60

Госпожа Анита читает Карла Маркса. Под «агрессивными» классами может пониматься либо пролетариат, либо буржуазия; правящие классы неизбежно становятся мишенью ненависти угнетенных.

61

Политические склонности Бобби по природе своей ретроградны: он не хочет, чтобы ему навязывали классовое равенство.

62

Огромная цепь — символ контроля и неволи. Звуки — возможно, танки. Громадная туфля — мужская или женская? Вообразите миллионы бесхозных туфель в концлагерях. Или же вообразите элегантную туфлю Аниты, разросшийся фетиш, что летит прямиком в голову Бобби, обернувшись оружием. В лагерях Лурье ежедневно видел трупы. Расчлененные тела не были специально разорваны или разрублены садистами. Но автор видел людей, распавшихся на части, — либо сожженных в печи, либо просто сгнивших.

63

«Возможно». Слово повторяется девять раз — автор неохотно повествует о чудовищных «фактах». Он бы предпочел, чтобы мы сочли все это вымыслом.

64

В лагере Штрутгоф восемьдесят шесть скелетов готовили для использования в качестве учебных пособий в Страсбургской медицинской школе. Работа не была завершена. Союзные войска обнаружили промышленного вида цистерны необычной формы, заполненные жидкими химикатами, а в них расчлененные останки, брошенные нацистскими врачами. Лурье был заключенным в другом лагере и вряд ли оказался очевидцем подобных процедур, но, возможно, слышал о них позднее. (Pressac, Jean‑Claude. The Struthof Album: Study of the gassing atNatzweiler-Struthofofthe eighty-six Jews whose bodies were to constitute a collection of skeletons: a photographic document. Beate Klarsfeld Foundation, 1985; из коллекции Центра еврейской истории, Нью-Йорк.)

65

В польском концлагере Треблинка «обер-штурмфюрер СС Франц Штангль приказал соорудить бутафорскую железнодорожную станцию: часы с нарисованным циферблатом неизменно показывали шесть вечера, были построены [фальшивые] будки билетеров, вывешено расписание, а на фасадах сортировочных бараков нарисованы указатели. Делалось это с целью внушить новоприбывшим жертвам ложное спокойствие, иллюзию временного перевалочного пункта». (Yitzhak Arad. Belzec, Sobibor, Treblinka. Bloomington: Indiana University Press, 1987.) Образ часов, которые больше не показывают правильное время, передает ощущение потери контроля над обстоятельствами — время в контексте жизни жертвы закончилось. У фантастического циферблата Лурье человекоподобные руки-стрелки, усики насекомого — часы нефункциональны, и это внушает первобытный ужас.

66

Бабушка, мать, сестра, а также Люба, возлюбленная Лурье, в числе других 30 тысяч жертв были убиты в Румбульском лесу под Ригой 30 ноября либо 8 декабря 1941 г. Поэтому в работах Лурье то и дело всплывают цифры 3 и 4: три расчлененные женщины, четыре Госпожи, четыре раба. Великанши — три женщины становятся гигантскими, две — роботоподобным оружием… а затем распадаются на идеальные части тела. Третья игнорирует остальных, поглощенная собственным страданием. Возможно, в этой сцене возникают Анита и три ее подруги-домины, воюющие друг с другом, и сцена предвещает увечья Джуди. «Расчленение» — женщины, переставшие быть членами семьи Лурье. Возможно, автор видит расчлененным и самого себя. Во вселенной рассказчика не существует целой, нормальной женской фигуры.

67

Маленький, нежный палец женской ноги преображается в калечащее оружие. Проникновение пальца в рот Бобби вызывает видение войны, разрушения и расчленения. Столкновение этих действий и образов исполнено отголосков травмы. В Бухенвальде, где Лурье находился до конца войны, были задокументированы две формы сексуального насилия над заключенными: гомосексуальное насилие над русскими и польскими мальчиками (совершалось как нацистами, так и другими заключенными) и насильственное посещение лагерных борделей. Любой сексуальный опыт, полученный Лурье в лагере, неизбежно был насильственным и травмирующим, а со временем встроился в его садомазохистскую матрицу.

68

В одном черновике «Дома Аниты» после финального предложения предыдущей главы — «Все эти видения являлись мне при поклонении ноге Аниты» — Лурье добавил: «и до минуты, когда она меня прогнала». Бобби вел себя так неподобающе, что едва не потерял должность, однако автор решил его пощадить.

69

Как и Бобби, жертвы Третьего рейха не интересовались теориями своих «Господ» и не сочувствовали их «тяжкому бремени господства». Анита постоянно пытается заинтересовать Бобби аспектами рабства за гранью физического. Для раба это мучительно. Он не желает освобождения. Нацистов равно иррационально не интересовало постоянное сохранение рабской силы; Третий рейх выжимал из своих заключенных всё до последней капли. Помимо жестокого голода и других физических истязаний была распространена стерилизация, дабы рабочая сила не размножалась. У Бобби нет и не может быть любви, совокупления, продолжения рода. То есть в теории Аниты и впрямь есть серьезные недостатки: «если она не позаботится обо мне физически», у ее Расы Господ просто не останется живых рабов. Что и случилось с Расой Господ в конечном итоге.

70

Автор придает арт–дилерам и коллекционерам черты нацистов, описывает их сатирически и издевательски. Гельдпейеру и «торговке художниками» Ханне Поланитцер предстоят всевозможные карательные сексуальные пытки и насилие. Прототипом Гельдпейера, как уже отмечалось ранее (см. примеч. 8), возможно, послужил Генри Гельдцалер, крупный арт-критик и куратор, известный в тот период, когда Борис Лурье вращался на нью-йоркском арт-сцене. Фамилия, вероятно, происходит от gold — золото и Zahler — плательщик, кассир (нем.); так или иначе, имя намекает на пересчет золота. Художнику, дабы обеспечить себе финансовую стабильность, надлежало добиться расположения Гельдцалера и поддаться его влиянию.

71

Как и при «маслоделии» в саркофагах, причинение боли и страдания превращаются в терапию, апеллирующую к высшим уровням сознания: пытки форсируют объединение интеллектуального процесса с рабской преданностью.

72

Анита выворачивает наизнанку постулат Платона о том, что видимости нереальны и должны уступить место знанию и мудрости. Для Аниты здесь важнее, что доктор выглядит человеком высокого социального статуса, хотя в действительности он ее личный «бедняк».

73

Чтобы исправно исполнять роль интеллектуала в авангардных Учреждениях Манхэттена (Дом Аниты — предварительное испытание перед допуском к этому миру), доктор Гелдьпейер должен ограничить свой контакт с миром реальным. Посему его «стерилизуют». Его ноги и половые органы обернуты полиэтиленом. Его анальный проход заблокирован. Ему, похоже, запрещено мочиться. Госпожа не прикасается к нему голой рукой. Фетиш чистоты/дезинфекции направлен на защиту не столько доктора, сколько атмосферы Дома.

74

Спустя десятилетия после пародии Лурье арт-жаргон, или, как его иногда называют, «международный художественный английский», продолжает распространяться к повсеместному недоумению профанов. Бобби и остальные слуги вынуждены слушать новый, невнятный, решительно непостижимый язык, который ныне мы обнаруживаем в любом журнале, посвященном искусству.