Темноволосый мужчина в очередной раз расправляет черные кожаные крылья и с легкостью и грацией хищника приземляется перед домом, из которой идет ее запах.

Отличия в крыльях тоже несомненно один из главных козырей. У демонов они преимущественно темного оттенка и состоят из кожи и костей, у ангелов из перьев, что подразумевает собой линьку в определенный период и категорический запрет на полеты под дождем. Когда перо намокает, оно становится тяжелым, именно поэтому дожди ангелы не любят в отличии от демонов.

А еще эта слабость дико бесит всех, как на подбор белокрылых, но они никогда в этом не признаются.

Агхонион сбегает по лестнице так быстро, словно от этого действия зависела бы её жизнь.

И тут же замирает в дверях. Такое до отвратности милое белое здание, оформленное в стиле классицизма, а внутри — тюрьма.

Уверенно трясет головой, стараясь отогнать гадкие мысли и продолжает путь, но вновь останавливается, когда приходит в комнату… где стоял одинокий гроб.

«Чур мне розовый гробик!» — порой шутливо говорила она и сейчас эти слова резанули по нервам больно, как никогда.

Зачем ты пришла к ним? Ах, да, совсем забыл, Ангел мой, ты теперь не ответишь. Теперь уже навсегда мой мертвый ангел, — повторил мужчина отдаленным эхом, осторожно прикасаясь к ее мертвенно-бледной фарфоровой коже, ровные стежки хирургическими нитками на шее, когда ее тело приводили в порядок для похорон…

Для него мир изменился навсегда…

***

Стол из красного дерева с резными ножками и позолотой снова был забит под завязку алкоголем, а на полу валялись уже пустые бутылки. Я сижу в своем кабинете и пью за день рождения моей дочери — Айсуры. Ей сегодня должно было исполниться семнадцать. Ключевое здесь «Должно было», так как ее убили ровно тринадцать лет назад вместе с ее матерью. А ведь моей маленькой Асси было всего-навсего четыре года… И снова меня накрывает осознанием, что я один.

За этими мыслями я не замечаю, как дверь в мой кабинет открывается и впускает моего друга, который наверняка попытается успокоить и пожалеть. Жалеть демона? Я порой задаюсь вопросом: «А не псих ли он?». Обычно демоны не терпят жалости. Я так вообще из древних! Эта мелочь меня вообще бояться должна! И почему я вообще общаюсь с этим низшим?!

Наверное, я просто еще не забыл о том, как смеялась моя девочка рядом с этим растяпой. Когда я говорил Асси, что «с этим демоном нельзя общаться» она всегда отвечала своим по-детским высоким и звонким, но серьезным голоском: «А тебе нельзя курить, но я к тебе с претензиями не пристаю же!», а спустя несколько минут добавляла: «Не забудь съесть мятную жвачку. Хоть она и не перебивает запаха сигарет, но это хотя бы можно терпеть».

Моя вредина…

Тем временем вошедший наглец начал теребить меня за плечо. Увы, но такое я не замечать и терпеть не могу:

— Прекрати, — произнес резко и раздраженно, с неудовольствием отметив, что горло ощутимо дерет.

— Опять горе запиваешь? — сочувствующе произнес Нибрас. Он являлся, в смысле является низшим демоном, ответственным за развлечения в преисподней. Конечно, если не будет меня бесить. Настроение и так ниже плинтуса.

— Тебе-то что? — произнес я, стараясь вложить в голос как можно больше раздраженности и злобы, чтобы эта заноза отстала. Но к моему удивлению он не стал мне что-либо говорить в ответ.

— Просто в гроб и то краше кладут, — он усмехнулся уголком губ, но всего лишь на мгновение, совсем скоро остановившись около входа, закрыв дверь и оперевшись о стену плечом.

Шутник.

Я добавил ледяным тоном, стараясь отбить всякое желание беспокоить меня и шутить над моим внешним видом, — Зачем пришел?

— Я…понял, что для тебя эта потеря слишком велика но… может тебе хотя бы попробовать расслабиться и, ну, завести любовницу, — Произнес он, неловким жестом потирая шею, что столовой выдавало неуместность этого вопроса.

— Уже, — равнодушно ответил, беря в руку очередной стакан с виски и молча отсалютовал им с легкой ироничной усмешкой нежданному гостю.

— Как? — Он убрал руку с шеи, заинтересованно склонив голову и взглядом карих глаз выражая ничем не прикрытый интерес, — А разве ты не говорил, что…

— Для меня единственной женщиной всегда была только моя жена, — Раздраженно прервал я мальца, — Остальные для меня лишь заменимые пустышки.

Демоны, знаете ли не обязаны хранить верность и после смерти, но своего любимого ангелочка с нашей дочкой я не забуду никогда.

— Ты снова меняешь женщин, как перчатки, — Это не было вопросом, а скорее уточнение, ведь он уже давно прекрасно понял меня.

Да, я помню все, словно это произошло вчера

— Я вряд ли смогу оправиться от потери своей семьи минимум ближайшую тысячу лет, — холодно произнес я, стараясь отгородиться хотя бы тоном голоса.

— Не хочешь выговориться? — Обычно этот парень с причудливыми кудрявыми рыжими волосами и веснушками, что необычно для демона, говорил с детским задором и весельем. Сейчас же, он казался мне очень серьезно настроенным мужчиной. Наверное поэтому я сделал то, чего так хотел сейчас…

— Зачем я отпустил их? — простонал я и уронил голову на руки, попутно задевая несколько бутылок, услышав противный, резкий, долбящий по мозгам звон. Мне было плевать на уже давно грязную рубашку, рукава которой сейчас из-за разлитого алкоголя стали мокрыми. Тем более все равно, что мои длинные черные, словно тьма, мироправителем которой являюсь, волосы испачкались. «Плевать на все, ведь их больше нет…» — билась одна истеричная мысль. Но постепенно боль от утраты затмила привычная ярость на ангелов. «Да, как они воор-рбще посмер-рли навр-редить моей семьр-рье?!»

— Ладно, я не совсем просто так, — круто завернул тему Нибрас, поведя плечом.

— Ну, — лениво отозвался я, принимая вертикальное положение и подперев щеку рукой.

Ответственный за веселье в Преисподней, демон сделал несколько шагов ко мне и передал черное письмо, перевязанное алой атласной лентой и скрепленное воском, на котором отпечатался знак одного небезызвестного правителя Ада.

Задумчиво нахмурился, недоверчиво осматривая письмо с обоих сторон, но все-таки сломал печать, прочитав белые руны на черном фоне… Любит же наш правитель древние языки! Вот потому-то мне и пришлось их учить, иначе как прикажете прочитать все эти его замудренные послания?

А говорилось там… О том, что мне пора кончать бухать…

И где эта… как её… мужская солидарность, во! Так где она?

«Это что такое? Мне намекают на мою несостоятельность?!» — Сразу раздражился я, но быстро остыл, взяв себя в руки.

— Ну? Что там? — Малец подался вперед, наивно полагая, что я отвечу.

— Не твое дело, — грубо ответил, резко поднявшись и твердой походкой, несмотря на количество выпитого, пошел приводить себя в порядок. Надо и меру знать. Тем более, что мне прямым языком сказали, что есть дело.

Если честно, то в каком-то смысле я понимаю, что данные руны знают далеко не все и именно поэтому Нибрас не смог ничего прочесть — не знал. Да, и потом возник бы вопрос с печатью, что тоже важно…

Нет, я понимаю, что больно, что все раны когда-нибудь затянутся. Мои оставят незримые, но ощутимые шрамы далеко за ребрами. Там, где никто не увидет, а почувствовать такое нереально, потому что… я не подпущу никого так близко. Слишком рискованно. Тем более, что в данный момент я просто смертельно устал…