Однако Энди надеялась, что следы поцелуев, которые она посеяла, вырастут, как семена, в прекрасные цветы, заставляя любовь задерживаться и цвести по всему телу, которое слишком долго было осаждено самокритикой.

Бросив быстрый взгляд вверх, она нашла разрешение в потемневших глазах Миранды. И вот Энди опустилась на колени на пушистый белый ковер, обняла Миранду за бедра и нежно потерлась щекой о ее живот. Пальцы в ее волосах нежно поглаживали голову Энди, пока она целовала вокруг пупка Миранды, в то время как кончики пальцев Энди любовно обводили слабые растяжки на внешней стороне бедер Миранды.

Всхлип вернул внимание Энди к лицу Миранды, по покрасневшим щекам которой катились слезы. Однако Миранда смотрела на нее с такой любовью, что Энди поняла, что ей не о чем беспокоиться. Вместо этого она прижалась к бедрам Миранды и вытянула шею так, чтобы видеть глаза друг друга, в то время как ее ухо все еще прижималось к мягкому животу женщины. Пальцы порхали по подбородку и губам Энди, растягивая улыбку.

- Андреа, - тихо сказала Миранда, ее голос дрогнул, ее руки скользнули вниз по плечам Энди и схватили ее за плечи.

- Иди сюда.

Энди встала и поцеловала Миранду в грудь, прежде чем она оказалась в объятиях любящих рук.

Губы Миранды прижались к ее губам с такой нежностью, что Энди застонала от безмерных эмоций, бурлящих в ее сердце.

Миранда все поняла.

И по мере того, как понимание женщины тихим эхом отдавалось внутри Энди, новое чувство собственного «я» постепенно давало о себе знать. Энди почувствовала, как оно распахнулось в ее сознании, словно скрытые окна, задернутые плотными шторами, с десятилетиями клубящейся пылью в лучах солнечного света.

Большую часть своей жизни Энди подшучивала над черлидершами или моделями, сплетничала о цоколках в «Элиас-Кларк» с Нейтом и ее друзьями, чтобы дистанцироваться от искаженного образа тела, жертвой которого она, тем не менее, тоже была. Она считала себя хорошо защищенной от этих идеалов красоты, но ее решимость все равно рухнула под давлением угождать и быть желанной в рамках культуры, которая составляла правила красоты, основанные на чистой бизнес-логике.

Энди прижалась к Миранде и позволила женщине в свою очередь нежно высушить мягким полотенцем все капли воды, оставшиеся на коже Энди.

Когда большие пальцы Миранды нежно погладили округлые бедра Энди, до девушки дошло, что, хотя ее чувства к Миранде, возможно, поначалу скрывались под шелковыми платьями, кожаными сапогами до бедер и желанием проявить себя, они были отделены от ее работы в «Подиуме». Она влюбилась в Миранду Пристли не потому, что та была королевой моды со всем ее поверхностным блеском и блеском, а вопреки этому.

Когда Миранда закончила вытирать Энди, она откинулась назад, чтобы повесить полотенце на радиатор в ванной. Энди воспользовался возможностью еще раз взглянуть на все изгибы и кожу Миранды, впитывая в себя невыразимую красоту, которую она обнаружила в женщине. Красота это жизнь. Она дышала и ласкала, согревала и заставляла трепетать твое сердце.

Энди улыбнулась, Миранда нежно взяла ее за руки и повела к двери.

Любовь странная штука. Как она смогла так легко смыть все страхи и разрушительные убеждения, и оставить вас только с истиной, простой, но полезной.

Миранда была совершенна именно такой, какой она была.

И Энди тоже.

***

Когда она проснулась на следующее утро, в окна уже лился дневной свет. Занавески были отдернуты, и Энди, прищурившись от яркого света, провела рукой по месту рядом с собой, обнаружив, что оно пусто и холодно. Разочарованная, она подняла голову и повернулась так быстро, что ее шея слегка хрустнула.

Ай.

Насколько поздно это было? Неужели Миранда пошла прогуляться? Или, может быть, она готовит завтрак?

Прислонившись лбом к подушке, Энди массировала больную шею и представляла себе Миранду с растрепанными со сна волосами, одетую в свой серый халат на кухне, переворачивающую блины.

Или, может быть, Миранда принимала душ?

Энди прислушалась, но услышала только шум океана, ленивый звук буя, тиканье труб обогревателя и… ритмичное царапанье с другой стороны комнаты, которое показалось ей смутно знакомым.

Повернувшись на бок, чтобы снова не травмировать шею, она посмотрела в изножье кровати. А там, на потертом кресле в углу, в лучах солнечного света строча в блокноте, расположилась Миранда, очки для чтения сидели у нее на кончике носа, и на ней не было ни одного предмета одежды.

По-видимому, глубоко сосредоточенная на своей работе, женщина, казалось, не заметила, что Энди проснулась, поэтому Энди прижала локти к матрасу, положила голову на ладони и просто смотрела на чудесное создание перед ней. Она так увлеклась мягкими линиями, сосредоточенным хмурым взглядом и нежным прикусом нижней губы, что поначалу не поняла, как мало движение руки Миранды сравнимо с росчерками слов. Только заметив пристальный взгляд женщины на себя, Энди поняла, что Миранда не пишет.

- Привет, - сказала она хриплым ото сна голосом. - Что ты делаешь?

Миранда подняла бровь и ухмыльнулась. Карандаш остановился, ее взгляд скользнул вверх и вниз по ногам Энди, которые были лишь наполовину прикрыты одеялом.

- Если ты будешь лежать спокойно … - она облизнула губы и снова посмотрела Энди в глаза… может, ты и узнаешь.

Энди почувствовала, как у нее горят уши, но не двинулась с места и просто смотрела, как Миранда склонила голову и продолжила рисовать.

Босые ноги Миранды уже очаровывали молодую женщину в Париже, но вместо того, чтобы смиренно вжиматься в ковер, пальцы ног Миранды теперь сгибались и разгибались, а ее правая нога раскачивалась из стороны в сторону. Ее ноги были скрещены в коленях, и хотя икры Миранды манили Энди своей обычной элегантностью с острыми линиями, теперь они тоже были мягкими и знакомыми. Среди них не было ни одного сантиметра кожи, которой Энди не поцеловала бы прошлой ночью.

Наблюдательные глаза вспыхнули и ненадолго сузились, чтобы зафиксировать деталь, прежде чем вернуться к бумаге.

Черты лица Миранды были расслабленными и умиротворенными, и некоторое время Энди наслаждалась подсознательной игрой языка, зубов и губ, которые часто сопровождала создание произведения искусства. Она перевела взгляд с губ Миранды на линию ее подбородка и шеи, на нежные ключицы и кремовые плечи.

Несколько месяцев назад на благотворительном балу Энди впервые увидела этот греховный участок кожи, украдкой поглядывая на него, когда чувствовала себя незамеченной, но отводя взгляд, когда ей приходилось подойти поближе, чтобы прошептать имя гостя. Тогда она заставляла себя думать о разочарованном Нейте всякий раз, когда ее взгляд задерживался слишком долго. Теперь, однако, Энди могла открыто потакать своим желаниям, и поэтому она упивалась чудесным видением, представив, как ее губы и пальцы прослеживают каждую точку, которую она ласкала всего несколько часов назад.

Миранда поерзала на подушке сиденья и склонила голову набок, вытянув шею, словно изучая складки простыней. Ее рука замерла, и Энди машинально опустила взгляд на пальцы, державшие карандаш.

В начале своего пребывания в “Подиуме” Энди удивлялась, почему Миранда предпочитает коротко стричь ногти, но не придала этому особого значения и просто списала все на многочисленные капризы главного редактора. Со временем, однако, Энди поняла, что ее руки были самым желанным инструментом Миранды, как в работе, так и в жизни. Миранда прикасалась ко всему. Не к людям, конечно, а к тканям, книгам, фотографиям и цветам. От рассеянного покачивания очков для чтения до нежного поглаживания бумаги, испещренной линиями неразборчивого почерка, Миранда воспринимала мир тактильно.

Энди обожала руки Миранды, особенно ее большие пальцы. Она страстно желала провести губами по каждому суставу, просунуть язык между пальцами и запечатлеть поцелуи с открытым ртом на чувствительной внутренней стороне запястий Миранды…

- Ты занимаешься со мной любовью своими глазами, Андреа, - вдруг заговорила Миранда.