка показывала насколько выше она Северуса, что заставляло утихшую было бурю злости внутри мужчины вспыхнуть с новой силой. Исходя из этого, Северус Снейп бесился, так как некоторые поступали умнее его, и он с каким-то странным отчаянием искал новые поводы для придирок, чтобы так по-честному просто поговорить с Гермионой.
Вот и теперь, сидя и чувствуя себя натянутой струной, зельевар исподтишка смотрел на Гермиону, отчетливо понимая, что сложившийся расклад их отношений ему больше не подходит. Пора что-то менять. На память пришли более, чем полезные воспоминания о зубрилке, обожавшей редкие книги, и об хранящемся в его личной библиотеке множестве старинных томов. План в гениальной брюнетистой голове созрел быстро, осталось только его воплотить. Для этого зельевару придется собрать в кулак всю свою смелость и упорство, а еще капельку терпения. Так как мужчина понимал, что слишком долго трепал нервные клетки ведьмочке и за это надо будет заплатить. Хотя Снейп и возлагал надежды на большое чувствительное сердечко Гермионы и ее гриффиндорскую совесть, которая не позволит мучить бедного нетопыря, а также алчность к новым знаниям, которую Грейнджер проявляла в период своего ученичества. Положившись на прирожденное слизеринское коварство, капельку харизмы и кроху возможной привлекательности, Северус решился заговорить с учительницей рун.
— Мисс Грейнджер, — заставив вздрогнуть шатенку, тихо позвал Снейп. Выругавшись мысленно из-за реакции красавицы, мужчина тем не менее решил не сдаваться, — Слышал, вас интересовал рукописный талмуд «Единороги и их толкование в рунах» Хевлока Свитинга? — немного скучающим тоном спросил профессор, когда его сердце застыло на месте, а под ложечкой противно засосало.
— Да, — осторожный ответ и не менее настороженный взгляд, вызвавший огромную радость зельевара пополам с облегчением.
— В таком случае, можете заглянуть ко мне вечером и полистать, — пожал плечами Снейп, сдерживая необыкновенно широкую, шальную и необычную для мужчины улыбку, — если хотите.
— Правда? — широко распахнутые карие глазища, полные неверия, стали отличной наградой для Северуса. — Профессор Снейп, я с радостью!..
Никто из разговорившихся вдруг профессоров не заметил темного, непонимающего и недоброго женского взгляда. Хотя, возможно зелью необходимо больше времени для работы? Кто сказал, что результат будет мгновенным? Просто нужно запастись терпением и ждать!
oOo
С того рокового и памятного для Северуса Снейпа обеда прошла всего лишь неделя. Пыл мужчины не только не поубавился, а совсем наоборот — увеличился. Конечно, он не мог нарушить весь свой образ мрачного, замкнутого, строгого, временами желчного и несомненно ядовитого преподавателя. Авторитет — это авторитет, да и разрыв шаблона Гермиона Грейнджер, как и остальные обитатели Хогвартса, могла не оценить. Но понемногу скидывать ледяную маску самоконтроля и бесчувственности, показывая искренние эмоции — запросто. Тем более, что молоденькая профессорша магических рун сама повадилась бегать к нему каждый вечер, «дабы заглянуть в очередную редкую книгу из его библиотеки», а попутно приговорить чай и сладости, лично ею же принесенные, за неспешной, невероятно увлекательной и поистине незабываемой беседой. Молодая преподавательница действительно еще долгое время не могла отойти после их ежевечерних разговоров, обдумывая их целыми ночами, вспоминая при этом удивительно открытого Северуса.
Сегодняшним вечером всё должно было случиться, как и в семь предыдущих. Ничто не предвещало изменений, пусть лед давно тронулся с мертвой точки и даже начал подтаивать. Просто именно сегодня они оба, Гермиона и Северус, капельку опаздывали. Он — потому что задержался в больничном крыле, выслушивая завуалированные просьбы мадам Помфри о потребностях в новых лекарственных зельях, которые зельевар, женщина в этом уверена, может сварить. Мысли, как бы потактичней отказать коллеге, всё чаще посещали его совершенно не светлую, а вполне себе нормальную брюнетистую голову. И чем думает, а самое главное занимается, глубоко «уважаемый» директор школы?! Альбуса совсем не заботит здоровье детей, если в здешнем лечебном пункте не достаёт самых обычных зелий, которые приходится варить Снейпу, пусть и используя школьный запас ингредиентов. Она — так как обязана была проверить все эссе и контрольные работы старших курсов, дабы на выходных иметь побольше свободного времени, которое профессор рун собиралась уделить… библиотеке Северуса Снейпа. Впрочем, лгать самой себе Грейнджер было затруднительно. Некогда гложущая, а затем утихшая огромная симпатия, к Ужасу-Всея-Подземелий-Хогвартса, больно похожая на влюбленность, вновь вернулась, чтобы впиться острыми коготками в свободное сердечко гриффиндорки. И это всё вопреки многим досужим сплетням о ее страстной и горячей любви к Рональду Уизли. Нет, этого рыжего олуха она действительно любила, но лишь, как друга. К тому же выбранная им профессия игрока в квиддич, лично Гермионой за «профессию» не считалась и была несколько… презираемой. Еще профессору Грейнджер удалось (читать как «пришлось») поймать несколько злостных нарушителей порядка, то бишь комендантского часа. Отбой уже давно прогремел, а ученикам, несмотря на то, что завтра выходной день, всё равно надо было высыпаться вместо того, чтобы шастать по коридорам замка, словно неупокоенные души.
Именно при возвращении в свои уже родные подземелья поздним вечером с Северусом приключилось ЭТО. Назвать подобное просто «встречей» язык не поворачивался, и оттого ужасней всё было для профессора зельеварения. Мужчину в прямом смысле сбили с ног и впечатали в стену, прижав к ней своим подобием груди.
— Ну же, не сдерживайся, — более, чем страстно прошептали в шею остолбеневшему от шока, неожиданности и смешанных (категорично отрицательных) эмоций зельевару. — Я видела твои взгляды за ужином, — отвратительно громкий шепот и, вызывающие толпу мурашек из-за щекотки, не менее неприятные влажные поцелуи в шею вывели Снейпа из ступора, но попытка оторвать от себя вцепившуюся (как клещ энцефалитный) преподавательницу закончилась фатальной неудачей. — Знаю, ты страстный и горячий… — в явном бреду с Ужаса Хогвартса пытались стянуть мантию, чему мужчина активно препятствовал, попутно стараясь оттолкнуть от себя спятившую коллегу. Та в свою очередь уверенная, что проклятое зелье наконец подействовало, не обращая внимание ни на что, захотела насладиться его действием. Слишком долго она ждала… всего.
В этой суматохе никто не услышал тихий «дзинь!», с которым пустой пузырек соприкоснулся с каменным полом. Он покатился в сторону, неосторожно выпихнутый в процессе небольшой борьбы из не глубокого кармана женской преподавательской мантии, остановившись в углу, укрытом от людских глаз тенью.
Лучшего момента, чтобы явиться на шум, а вообще ей просто было по дороге к комнатам Снейпа, Гермиона разумеется не нашла. Зычное «Что за?!» угомонило слетевшую с катушек женщину, заставив замереть. Поза, в которой застала коллег профессор рун была более, чем красноречива, да и занятие… Из открывшегося было рта Северуса не успело вылететь ни единого звука, Грейнджер всегда умела тараторить, как никто другой. Неразборчивое «Извинитечтопотревожила!» было услышано мужчиной только из-за эха, а также превосходного слуха. Зрение у него было, к слову, не хуже, и выступившую влагу на ресницах, стоявшей не столь далеко, Гермионы заметить сумел.
