– Джо… лейтенант! – Вскочив со стула, вытянулся полицейский, – ну цирк же! Натуральный цирк! Я себе чуть ботинки со смеху не обоссал, когда этот…

– … да ладно!? – Лейтенант в восторге хлопнул мощной ладонью по столу, – вот так-таки полуголый, в парике?

– Ну! – Коп скалил зубы, наслаждаясь вниманьем сослуживцев, – вам такое только представить ржачно, а мне-то каково?!

– Взяли угонщика, – ворвался в участок молоденький офицер, – пьян – ну в дымину! Стоять толком не может, мычит только про братство… Фи Бета… чего-то там, не расслышал.

– Кхе! – Лейтенант чуть не подавился, – любит тебя Бог, Алан! Считай, к выговору от капитана премия от братства вдогонку придёт. Братство… парни, разместите его там в камере поудобней, да позвоните в… в двадцать восьмой, их клиент.

– Он что… – начал Треверс.

– Да! – В полном восторге взвыл тихонечко Давид, – пиджак с рубашкой скинул, чтобы на викинга быть похожим. А с его сложением, да в парике…

– Годива как есть, – восторженно сказал Джок, кусая костяшки кулака, чтобы не засмеяться в голос, – ох… Выйдет наружу история?

– Вышла уже, – хмыкнул Давид, – в вечерних газетах напечатают. Так что Зак теперь знаменитость!

Андерсон ничуть не расстроен, членам братства во времена студенческой жизни положено чудить. Да и чудачество забавное, абсолютно безобидное. Ну смешно… так ведь пьяный от грабителя отбился, Одуванчику этот случай не в укор!

Скорее жирный такой плюсик – если человек даже в пьяном состоянии способен ограбить грабителя и угнать полицейскую лошадь, то человек это стоящий!

– Викинг, – припечатал гулко один из борцов, отхохотавшись, – даром что мелкий да тощий. Эрик, тащи его на тренировки, мы из него человека сделаем! Главное, что дух бойцовский у парня, остальное пустяки. Великим борцом ему может и не быть, но это не главное.

– Рождество в Дании проведу, – сообщаю стоящему в дверях Заку, собирая вещи.

– Не рано ли собрался? – Приподнял бровь приятель, – ещё две недели почти до рождественских каникул.

– Ох… – разгибаюсь с трудом, вчера перестарался с бросковой техникой – всем покажи, да с каждым поработай индивидуально… – решил чуть загодя, родственники подсказали пару интересных возможностей по налогам. Процентов на десять можно будет сократить налоговое бремя, а если выгорит, то и на все двадцать.

– А зачёты с экзаменами как же?

– Сдал, – затягиваю ремни на чемодане, – я ж тебе говорил ещё на той неделе! Опять мимо ушей пропустил? С преподами договориться несложно. Учусь нормально, в легкоатлетической команде состою, братство опять же.

– Скучно без тебя будет, – протянул Зак просительно.

– Не… – мотаю головой отрицательно, – не выйдет! Поездка деловая, а если время свободное останется, то всё оно на родню и уйдёт. Десятки родственников, большинство из которых в жизни не видел. Визиты, знакомства…

– Да ну, – Зак передёрнул плечами, глянув сочувственно, – сразу перехотелось.

– Моя родня всё ж попроще, – понял я его, – не такие крупные хищники, как твои. Мелкое дворянство да фригольдеры[3] в основном. На нашем семейном древе самый крупный хищник – я!

Копенгаген встретил моросящим дождём, неизменным в любое время года. Летом дожди тёплые, да солнце выглядывает почаще. Зимой холодные, вперемешку со снежной крупой из-под низких туч. И почти неизменный ледяной ветер, секущий лицо, куда бы ты не повернулся.

Ничего общего с открытками, изображающими идиллическую Данию, укутанную снегом и неуловимым духом всеобщего довольства.

– … лучший в классе, – гордо повествовал Олав, шествуя рядом, – ну… почти. Свен лучше учится, но он только на памяти выезжает. Даже учителя говорят, что память у него как у лошади – помнит всё, что было. Но у него и интеллект как у лошади! Умной, правда.

– Главное не запомнить, а понять, – соглашаюсь с ним, перехватывая саквояж поудобней, – хотя и память не лишняя. В школе-то ругаться не будут, что прогуливаешь?

– Неа! Я отпросился, – расплылся в улыбке племянник, – ты как, сперва к нам, а потом в гостиницу?

– На денёк у вас остановлюсь, не против?

– Что ты! Хоть навсегда! Даже если не вспоминать о деньгах за учёбу, с тобой интересно.

Улыбаюсь едва заметно, Олав искренен и это льстит… немного.

– … дядька мой, – как бы невзначай сообщает подросток таксисту, помогая загружать багаж, – двоюродный.

Немолодой мужчина с роскошными усами по моде начала века безразлично угукал, закидывая чемодан.

– В Амазонии жил, миллионер! – Не отставал Олав. Добившись интереса таксиста, надулся от важности жабой и успокоился наконец, усевшись со мной на заднем сидении.

Пахнущая ветчиной и сдобой, Тильда обняла меня до хруста в рёбрах.

– Спасибо, Эрик! За всё спасибо.

– Мы родня, – роняю веско, стараясь скрыть неловкость.

Петер пока на работе, кроме Олава и Тильды, дома только малышка Марта, прячущаяся за материной юбкой.

– Сейчас в гостиной накрою, – захлопотала было женщина.

– Не вздумай! – Возмущаюсь шумно, – Придут когда все, тогда и накрывать будешь.

– Положено ведь так, – видно, что ей неловко – мнётся, теребя руками запачканный мукой фартук.

– Кем положено, пусть тот и возьмёт! У меня, может, с детства самые светлые воспоминания, как мать на кухне хлопочет, а я при ней.

– Ох, – Стараясь скрыть выступившие слёзы, Тильда отвернулась и захлопотала, готовя выпечку. Время от времени она присаживалась с нами, откусывала кусок ватрушки и запивала кофе, улыбаясь важным рассказам старшего сына и проказам младшей дочери.

Наконец, малышка осмелела и подошла потихонечку, показав самодельную, вырезанную из дерева куклу.

– Зельда, – представила она игрушку.

– Очень приятно, Эрик, – серьёзно здороваюсь с куклой. Девочка заулыбалась, и через несколько минут я уже знал имена её подружек, кличку царапучего (но такого красивого и пушистого!) соседского кота и подробности похода в цирк. Два раза была, не шутка! Море впечатления!

… – не отрывайся от корней! – Настойчиво говорила Магда, слегка наклонившись над столом вперёд, – один Бог знает, приживёшься ли ты в Америке или нет, а Данию забывать не след.

– Не собираюсь забывать, тётя Магда, – отвечаю мягко – помню, что она готова была взять не-меня-Эрика на воспитание, не считаясь с затратами на поиск и перевозку через океан. Удовольствие очень дорогое, а при наличии собственных детей и не такого уж близкого родства (Эрик-настоящий четвероюродный племянник) такой поступок много говорит о порядочности женщины.

Если бы не чёртов кризис, затронувший всю Европу, она бы и Олаву помогла выучиться, но тут уж как сложилось. Своих пока еле тянут, не знаю, как с помощью подступиться.

– Деньги вкладывать в родную страну, это конечно здорово, но нужно больше личного участия, – мягко напирала тётушка, помянув недавний вклад в датскую экономику, – ты вырос за пределами страны, учишься теперь в университете Нью-Йорка. Случись чего, кто тебе поможет? Братство? Это конечно здорово, но если есть возможность опереться ещё и на землячество, то разве стоит упускать этот шанс?

– Тётушка, я регулярно жертвую деньги датской общине Нью…

– Не деньги ты должен жертвовать, а время! – Стукнула женщина по столику пухлой ладошкой. Официантка подошла на шум и я воспользовался оказией.

– Ещё чашечку вашего восхитительного кофе и булочек, Юна.

Девушка, заметно зардевшись, кивнула и унеслась прочь, покачивая крутыми тяжёлыми бёдрами. Интрижка, да… но кофе и правда отменный, да и выпечка даже для Дании на диво хороша. И девушка хорошая, не меркантильная… не слишком меркантильная, подарки принимает с радостью, но и не выпрашивает.

– Нет времени, тётушка, – вздыхаю почти искренне, – учёба, спорт, бизнес наконец. Могу разве что заглянуть раз в неделю, да землякам время от времени помогать.