Они ехали на «Ситроене» Хлои, с трудом втиснув в багажник объемные чемоданы, спортивные сумки, лыжи и сноуборды. По пути один раз уже заправлялись, выпили кофе и мило пообщались с группой шведов, которые ехали покататься в Швейцарию.

– До следующей заправки километр, – ван Каальден показала на знак у обочины. Тербантен пролетела мимо него на скорости в сто восемьдесят.

Ангстрём высматривала огни заправки, но кругом простирался лишь освещенный луной ландшафт.

Тербантен повернула к съезду.

– Наверное, по другой стороне автобана, – предположила Бондони.

В этот миг перед ними вспыхнул калейдоскоп огней. Тербантен притормозила.

– Что здесь творится?

У раздаточных колонок рядами выстроились машины, их фары выхватывали из тьмы само здание заправки. В ночное небо устремлялись несколько слабых лучей – вероятно, карманные фонари.

Они вышли из машины. Тербантен не стала гасить фары.

Ангстрём сразу почувствовала, как холод пробирается сквозь джинсы и свитер. Впереди стоял автомобиль с немецкими номерами. Соня немного говорила по-немецки. Она подошла к машине и попыталась выяснить, в чем дело.

– С электричеством беда, – ответил водитель за полуопущенным стеклом.

Тот же ответ Соня получила от мужчины в комбинезоне возле одной из колонок.

– И теперь нельзя заправиться? – спросила она.

– Насосы работают от электричества, без него не получится выкачать топливо из резервуаров.

– А генераторов у вас нет?

– Увы, – рабочий развел руками. – Но скоро все наладится, будьте уверены.

– И давно это случилось? – спросила Ангстрём и обвела взглядом колонну автомобилей и заставленную парковку перед рестораном, тоже погруженным во тьму. Вечер пятницы перед праздничными выходными.

– Минут пятнадцать или около того.

«Около того», – подумала Соня. Она вернулась к своим и рассказала, что выяснила.

Тербантен хлопнула по крыше «Ситроена».

– По местам! – скомандовала она. – Доедем до следующей заправки!

Берлин

– Что значит «я не знаю»?

Министр внутренних дел стоял перед экраном. Это был крупный мужчина, в смокинге, с румяным лицом и редкими волосами. Он выглядел крайне недовольным. Вероятно, ему пришлось спешно уйти со званого ужина, если судить по костюму. Фрауке Михельсен не припоминала, чтобы хоть раз видела его в оперативном штабе министерства. Возможно, потому, что сама нечасто сюда заглядывала.

В зале не осталось свободных мест. Сотрудники всех гражданских структур, специалисты по информационным технологиям, федеральная полиция, службы общественной безопасности и чрезвычайных ситуаций. В той или иной мере Михельсен знала их всех.

На экране можно было видеть Хельгу Брокхорст из Федеральной службы по обработке информации и управлению в чрезвычайных ситуациях в Бонне.

– Все не так просто, – ответила она коротко.

«Неверный ответ», – подумала Михельсен.

– Если позволите, господин министр, – вмешался статс-секретарь Хольгер Ресс. – Возможно, господин Бедерсдорф сумеет прояснить ситуацию.

Конечно, куда же без него. Бедерсдорф долгие годы работал на Федеральный союз предприятий энергетики и водоснабжения, пока лобби-сообщество не пропихнуло его в министерство.

– Представьте себе электросеть как систему кровообращения, – начал Бедерсдорф. – С тем отличием, что вместо одного сердца бьется несколько. Это электростанции. От них электричество растекается по всей стране – как кровь по телу. При этом существуют различные линии, подобно различным сосудам. Высоковольтные линии можно сравнить с аортами, по которым энергия может в значительных объемах транспортироваться на большие расстояния. Затем электричество распределяется по линиям среднего напряжения, и региональные сети доставляют его до конечных потребителей, как капилляры доставляют кровь к каждой клетке.

При этом для наглядности Бедерсдорф демонстрировал все на себе, касаясь поочередно груди, рук и пальцев. Он делал это не впервые, и Михельсен без тени зависти признавала, что более доступной аналогии ей бы в голову не пришло.

– Здесь следует учесть два аспекта. Во-первых, чтобы содержать сеть в стабильном состоянии, необходимо поддерживать постоянную частоту. Как с кровяным давлением человека: если оно слишком высокое или низкое, мы теряем сознание. К сожалению, это и произошло с электросетью. И во-вторых, хранение электроэнергии сопряжено с некоторыми сложностями. Поэтому она должна циркулировать непрерывно, как кровь. Иными словами, должна производиться в тот самый момент, когда в ней возникает потребность. Объемы сильно разнятся в течение дня. Как сердце начинает работать быстрее, если человек вдруг пускается бегом, так и электростанции должны производить больше энергии в часы пиковой нагрузки. Или необходимо подключать дополнительные агрегаты. Я доступно объяснил?

Бедерсдорф огляделся. Несколько человек кивнули, и только министр хмурил лоб.

– Но как это могло произойти во всей Европе? Я думал, немецкая электросеть вполне надежна.

– В целом так и есть, – подтвердил Бедерсдорф. – В нашу пользу говорит и тот факт, что Германия дольше других сдерживала коллапс и одной из первых начала восстанавливать снабжение. И все же немецкая электросеть не изолирована от Европы.

Он нажал несколько клавиш, и на большом экране появилась карта континента, оплетенная сетью разноцветных линий.

– Это сводная карта европейских электросетей. Как нетрудно заметить, они тесно связаны между собой.

Карта сменилась схемой, на которой условные обозначения электростанций, фабрик и жилых домов были связаны линиями в одну сеть.

– Раньше производство и поставки электроэнергии осуществлялись национальными концернами. Но после либерализации рынков эта структура претерпела существенные изменения. Сегодня с одной стороны есть производители электроэнергии…

Иконка электростанции на схеме загорелась красным.

– …а с другой – поставщики.

Линии на схеме стали зелеными.

– Кроме того, в цепочку включились, – на схеме появился еще один значок с символом евро, – энергетические биржи, где производители и провайдеры обговаривают цены. Таким образом, электроснабжение в наши дни представлено множеством действующих лиц, и в ситуации вроде этой они должны прежде всего согласовать свои действия.

Михельсен сочла своим долгом дополнить его речь:

– И главная их задача состоит не в оптимальном снабжении населения и промышленности энергией, а в извлечении прибыли. Тут необходимо согласовать интересы различных сторон. И в сжатые сроки.

– Нам пока неизвестны причины, но можете быть уверены, что все мы преследуем общую цель. Нынешняя ситуация никому не принесет выгоды.

– То есть как вам неизвестны причины? – спросил представитель от службы общественной безопасности.

– Система устроена не так просто, чтобы объяснить с ходу.

– Сколько времени уйдет на восстановление снабжения? – спросил статс-секретарь.

– По нашим данным, к утру в большинстве регионов вновь появится ток.

– Не то чтобы я придираюсь, – вставила Михельсен. – Но речь идет о всей Европе. Предприятия еще не сталкивались с проблемами подобного масштаба, – она старалась говорить сдержанно. – Я отвечаю за управление в чрезвычайных ситуациях и защиту населения. Если к утру общественный транспорт так и не тронется с места, а вокзалы и аэропорты окажутся парализованы, если школы и социальные учреждения останутся без тепла, если будет нарушено водоснабжение и телекоммуникации – тогда у нас будут серьезные проблемы. На сегодня мы едва ли готовы к этому.

– Как вообще происходит восстановление подачи? – спросил министр внутренних дел.

В этот раз Бедерсдорф опередил ее:

– Как правило, на электростанциях подают напряжение по ограниченной сети и, когда частота стабилизируется, постепенно наращивают охват. Затем эти разрозненные части сетей объединяют и синхронизируют.

– И много времени занимают эти шаги?