— Прости меня за трусость, — прошептал мне на ухо Егор. — Я тебе еще в день свадьбы должен был сказать, а я не смог. Ты бы знала, как ненавидел себя, когда ты звала меня Максом?

— Так тебе и надо! — Сделала вывод. — Я, надеюсь, я все же мадам Берсенева, а не Сафронова.

— Берсенева, Яра. Берсенева. Этот момент я предусмотрел. Макса я к тебе и близко больше не подпущу, — твердо обозначил он свои намерения в отношении братца.

— Ты меня, прости, но я тут подумала, — начала я озвучивать свои мысли. — кому выгодно было тебя устранить? И знаешь, вывод?

— Допустим.

— Твой кузен разлюбезный, — сказала и жду отповеди. В ответ молчание, а это знак согласия, говорят. — Сам посуди, Романовы не в курсе, что ты уже не холостяк. Да им выгоднее меня устранить, чем тебя! А вот Макс мог затаить обиду.

— Не будем делать поспешные выводы.

— Хорошо, — смиренно согласилась. — Все-таки, он твой брат. Тебе виднее.

— Люблю тебя, малыш, — снова признался Берсенев.

— И я тебя. Спи. Тебе надо отдохнуть. Совсем тебя замучила разговорами.

— Не совсем, — улыбается. — Мне уже лучше, правда. Да и ты партизанка, лечишь меня втихушку. Думала, не замечу?

— Не ворчи.

Так и проболтали с ним всю ночь, уснули на рассвете. Прoспали часа два, не больше. А потревожил нас возмущенный писк ранее упомянутой особы.

— Егор, что здесь делает эта шмокодявка?!! — Кто здесь шмокодявка, еще большой вопрос, подумала про себя, открывая со сна глаза. Романова, едтить!

— Замолкни, сделай милость? — Сказала ей, поднимаясь с постели. — Человек после аварии, в больнице, спит, а ты орешь как потерпевшая.

— Ты, сучка, — шипит она, направляясь ко мне с явным намерением вцепиться в мои волосы. Щаз! Ошиблась курсом, девуля. Я тебя быстро перепрограммирую. Резво уворачиваюсь, а она бьётся об железный каркас кровати. Довольно усмехаюсь, слушая ее завывания от полученного удара. Ловкость одна и никакого мошенничества, хах. Руки я точно не распускала, даже блок не ставила.

— Какого хрена?!!! — Вопит она. — Егор! — Тот в шоке, со сна не понимает, что происходит. Меняется в лице, когда до него доходит, кто к нам пожаловал.

— Карина?!

— Выгони эту мерзавку, — тычет пальцем с острым ногтем в мою сторону.

— С чего ради? — отвечает Карине, не признаваясь, кто я ему? Переживает о моей безопасности, дурачок. А смысл? — ментально спрашиваю его. Все равно ведь я под ударом, при любом раскладе.

— Пошли ее вон, Егор! — Продолжает истерить Романова.

— Она моя жена, так что, пойти вон придется тебе, — все же мысленно согласившись со мной, шокирует Шмарину своим ответом — признанием Берсенев.

— Чтоо?!!! — Удивляется она, как и я накануне. Только уже реально, а не театрально, как было в моем случае. — Берсерк, ты шутишь?

— Нет.

— Серьезно женился на этой шмокодявке?

— Осторожнее со словами, дамочка, — предупреждаю ее.

- А то что?! Что ты сделаешь мне жалкая человечка?

— А надо?

— Да что ты можешь, чучело?

— Например, это, — спокойно улыбаюсь, глядя, как ее волосы встают дыбом, словно ее током шандарахнуло. А это идея! Добавляю ей мелкие электрические удары по пятой точке, подгоняя к зеркалу.

— Ай! — Подскакивает она от разрядов, а когда увидела всю свою прелесть в отражении, совсем заорала дурниной. — Сука мелкая!!! Что ты сделала?!!

— Ничего. Как я могла? Человечка ведь я жалкая, — усмехнулась только в ответ. Егор же прикрыл кулаком рот, чтобы не заржать в голос.

— Вы еще пожалеете!!!

— Как предсказуемо, — резюмирую я. — Видишь, как я вчера верно вошла в образ.

— И зарядила мне по фейсу, тоже, — усмехается Егор.

— Это я от себя. Заслужил, — с спокойствием удава, говорю ему. — А эта шмокодявка бы тоже не прочь тебе дать… оплеуху, но ты так удачно женой-цербером обзавелся.

— Ты, как скажешь, хоть стой, хоть падай, — засмеялся муж.

— А то.

— Теперь жди войны, — прекратив смеяться, опомнился Егор.

— Так она и так война была. Холодная, правда. Сейчас боевые действия начнутся, подумаешь.

— Зря смеешься. Нам надо валить отсюда.

— Во, папка мне вчера то же самое сказал, — поддакнула я, смеясь. — На острова. Из постельки не вылазить и обеспечивать его внуками, а не мозолить глаза Романовым.

— Умный мужик — твой отец, — заулыбался Берсенев, явно довольный словами о постельке. — Мне гораздо лучше. Может сбежим?

Я скептически просканировала его состояние и убедилась, что не врет муженек. Действительно здоров. За ночь все срослось и зажило от моего лечения тихим сапом.

— Бежим.

Беглецы и наглецы.

Побег — дело, конечно, хорошее. Забавное и интересное, но не такое простое, как казалось в начале. Только мы решились и на те вам, доктор нарисовался с утренним обходом. Как вовремя то. Вот не раньше, не позже принесла не легкая.

Егорка прикинулся больным, чтобы не шокировать врача своим быстрым выздоровлением, жаловался и просил обезболивающих, притворщик. А пока Василий Алексеевич записывал что-то себе в журнал со слов пациента и его не видел, тот самый пациент заговорщицки подмигивал мне, я только прыскала в кулачок, чтобы не расхохотаться в голос.

Наконец, доктор нас покинул, пожелав скорейшего выздоровления и обрадовав нас, что больной идет на поправку. Угу. Только синхронно покивали на это. Не успели выдохнуть и тут на горизонте замаячила фигура посерьезнее. Медсестра с шприцом на перевес. Укольчик ей надо сделать, понимаешь ли!

Егорка жалобно на меня посмотрел. В глазах реально отражался ужас. Ну а я что? Полностью с ним солидарна. Какой на фиг укол? Да и еще от этой молодой особы, которая так плотоядно смотрит на моего мужа? Ягодичку ей подставляй. Эх, спасать надо любимого.

— Девушка, — обратила внимание медсестры на себя, а то ей не до меня было. Она недовольно посмотрела на мою персону, а мне только и надо словить ее взгляд. Быстренько сделала ментальное внушение, чтобы она шла себе дальше, что с этим пациентом уже закончила. Она похлопала глазками, шарики в голове провернулись, как следует и девушка послушно пошла на выход из палаты, забыв про Берсенева напрочь.

— Чтобы я без тебя делал, Яра? — Перевел дух Егорка, а то, кажется, не дышал.

— Укольчиков боишься, милый?

— Не то слово.

— Буду иметь в виду, чем тебя приструнить, — усмехнулась я.

— Эй, нечестно! — Возмутился он. — Какая ты коварная.

— Не коварнее тебя, дорогой, — не успела улыбнуться, как оказалась в крепкой мужской хватке.

— Малыш, а по попе? Я вчера, кажется, обещал? — Шепчет около моих губ, а его рука уже на моей филейной части, сначала просто провел ладонью, а после резко сжал, так, что я охнула. То ли от его наглости, то ли удовольствия?

— Вот и вся благодарность, — выдохнула в ответ, дразня дыханием его губы, желая, чтобы немедленно меня поцеловал. И он исполнил мое желание. Сначала провел языком от одного уголка рта до другого, осторожно прихватил губами мою губу, всосал, вызывая стон наслаждения. Я прижалась теснее, вцепилась пальчиками в его волосы, не сдерживаясь, жадно ответила на поцелуй, проникая языком вглубь его рта, работая на опережение. Он только хмыкнул на это и перехватил инициативу, наши языки вступили в острую схватку страсти, кровь хлынула по венам в два раза быстрее, кружа голову, отнимая дыхание.

— Яра, если мы не остановимся, я возьму тебя прямо здесь и сейчас, — прохрипел Егор, прерывая сладкий поцелуй.

— Ммм, Егор, — недовольно промолвила я, — сюда могут войти, а лучше бы ты молчал в тряпочку и не напоминал мне о приличиях! — Ооо, это я сказала? Сама от себя в шоке!

— Маленькая развратница, — поддел Берсенев

— С кем поведешься, — не осталась в долгу я. — Мы бежать, кажется, хотели?

— Я много чего хочу, — усмехнулся муж многозначительно.

— Мистер Хотелкин, нам пора. Пока еще кто-нибудь не решил нас проведать.

— Ты права, малыш, — вздохнул Егор и выпустил меня из объятий.