Я не могла думать или говорить. Мой рот открылся в немом крике, когда он погрузился языком в меня, толкаясь им то внутрь, то наружу так, что кровать тряслась в такт с моим телом.

Я сильно и быстро кончила. Он посасывал меня, вылизывая мою кожу дочиста. Продолжая удерживать мои ноги, он опустился на колени, начав дразняще лизать мою попку, прежде чем подняться на ноги. Я подпрыгнула от непривычного ощущения.

― Теперь моя очередь. ― Усмехнувшись, сказал Джереми.

Он быстро расстегнул ремень, и я почувствовала, как по его ногам скользнули брюки и приземлились прямо на мои. Не теряя ни минуты, он сразу же толкнулся в меня, погружаясь так глубоко, что моё тело дёрнулось вперёд. Сначала он двигался во мне медленно, но затем каждый толчок стал наполняться скоростью и силой, а единственным звуком были только шлепки нашей кожи.

Он стиснул мои бёдра, насаживая меня на свой член. Мышцы моего тела сжали его, удерживая внутри, но расслабились, когда он вышел из меня, чтобы погрузиться ещё глубже, чем раньше. Джереми кончил, толкнувшись в меня так глубоко, что я снова распалась на части, а наш одновременный оргазм выжал из него всё.

Отпустив мои бёдра, он крепко обнял и грудью навалился на меня. Джереми тяжело дышал. Пройдясь ртом по моей шее, он оставил лёгкие поцелуи. Я упала, больше не в состоянии выдерживать наш вес, моя голова рухнула со смесью эйфории и полным блаженством.

Улыбка осветила моё лицо, когда он свернулся калачиком рядом со мной, придвинув меня ближе к себе и обернув руки вокруг моего тела. Я хотела уснуть в его объятиях и едва держала глаза открытыми, пока мы оба лежали, позволяя страсти поутихнуть, а нашим сердцам восстановить нормальный ритм.

Глава 23

«Интуитивное мышление — это священный дар, а рациональное мышление — верный слуга. Мы создали общество, которое отдаёт почести слуге, но забывшее о самом даре.»

― Альберт Эйнштейн.

— Я думаю, что нам всё-таки придётся когда-нибудь начать терапию. — Полушутя сказал Джереми и потянул за ремни смирительной рубашки, наконец, освободив меня.

После того, как он расстегнул ремни на моей спине, я перевернулась и с удивлением посмотрела на него, наблюдая, как Джереми расстегнул передние лямки, наполовину распахнув рубашку.

— О, что это у нас тут? — спросил он, надменно подняв брови.

Джереми наклонился и мягко укусил меня за грудь через хлопковую футболку.

Я засмеялась, когда он игриво вскинул голову, как собака, которая нашла новую игрушку.

— Они могли бы пригодиться несколько минут назад.

— Агааа, я тебя понял, но, думаю, я сохраню эту рубашку для тех моментов, когда ты будешь плохо себя вести. — Он поднял голову и быстро подмигнул мне, затем наклонился и подарил мне лёгкий поцелуй.

— Тебе нужно поесть, а после этого нам необходимо закончить ещё одно задание. Твой брат ждёт ответов.

Я застонала, не желая разрушать момент возвращением в этот ночной кошмар.

— Могу я поесть тут?

— Боюсь, что нет. Но обещаю тебе, я удостоверюсь в том, чтобы Терри была рядом. Я должен закончить кое-какие дела, но я освобожусь к двум часам. — Глядя на меня, он скорчил смешную рожицу, затем произнёс: — Я не должен был снимать с тебя рубашку. Терри нужно застёгивать тебя ремнями, чтобы сопровождать.

— И как долго я буду в таком состоянии? Ненавижу, когда нахожусь рядом с Джо и не имею возможности защитить себя. Даже если там и будут другие, я всё равно не могу быть уверена в том, что он оставит меня в покое и ничего не предпримет.

Когда Джереми посмотрел на меня, выражение его лица было нечитаемым. Я представила, как в его голове вращаются колёсики.

— Я могу нарушить правила ради тебя, Алекс. Но мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что будешь вести себя должным образом. Мне не нужен ещё один такой инцидент, как с Эмерсоном...

И тут я действительно поняла, что не знаю ничего, что случилось с Эмерсоном. Последнее, что я помню, это себя в комнате с Али, Доун начала драться, и её куда-то потащил мужчина, которого я якобы убила.

— Что с ним случилось?

— Ты, правда, не знаешь? — пристально посмотрев на меня, Джереми обдумал всё, что знал о моём заболевании и добавил новую деталь в головоломку.

— Что последнее ты помнишь о той ночи?

Я пожала плечами.

— Эмерсон утащил меня из комнаты Али. После этого будто пустота. Я не помню многого до того момента, как проснулась следующим утром. — Всё, что я сказала, было правдой... почти. — Я помню мужчину в капюшоне, но не помню по какой причине.

Кивнув, он погладил свой подбородок. Он всегда так делал, когда над чем-то задумывался, а я воспользовалась возможностью рассмотреть его. Джереми был произведением искусства. У него было подтянутое тело во всех нужных местах, его широкие плечи и шея были такими же безупречными, как и все остальное. Мои глаза проследили форму его носа и опустились на полные губы, которые он умело использовал, чтобы вытянуть каждую частичку сексуального наслаждения из моего тела. Я задрожала от мысли о его умелом языке и была застигнута врасплох, когда он снова заговорил.

— Вполне возможно, что сочетание адреналина с твоими лекарствами могло вызвать провалы в памяти. Это бывает крайне редко, но твой мозг не полностью стабилен прямо сейчас. Учитывая твоё ослабленное восприятие вещей, это сочетание повлияло на твою неспособность вспомнить информацию. Ты говорила о мужчине в капюшоне, когда тебя нашла полиция, но я не понимаю, как это вообще возможно.

Он открыл занавески, чтобы выйти в основную зону комнаты, выйдя за порог, Джереми повернулся и произнёс:

— Я скажу Терри прекратить надевать на тебя смирительную рубашку. Но я должен быть уверен в том, что ты будешь с ней всё время. Даже если ты находишься в комнате отдыха, всё равно постарайся не уходить далеко. Как только мне выдастся шанс собрать все доказательства, я сразу же уволю Джо. После того, как он уйдёт, я займусь остальными, но это займёт немало времени, если у меня не будет никаких физических доказательств.

— Я понимаю. — Зная, что Терри будет рядом и что мне больше не надо надевать на себя цепи или смирительную рубашку, мне было легче покинуть комнату для терапии.

Он кивнул и опять надел эту маску невозмутимого и спокойного доктора. Я ненавидела это ощущение отстранённости между нами, но понимала, что произошедшее между нами не должна узнать ни одна душа, находящаяся в этой психушке.

***

— Ты не можешь сегодня съесть слишком много, Алекс, потому что скоро ты отправишься на терапию. Есть шанс, что тебя стошнит от лекарства, которое он тебе введёт, поэтому лучше сделай лёгкий перекус. — Терри сжала мою руку, ведя меня вдоль столовой.

Я была напугана тем, что здесь никого не было. Столовая представляла собой большое помещение с одинаковыми столами, простирающимися по всей комнате в 3 ряда. В передней части были две двери, а перед ними находилась зона самостоятельного обслуживания с едой. Стены были окрашены в стандартный для этого места белый цвет. Краска была такой старой, что в углах начала облупляться, открывая вид на серые, цементные блоки. Над нами мигали лампочки, и эту смену частоты колебания света мне было труднее всего переносить. Хотя я и шла в размеренном и спокойном темпе, но всё равно чувствовала, как моё тело дёргалось с каждым секундным мерцанием лампочек.

Я взяла сэндвич и бутылку воды и села с Терри за первый же столик.

Терри говорила обо всём, что только приходило ей в голову: о её детях, внуках, о книгах и фильмах, которые она любит, о рождественских подарках, которые она связала своим родственникам. Я лениво ела и внимательно слушала.

Спустя некоторое время она отклонилась от этих тем и перевела разговор на доктора Хатчинсона.

— И как продвигается твоя терапия, Алекс? Доктор Хатчинсон рассказал мне, что с каждым днём ты продвигаешься вперёд. Это говорит о том, что, может, у тебя и не было как таковой амнезии, по крайней мере, не такой сильной, как мы того ожидали. Признаю, я удивлена внезапным изменением твоего состояния. — Легонько похлопав меня по голове, она сказала, — может, твоему мозгу просто нужно немного больше времени, чем обычно, чтобы восстановиться.