Марта поставила тарелки в раковину, обернулась и не сдержала короткий смешок. Да, у неё получилась феерическая штука. Найдя в недрах кладовки пыльный набор из серии “сделай сам“, девушка недолго думая, сделала. Собрала из разноцветных пластиковых колечек забавную шторку для двери и перед самых возвращением хозяина квартиры закрепила над проемом между прихожей и комнатой.

Придя домой, Семён не обратил на пластиковые штуки никакого внимания. Просто отодвинул с прохода, увидел диван и был счастлив. Сейчас же ошарашенно хлопал глазами, пытаясь вспомнить, кто же подарил ему эту гадость? Очередной прикол от друзей? Воспоминания не шли в голову, а вот постеры на стене он узнал без труда.

Девушка наблюдала за его реакцией: улыбка сошла с лица, между бровями появилась морщинка, челюсти напряглись. Марта сделала шаг назад и врезалась поясницой в столешницу. Доигралась, он недоволен.

- Если тебе не нравится, я уберу! - молнией метнулась к стене, но на половине пути её рука попала в плен. Его пальцы плотно обхватили тонкое бледное запястье и удержали на месте.

- Не нужно, мне нравится. Как-то так я и хотел использовать эту стену. Только руки не доходили этим заняться, - большим пальцем медленно провел по гладкой, чувствительной коже. Марта испуганно вздрогнула и захотела выдернуть руку, но потом передумала. Интересно, что будет дальше.

А дальше было ничего. Просто ничего. Он её отпустил. Рука, что в миг стала свободной, ударилась о бедро.

-Только вот это уберем, - Семён подошел к стене и аккуратно снял оттуда все, что касалось группы “Кроличья нора”. - Эти воспоминания я не хочу воскрешать.

- Прости, - девушка рассматривала пол из темного ламината под ногами. - Я думаю, это круто, когда человек умеет на чем-то играть. Петь в группе - классно же.

Повисла неловкая тишина. Марта разглядывала рисунок на полу и переминалась с ноги на ногу. Семён шуршал плакатами, медленно скручивал один за одним и убирал обратно в кладовку. Оба понимали, что ситуацию нужно разрядить, и оба не знали как.

- Хм, хочешь сыграю? - внезапно предложил доктор и взял в руки одну из акустических гитар, на светлом древесном боку которой красовался разноцветный пацифик. Марта так удивилась, что отогнала угрызения совести и страх.

- Правда? - губы чуть дернулись, снова найдя силы на улыбку. Она слышала такую музыку только на главной улице города, где постоянно кто-то зарабатывал игрой на всем, чем ни попадя. Для неё же никогда никто не играл. Это было интригующе. - Я с удовольствием послушаю.

- Если знаешь слова, можешь подпеть, - улыбнулся мужчина и присел на диван, устроился поудобнее и начал медленно перебирать струны. Мелодия была незнакомая. Марта села рядом и прислушалась, наслаждаясь звоном каждой струны. Зажмурилась от удовольствия. Она не знала, хорошо или плохо он играет. Ей просто нравилось это слушать.

Пока он не запел. Своим тихим, чуть хрипловатым голосом.

Я очнулся рано утром,

Я увидел небо в открытую дверь.

Это не значит почти ничего,

Кроме того, что, возможно, я буду жить.

Я буду жить еще один день,

Я не смертельно болен.

Но я в лазарете, стерильный и белый

И не выйду отсюда пока не придет,

Не выйду отсюда пока не придет…

Марта улыбнулась, опять поет про больницу. Слова незнакомые, но какие-то очень трагичные, в каждом будто заключена боль выстраданной мудрости. Семён пел тихо, но так, будто переживал каждое, пропускал через клетки тела и являл миру. Сейчас девушка чувствовала себя этим миром и боролась с желанием коснуться плеча Семёна, медленно провести по нему рукой и сказать: “Я здесь, я поддержу тебя”. Хотя, чего греха таить, поддержка в первую очередь требовалась ей самой и…

Доктор твоего тела,

Доктор твоего тела.

Доктор твоего тела,

Доктор твоего тела.

Я не буду лгать врачу:

Это было и раньше,

Мой приступ не нов.

Это не значит почти ничего,

Кроме того, что, возможно, мы будем жить…

Доктор её тела сейчас сидел рядом, медленно перебирал пальцами струны и заканчивал свою тихую песню, от которой внутри собирался комок то ли горечи, то ли нежности. Марта шумно выдохнула, когда струны зазвенели в последний раз.

- Это было потрясающе, - иначе описать эмоции она не смогла. - У тебя настоящий талант.

- Смеешься? - хмыкнул Семён. - Я гитару в руки с прошлого лета не брал. Думал, пальцы забыли, как это делается.

- По-моему, здорово. Еще что-нибудь сыграешь?

Её огромным зеленым глазами, ждущим и блестящим невозможно было отказать. Сейчас эта девушка смотрела на него с неподдельным восхищением и не скрывала этого. На него никто и никогда не смотрел так.

- Надо что-то известное. Эту ты точно знаешь.

Музыка вновь наполнила комнату до краев. Да, Марта знала эту песню. Все девочки её знают, по крайней мере, ей так казалось. По крайней мере, припев.

Я пытался уйти от любви,

Я брал острую бритву и правил себя.

Я укрылся в подвале, я резал

Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь.

Выразительный взгляд серых глаз и ей пришлось подхватить тихое:

Я хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой,

Я так хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой

И я буду с тобой.

Он смотрел на девушку, практически не мигая. Стеклянный взгляд, проникающий сквозь кожу и волю, но не видящий. Семён пел, пел вместе с ней, но не для неё. Каждое слово - укол иглой. Болезненный, медленный, прожигающий.

Твое имя давно стало другим,

Глаза навсегда потеряли свой цвет.

Пьяный врач мне сказал - тебя больше нет,

Пожарный выдал мне справку,

Что дом твой сгорел.

Мурашки пробежали по её коже, девушка потерла плечи. Он сильнее ударил по струнам и запел чуть громче, подхватывать на этот раз было страшно, но под этим взглядам не смогла перестать петь. Сейчас это было нужно ему, её интуиция вопила во всю. “Я хочу быть с тобой” снова звучало из его уст для кого-то далекого и недостижимого.

Сердце до боли сжалось на…

Я ломал стекло, как шоколад в руке,

Я резал эти пальцы за то, что они

Не могут прикоснуться к тебе.

Я смотрел в эти лица

И не мог им простить

Того, что у них нет тебя

И они могут жить.

Марте отчаянно захотелось хотя бы одним глазком взглянуть на женщину, которой сейчас пел доктор. Пробраться в его мысли и узнать, о ком он думает, найти её и сказать, что она идиотка. Она нужна ему. Тоска в каждом слове по кому-то незримому и очень нужному пробирала до костей, продиралась сквозь мясо, попадала ледяными кристаллами в вены и растекалась по телу.

Последний аккорд, Семён очнулся от наваждения.

-Прости, я увлекся. Думаю, на сегодня концерт окончен, - поднялся с дивана и поставил гитару у стены. - Ты неплохо поешь, кстати. Приятный голос.

- Спасибо, у тебя просто супер получается, - поддержала обмен любезностями, когда оцепенение, наконец, спало.

- Ничего особенного, - пожал плечами. - А теперь, как ты смотришь на то, чтобы прогуляться за твоими вещами? Ключи от квартиры у меня - соберем все необходимое. Пока ты не нашла в моей кладовке еще что-нибудь интересное и по стенам не развесила.

- Плакаты с голыми женщинами я выкинула, - Марта хихикнула, поймав его недовольный взгляд.

- Вот так и уходят в небытие сладкие воспоминания юности, - доктор не расстроился и даже не разозлился. Плакаты были привезены с одной из съемных квартир, и уже десять лет доживали свой век к свернутом виде. Он перевозил их по привычке и даже не вспоминал о том. что в этих пыльных рулонах. Просто закидывал их в машину, а потом выгружал снова. Хоть у кого-то хватило ума их выбросить. Но ради приличия грозный взгляд на Марту бросил, вот только девушка совсем расслабилась после хорового заунывного пения и вместо испуганного взгляда начала смеяться.

От сердца отлегло. Кажется, она потихоньку оживает. Но тут же все внутри напряглось снова - разговор откладывать нельзя. Пора установить правила.