Отчаянно нуждаясь в том, чтобы что-нибудь сказать, я произнесла,

― Хорошая у тебя кукла. У неё есть имя?

Её брови сузились, а рот вытянулся в тонкую угрюмую линию. Я попыталась отодвинуть стул от неё, но понял, что он был привинчен к полу.

― Она не кукла. Она мой ребёнок. Её зовут Сьюзи. ― отодвинув куклу от груди, она протянула её мне с больной улыбкой, размазанной на лице. ― Ребёнок плохо себя вёл и не спал по ночам, так что я съела её глаза. ― ещё одна улыбка, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть, что глаза куклы были вырезаны из глазниц. ― Ей не понравилось, когда я съела её глаза, поэтому я дала ей новые.

Моё сердце остановилось, и у меня отвисла челюсть, когда я увидела что-то маленькое, склизкое и мокрое, засунутое в то место, где были глаза. Джулианна неистово захихикала, поразив меня этим диким звуком. Она помахала мизинцем между нашими лицами и обратила взгляд обратно на куклу. Быстро вытащив одну из слизистых масс, которые были в глазницах, она засунула её в рот, и когда она начала жевать, субстанция раздавилась.

Я почувствовала тошноту и прижала руку ко рту, чтобы меня не вырвало. Она продолжала смеяться, радуясь тому, что заставила меня физически отреагировать, чувствуя отвращение к тому, что она сделала.

― Не позволяй этой маленькой сучке добраться до тебя. Маленькая Джули ни хрена не знает о том, как убивать кого-то, кто может дать отпор.

Подпрыгнув на стуле, я посмотрела на двух высоких женщин, идентичных друг другу. У каждой были длинные тёмные волосы, густые и чёрные, как полночь или воронье крыло. Их глаза были пронзительно-зелёного цвета, достаточно светлые, чтобы казаться белыми, если не присматриваться. Они обе уставились на меня с одинаковой хитрой усмешкой, как два ненасытных охотника, которые выбрали свою жертву. У них были стройные тела под тонким синим материалом их одежды. Обе курили и держали тонкие сигареты далеко от себя, используя при этом противоположные руки.

― Не называй меня маленькой Джули! ― Джулианна подлетела со своего места в сторону женщин. С лёгкостью схватив одну из них, Джулианна завизжала и затопала по женской ноге.

― Бл*дь! ― закричала она. ― Ты заплатишь за это, маленькая сучка.

Джулианна рассмеялась.

― Тебе больно! Тебе больно!

― ДАМЫ!

Наши головы одновременно повернулись, и мы столкнулись с медсестрой Ларой. Её руки были на бёдрах, и она уставилась на нас из-под толстой оправы очков. Она была невысокой женщиной с прямыми каштановыми волосами, разделёнными прямым пробором и аккуратно завёрнутыми за уши.

― Если вы все не поцелуетесь и не помиритесь, то у меня полно фиксаторов и кляпов, чтобы позаботиться об этой проблеме. Вы уяснили?

Все женщины кивнули, близняшки продолжали смеяться, несмотря на угрозу медсестры.

― Ладно, сестра Лара. ― прокричал кто-то справа. ― Не волнуйся, крошка. Мы просто позаплетаем друг другу волосы.

Джулианна сразу отошла от группы, вернувшись на место за столом. Она прижала куклу крепче к своей груди и стала раскачиваться взад-вперёд в своём кресле.

Одна из близняшек схватила меня и потянула через небольшое расстояние комнаты до стены.

― Не беспокойся о ней. Она просто сумасшедшая малышка, которая убила свою младшую сестру, когда ей было шестнадцать. Если ты ищешь друзей, то держись поближе к нам, куколка. Мы тут главные.

Они двигались в идеальном ритме друг с другом; как будто их гены заставляли их синхронно двигаться даже тогда, когда они освободились от утроба матери, который вместе делили. Каждая затянулась сигаретой, их щёки прогибались, когда они втягивали дым в свои лёгкие. Они задержали его там на мгновение, прежде чем выдохнуть, превратив в большие тучи, которые повисли над их головами.

Та, которая стояла справа, заговорила первая.

― Меня зовут Лесли, а это моя сестра, Мишель.

― Я―я Алекс…

― Мы знаем. ― ещё одна пауза, когда они затянулись сигаретой, её кончик пылал ярко-красным от напряжения. ― Ты наш знаменитый пациент «Чёрная вдова». Они говорят, что ты ни хрена не помнишь о, ну ты знаешь…― Проведя пальцем поперёк горла, она издала щёлкающий звук. ― о том, как ты замочила своих любовников.

Я с трудом сглотнула, не уверенная в том, что мне просто сделали очень больно или я была возмущена тем фактом, что они знали, почему я здесь.

― Я ничего не знаю о том, почему я здесь. Почему вы обе здесь? ―- я не смогла сдержать раздражённый тон своего голоса. Это было не справедливо, что они знали обо мне больше, чем я о них.

Лесли засмеялась.

― Из-за того же, что и ты, у нас есть…э-э…особые привычки с мужчинами. Мы ничего плохого не делали, но государство говорит об обратном. ― Мишель засмеялась над шуткой Лесли, которая, видимо, была понятна только им. Игнорируя очевидный секрет, которым они поделились, я была удивлена, узнав, что не единственная «чёрная вдова» в психушке.

― Так вы «чёрные вдовы», а? Вы убиваете мужчин, которых любите?

Они засмеялись.

― Детка, нет…ты единственная, кто завладела этим почётным званием. Нам нравится вылавливать мужчин, накачивать их наркотой и использовать их в качестве мишени. Нет ничего более смешного, чем полу-убегающая, полу-шатающаяся по длинному полю взрослая мужская задница. ― вспомнила Мишель.

Лесли вскочила, чтобы добавить.

― Это забавно, когда они достигают опушки и думают, что в безопасности. Мы всегда выжидаем этого момента, прежде чем выстрелить. Этот способ более подходит охотникам.

Взорвавшись кудахтающим смехом, их голоса заполнили всё пространство комнаты отдыха. Люди оглянулись, и я попалась на глаза Джулианне, когда она оглядывалась вокруг, чтобы посмотреть, что это за шум. Как только она поймала меня, смотрящей на неё, она нахмурилась, прижав свою куклу ещё крепче к груди, когда встала из-за стола и отошла от нас.

Лесли обернулась, заметив, что моё внимание было сосредоточено на Джулианне. Возвратив своё внимание на меня, она сказала,

― Она какая-то чокнутая, да? Я слышала, что однажды она нянчилась со своей новорождённой сестрой, и ребёнок не затыкался, так что…

― Она съела её глаза. ― я уже знала ответ. Джуллиана уже рассказала мне. Я не могла не задаться вопросом, что сподвигло такую красивую девушку на этот поступок.

Мишель ответила.

― Она кладёт каждое утро в глазницы очищенный виноград и ест их в течение дня. ― они обе вздрогнули ― Медсёстры ограничили её до двадцати штук в день, потому что её стошнит, если она будет есть их весь день. Теперь сучка просто кричит, когда кончается её дневной лимит. Им приходится вкалывать ей столько наркотиков, что можно завалить небольшого слона. ― они в унисон засмеялись ― это дико смешно.

Я уставилась на них.

― Всё, что причиняет боль другим людям, забавляет вас?

У них не было времени, чтобы ответить на мой вопрос, когда дверь в комнату отдыха со стуком открылась.

― Ну, теперь я буду молящейся сучкой, потому что Господь только что дал мне то, что я хотела на Рождество. ― прошептала Лесли, обе смотрели на д-р Хатчинса, вошедшего в комнату.

Все затихли, каждая женщина ― как пациентки, так и медсёстры.

― Добрый день, дамы. Пожалуйста, продолжайте заниматься своими делами. Я здесь только для того, чтобы понаблюдать. ― его голос прошелся по моему рассудку словно бархат.

― У меня есть что-то, за чем вы можете понаблюдать, Док! ― прокричала через всю комнату Лесли со всей ненасытностью кошки во время течки. ― Мне кажется, у меня кружится голова, когда я просто смотрю на вас!

Мишель засмеялась, и Лесли толкнула её локтём в бок. Доктор Хатчинс осмотрелся, улыбнувшись близняшкам, но выражение его лица резко изменилось, когда он заметил, что я стою позади них.

Я неподвижно стояла, загипнотизированная загадочным выражением на его обычно приветливом лице. Я не могла понять или описать, что он заставлял меня чувствовать. Это замешательство, смешанное с любопытством. Я никогда не видела более привлекательного мужчину, но в нём было что-то тёмное, скрывающаяся аура, которая посылала дрожь по всему моему телу, когда он был поблизости.