У неё уже не было и тени сомнений относительно своего будущего. Пипетка хотела стать журналисткой и снять репортаж о любимом персонаже – президенте. Она двигалась к намеченной цели: подала документы на журфак, а пройдя по конкурсу, стала прилежно учиться, ожидая своего часа…
Прошло ещё два года. В своём личном кабинете в Доме правительства сидел экс-президент, ставший к тому моменту премьер-министром. Как всегда бодрый, целеустремленный, он уверенными движениями перебирал важные государственные бумаги, нажимал кнопки телефона правительственной связи, отдавал распоряжения, выслушивал отчёты. В день своего рождения он вовсе не планировал засиживаться на рабочем месте, и только несколько срочных дел заставили его в это промозглое октябрьское утро находиться здесь.
На столе лежала какая-то глянцевая брошюра, которую с утра принёс руководитель пресс-службы. Премьер взял её и начал перелистывать. Это был календарь на следующий год. На каждой странице размещалась фотография симпатичной полуобнажённой девушки, каждая из которых, исходя из заявленных данных, была студенткой журфака. Записка главы пресс-службы гласила: «Это календарь на следующий год, который специально выпустили к дню Вашего рождения».
Премьер с интересом перелистывал страницы, беглым взглядом оценивая достоинства студенток, и читал приписанные к каждой фотографии поздравления. Но особое внимание привлекла одна из девушек, которая обещала поздравить его лично, если он сам позвонит ей по упомянутому на полосе номеру телефона. «Да-а-а…, – задумчиво протянул премьер, разглядывая фото. – На что только не пойдёт пипетка в погоне за мечтой когда-нибудь стать клизмой…».
– В сущности то же самое, – слегка улыбнувшись, произнёс Майкрофт.
– То есть мимо.
– Скорее всего, да. Вряд ли для шифрования стали бы использовать настолько оригинальный текст. Но окончательные выводы, конечно, делать экспертам. – Майкрофт положил листы с текстами на стол: – Ну, а что насчёт источника, который вывел тебя на убитого? Его допросили?
– Да. У него безупречное алиби и никаких мотивов. Просто много контактов в своей профессиональной среде по обе стороны Атлантики.
На лице Майкрофта отобразилась глубокая задумчивость.
– Ну, а что мы знаем о самом Дреббере? Что это был за фрукт?
– Довольно занимательный тип. Родом из Юты, родился и вырос в местной общине мормонов. Самой влиятельной в этом штате, надо заметить. Но в родных пенатах не прижился. Увлёкся журналистскими расследованиями и много лет подвизался на этой ниве. Но со временем, надо полагать, работа ему наскучила, и он стал разбавлять серые трудовые будни шантажом собственных коллег по цеху, в руки которых попадала дорогостоящая информация, составлявшая государственную тайну США.
– Ничего себе хобби для провинциального обозревателя.
– Да, интересный персонаж. В результате, разумеется, он нажил себе врагов в собственной профессиональной среде. Более того, по странному совпадению, несколько журналистов, с которыми у Дреббера возникли конфликты, погибли при загадочных обстоятельствах. А сам он вскоре уехал из Нью-Йорка обратно в Солт-Лэйк-Сити, где, впрочем, провёл чуть меньше года. Он обратился в полицию с жалобой на неустановленных лиц, которые, как он утверждал, интересовались его прошлой работой и угрожали физической расправой. После этого просто исчез из Юты и вскоре объявился здесь, в Британии. Есть версия, что из Штатов он вначале нелегально переправился в Мексику, откуда и приплыл под чужим именем сюда. При этом так и не было установлено, кто стоял за угрозами в его адрес: помимо коллег по цеху, у Дреббера, насколько я понял, был какой-то имущественный спор с земляками.
– Однако средствами он, судя по всему, обладал, раз смог тайно бежать из США и поселиться в не самом дешёвом мегаполисе земного шара.
– Очевидно, да.
– Итак, получается, что в его смерти были заинтересованы в Штатах.
– Причём, очень многие, заметь.
– М-да…
Возникла пауза, которую прервал Шерлок:
– Послушай, Майк. А ты действительно уверен, что в высоких кабинетах не жонглируют темой русского следа лишь для того, чтобы…
– Что ты имеешь в виду?
– Дреббер.
– Шерлок. Давай мы все, каждый из нас, будем аккуратно и чётко делать свою работу. Я знаю, что ты хочешь сказать, и понимаю твои сомнения. Тем более, что сам причастен к их возникновению. Да, смерть Дреббера, весьма вероятно, не связана с активностью русских служб. Но в таком случае это убийство просто не имеет отношения к нашему кейсу. Так?
– Конечно, Майки, – с сумрачным видом произнёс Холмс-младший. – Но гибель этого типа, скрывавшегося в Британии от преследователей из США, точно не приблизит меня к пониманию, есть ли связь между скандалом в Штатах, вызванным победой Трампа, и дрязгами в нашей Палате лордов.
– Что ты хочешь сказать? Этого толстяка-мормона, сбежавшего от своих собратьев, могли убрать, чтобы до него не добрались мы?
– Не всё так просто. Гриннер, а я не вижу никаких оснований подозревать его в неискренности, убеждён, что этот гость Туманного Альбиона, столь неудачно сбившийся со счёта, поглощая снотворное в заброшенном доме, владел, в том числе, информацией, которая могла пролить свет на тёмные дела иностранных разведок в Британии.
– Как такие сведения могли попасть к бывшему журналисту из Штатов, занимавшемуся шантажом своих коллег по цеху?
– Гриннер утверждает, что у этого человека были надёжные источники не только в журналистских кругах, но и в ЦРУ. И что сам он мог быть инициатором тех загадочных смертей его коллег в США, которых он шантажировал.
– Но теперь проверить это не удастся.
– Вот именно, Майки.
– Что же получается? Как только ты со своим заданием по «русскому кейсу» выходишь на след предполагаемого источника полезной для нас информации, его…
– Я бы не был пока столь категоричен в оценках. Однако…
– М-да… Тут, возможно, придётся подключать контрразведку.
– А какие для этого основания? «Русский след»? Ну, говоря, откровенно, оставивший его «преступник» уже найден, – ухмыльнулся Холмс-младший. – Лестрэйд активно раскручивает «русскую» версию.
– Да, в данном случае я готов согласиться, – отозвался Майкрофт, – что уверенность следователя вовсе не гарантирует незыблемость версии. А недалёкий, но энергичный Лестрэйд и его боссы в Скотлэнд-Ярде лишь исходят из традиционной для британского менталитета логики, склонной пребывать в русле «медийного мейнстрима» Королевства. СМИ, в свою очередь, находятся под серьёзным влиянием политической элиты. А в Палате лордов, могу заверить, преобладает однозначная позиция, которую можно условно сформулировать фразой «хотим русской крови».
– Лестрэйд – фокстерьер. Энергии много, ума мало, – произнёс Шерлок.
Повисла пауза, которую прервал Майкрофт.
– Ты полагаешь, те, кто инициировал разбирательство по «русскому следу», тоже относятся к этому типажу?
– Я так не сказал. Но ты сам признал, что пресловутый «русский след» отпечатался в умах наших политиков до того, как оказался в сводках ищеек Скотлэнд-Ярда.
– Хорошо! Что ты предлагаешь предпринять в создавшейся ситуации, учитывая, что гибель американского журналиста, весьма вероятно, не связана с делом Брексита?
– Уже предпринял. Я обстоятельно побеседовал с Грегсоном. Результаты вскрытия сами по себе не создают алиби нашему кэбмену. Но нам известно приблизительное время наступления смерти Дреббера. Судя по показаниям шофёра, на момент совершения преступления он был дома, и хозяйка съёмной комнаты его видела. Стало быть, она может подтвердить это. Если же у единственного подозреваемого возникнет алиби, что весьма вероятно, то следствие должно быть продолжено, и поиски преступников возобновятся. В устной беседе со мной Грегсон дал понять, что разделяет мои соображения относительно невиновности таксиста и необходимости новых поисков. Для нас было бы кстати, если бы Скотлэнд-Ярд напал на реальный след.
– Ты всё-таки считаешь, что люди, стоящие за убийством журналиста, могут быть полезны в нашем расследовании?
