— Леш, — на плечо опускается такая родная ладонь брата, — ты не виноват. Никто не виноват, так сложилось.

— Я такой бесполезный игрок, — выдыхает он.

— Неправда. У тебя кровь, — Антон смотрит на его губу.

Да вот только Миранчуку-старшему все равно. Даже если бы он весь истекал сейчас кровью, было бы все равно. В голове только одна мысль. Он подвел всех, всю команду и весь тренерский штаб. Провел отвратительный матч. Поистине ужасное возвращение после длительного отсутствия.

А все из-за чертового одиночества, разливающегося в груди. Ему не хватает поддержки, понимания. Раздевалка мгновенно опустела, будто там никого и не было. Даже не хотелось идти домой, потому понимал, что там ждала его тишина и полная темень. Надоедать брату не хотелось, как никак, у него своя жизнь, и быть обузой явно не в лешином стиле. Парню хотелось любви. Ему хотелось Киры, которая бы поняла. Которая одной своей улыбкой окрасила бы всю квартиру в яркие краски, затмила собой любое солнце и добавила бы насыщенности в серые будни. Но она далеко. Даже не знает о нем, не представляет, что где-то в мире может быть Миранчук.

Да вот только Леша безумно сильно ошибается. Она смотрела этот матч и держала кулаки за парня. Каждый раз подпрыгивала, реагируя на гол Локомотива, и сжималась от страха, когда что-то происходило с Миранчуком. А на удаление и удар Богуславская отреагировала слишком больно. Из ее глаз сами покатились слезы и казалось, будто ее сейчас ударили и разбили в ответ губу. Но только все это происходило с Лешей, а она и поддержать его не могла. Просто не знали друг друга, были разведены на разные полюса без какого-либо права на встречу.

Ей осточертели привычные будни. Работа уже не могла привести в порядок мысли и даже излюбленное место вызывало лишь тошноту. Пространство давило на нее, хотелось сбежать куда-то. И сбежала. В парк, в надежде спокойно закончить проект, сроки которого уже поджимали. Ее задачей было передать максимально сильно и красиво эмоции людей. Кто-то плакал на этих фотография, кто-то радостно смеялся, а кто-то просто безразлично смотрел в пустоту. И если бы девушку сейчас попросили предстать перед объективом, она бы отнеслась к последнему типу.

После пробуждения и прыжка с парашютом, подпитанным истерикой, больше не хотелось ровным счетом ничего. Просто спрятаться, чтобы ни единая душа не могла ее найти. Даже чувствовать не хотелось. Не было сил. Кира будто поставила на себе крест, что уже не сможет построить отношения. Не хотелось любить и отдавать душу мужчинам. Да у нее даже ребенка не получалось воспитать, все обязательно заканчивалось максимально плачевно. И даже если бы сейчас возник Миранчук, она бы не смогла вернуть все. Не могла пересилить себя и попытаться снова довериться эмоциям. Не ее это.

— Девушка, не подскажете, который час? — обращается к ней парень.

— Половина четвертого, — говорит Богуславская и смотрит на него. Он ходит по кругу, держа в руках букет. — На сколько опаздывает?

— Два часа, — вздыхает он. — А ваш?

— А я одинока, просто работаю тут, — Кира пожимает плечами и пытается выдавить улыбку. Довольно тяжело признать, что больше в ее жизни нет любви, и не будет ей места, кажется, никогда.

— Желаю вам обрести свое счастье. А я свое, видимо, потерял. Это вам, — парень протягивает букет и улыбается.

Да вот только и Богуславская свое счастье уже потеряла. Может стоит все бросить? Улететь, убежать, пропасть со всех радаров хотя бы на какое-то время. Ее даже искать никто не будет, просто некому. Мама пытается поддерживать с ней отношения, но только все впустую. Нет больше того доверия, как бы они обе не пытались его восстановить. Все осталось позади, увы, многие события просто не забыть. Они будут напоминать о себе снова и снова, виснуть мертвым грузом, который когда-то сломит одну из них.

Девушка открывает вкладку авиакомпании. И как бы сильно она не боялась летать, не может больше находится здесь. В этой чертовой Москве, ходить по одному городу с Миранчуком и не иметь возможности встретится. Ее бесит каждый сантиметр этого города, каждый человек, идущий ей навстречу. Она подсознательно продолжает искать в каждом из них Лешу, да только все это безрезультатно и больше похоже на обреченность. Такое чувство, будто она просто сходит с ума. И это не нравится девушке. Ей хочется просто вдохнуть полной грудью, хоть понимает, что никогда не сможет этого сделать. Выбирает во вкладке Лондон и заказывает билеты. Выбирает лететь через неделю, чтобы закончить всю работу, провести заключительные съемки, получить зарплату и бросить все. Этот город, маленькую квартирку и Лешу, который никаким образом не выбивается из ее мыслей.

***

Алексей чувствует, как боль отступает только рядом с матерью. Как никак, эта любовь не сравнится ни с чем. Он всегда может быть уверен во взаимности и заботе. Миранчук просто обожает такие домашние, уютные вечера, ведь только во время них может жить. Улыбаться, смеяться и радоваться. После комы парень слишком часто походил просто на огромную тучу, а после провального матча с Зенитом, казалось, практически впал в депрессию. И никто не понимал, как помочь футболисту вернуться к привычному ритму, стать собой, веселым и озорным, местами таким ребенком.

— Я переживаю за тебя, Леш. Ты будто сам не свой, — поглаживает его руку Елена.

Она не может найти себе места, видя, как ее сыну сейчас плохо. Хочется помочь, да вот только нечем. Женщина еще несколько раз виделась с матерью Киры, ведь их объединяла общая беда, и только они могли максимально сильно понять и поддержать друг друга. Да вот только состояние Леши ее совсем не радовало. Он угасал на глазах.

— Не могу никак осознать, что целый год прошел мимо меня. Я столько всего упустил и продолжаю упускать, — говорит он и ведь даже практически не врет, скорее не договаривает о некоторых событиях.

— Я понимаю. Но тебе остается только жить дальше, чтобы наверстать этот год. Встать после падения и показать, насколько же ты классный.

— Мам, а у тебя было, что ты безумно любишь человека, но просто не можешь быть с ним?

— Конечно было, сынок, — грустно улыбается женщина.

— И что при этом делать?

— Продолжать бороться, Леш. Невозможно, чтобы жизнь развела по разным полюсам двух любящих людей. Но вот если ты отпустишь, то она точно разведет. Просто не останавливаться. А любая борьба поощряется.

Продолжать бороться. А если дальше просто нет сил? Нет веры, что это к чему-то приведет. Миранчук уже медленно стал разочаровываться и отпускать. Нет сил на все это. Просто хочется отключить эмоции и не чувствовать больше ничего.

— Простите, что опоздал, были дикие пробки, — на кухню влетает запыхавшийся Антон и целует мать в щеку. — Привет, Леха. Слушай, мне тут Локо вместо одного билета дал два. Я брал для Текилы, а вот второй некуда деть. Забери себе, вдруг пригодится.

— Вдруг, — пожимает плечами Леша и кладет билет в рюкзак, осознавая, что он там пролежит как минимум несколько месяцев совершенно нетронутым. Ему некого было приглашать.

— У нас завтра с тобой утром фотосессия, будь добр, сделай дружелюбную морду и перестань быть бякой, снимки Палыч просил красивые, — усмехается Миранчук-младший и вызывает улыбку на лице брата.

***

Кира с самого утра настраивает технику. Понимает, что это ее последняя съемка под руководством этого агентства. Со следующей неделе она уже будет в Лондоне, смотреть на проливные дожди и мерзнуть от холодных ветров. Хочется провести все на высшем уровне, чтобы потом о ней вспоминали только хорошими словами. А может когда-то она вернется. Поймет, что Англия — это не ее, и без Москвы и привычной работы просто не может жить.

— Ты хорошо подумала насчет переезда? — спрашивает у нее руководитель.

— Да, Ник, не могу больше так. Надо что-то менять. Но я могу вернуться. Ты же лучший начальник в мире, — улыбается Кира.

— Я буду скучать, Богуславская.

— И я, Ник, — девушка обнимает его.