– И кто её будит наставлять Дима, ты! или еще раз попробует её бабуля, или может мне нужно было ей сломать ногу, чтоб она поняла, что ей это за очередной обман и за неуважительное отношение к людям ты предлагай ни стесняйся, Ты ни думал, чему она научит других, кого направит на правильный путь, как дальше она будет жить и что с ней будет. А ты знаешь? что она разделила наши деньги, между всем персоналом, и ей досталось всего восемьсот рублей, и она посчитала, что за такую мелочь, ей идти в какую та церковь, ставить свечку, уже ни к чему, она же сделала уже доброе дело, она поделилась с ближними, она частично вспомнила о том, что ей говорила её набожная бабушка, вспомнила, но перевернула все так как ей удобно. Окончательным выводом для неё стало то, что после того как она купит свечку, у неё останется семьсот девяносто рублей, а у других та восемьсот и им не нужно ни куда идти. Взяв деньги, она взяла на себя и обязательства, обязательства ни сложные, но посчитав что все это бесполезная возня, которую никто ни оценит, а главное ни увидит. Она тут же выкинула эту глупость из головы, цитирую, глупость. Самое главное в этой всей истории это то, что она посчитала все это, глупостью. На самом деле зажжённая свеча ни имеет собственной силы, это всего лишь огонь и подобный ритуал появился, куда раньше, чем я и церквей тогда не было. Но зажигая огонь, люди подсознательно верят в то, что он доносит богам их просьбы. Верят, главное в этом всем, верят. А это уже имеет собственную силу. Вера – вот то, что зажигается внутри человека и имеет настоящею силу. Если она, взяв деньги за выполнение простейшей задачи, посчитала глупостью нашу с тобой веру, и посчитала той же глупостью то, о чем ей твердила её набожная бабушка, то тогда вопрос, во что верила она. Ты Дима думаешь, что знаешь больше меня, а я тебе скажу, что я очень хорошо знаю всех вас.
Бес резко встал, и ударил по столу кулаком, да так сильно, что разбил тарелку, на которой лежали остатки его трапезы, зверски посмотрел на всех присутствующих, и громко закричал, указывая, слегка дергающимся мизинцем, на всех скорбящих.
– человек без веры просто скот! А когда скот мой! Бес ткнул себя в грудь, тем же мизинцем, после чего добавил.
– я имею право, забить его, в любой момент.
После беса вывели на улицу испуганные гости, он особо и не сопротивлялся и лишь в последний момент, когда он уже покидал заведение в окружении обозленных людей, как бы ненароком, подманил меня, своей рукой, тем самым намекая на то, что нужно следовать за ним. Мне и самому не очень, хотелось там сидеть, было жутко и неприятно, тем более, на этих поминках я был совершенно чужим человеком, и всех людей здесь, я видел в первый раз.
Я допил свой компот и, прихватив с собой один пирожок, уже собирался уходить, но как только я привстал из-за стола, одна пожилая женщина, которая сидела напротив меня, вытянула свою руку, ни много в перед, над столом, после чего, сделала ею, пару осторожных взмахов, в верх и вниз, и тоже самое движение, она повторила и своей головой. Двумя ели заметными кивками, показав мне тем самым, чтобы я, присел на свое место обратно. Мне стало ни удобно и в тоже время интересно, что же, от меня хочет эта добрая женщина, и я решил ни надолго задержаться в этом кафе. Я думал что гости начнут, бурно обсуждать, того старичка в теле которого находился бес, но на мое удивление, о нем, заговорили только двоя. Первым был, худощавый мужчина, средних лет, одетый в строгий, очевидно редко надеваемый костюм, черного цвета, который ни как ни подходил, к его ни ухоженной физиономии. Сразу, как только беса вывели, этот мужчина, повернулся к тем гостям, которые не участвовали в этом гонении, а в основном, это были женщины, и сказал всем сидящим за столом, так.
– Как был дураком, так и остался, кто его вообще из психушки выпустил. После этого, у гостей ни осталось вопросов, одни уныло пожали плечами, другие, прикусив нижнею губу, слегка покивали, но в итоге, все принялись дальше пить, есть и грустить. А второй была эта женщина, сидящая напротив меня. Она вытянулась, в мою сторону ни много вперед, над столом, после чего, ели слышно произнесла.
– Молодой человек. Я точно также подвинулся ей на встречу, и, повернув своё ухо в её сторону, стал дожидаться, что она мне скажет дальше.
– Откуда вы знаете, этого человека: Сказать её правду, я ни мог, но что-то выдумывать, мне не хотелось и я сказал ей то, что посчитал более подходящим, для её восприятия.
– Я с ним познакомился только сейчас, у входа в это самое кафе. Я иногда хожу сюда по ночам, картофель с рыбой есть, а сегодня услышал, о том, что официантка, которая меня обслуживала, погибла, и я решил зайти помянуть её. А что?
– Да, гибель Майи, нас всех шокировала, такая трагедия, такая трагедия. Ответила женщина, помотав головой.
– Трагедия. А что с ней случилось, что произошло. С этой молодой и симпатичной девушкой.
– Как, разве вы ни знаете?
– Нет! ответил я.
– позавчера, она с друзьями, поехала на дачу, к своим знакомым, а по пути машина в которой они ехали, попала в аварию. Какой-то пьяница, выскочил на дорогу, водитель попытался его объехать, и в итоге, машину занесло. В общем, все выжили, кроме Майи. Что теперь с бабушкой ей ной, будет. Боюсь себе представить: Ни знаю, почему, но в этот момент, я вспомнил слова санитарки из катарсиса, про которую мне говорил Бес.
– Ужасно все это, но значит, «так богу угодно» Женщина опустила свои глаза в низ, и грустно произнесла.
– Да все это кому-то угодно, но обидно, почему мы не можем спросить у того, кому все это угодно, Почему и зачем все это. Почему погибают молодые ни в чем неповинные люди.
– Лично мое мнение, что если бы мы все старались придерживаться правил, ну я имею в виду не только дорожным правилам, но и таким как, правила трезвой жизни, трезвой и разумной, то тогда и пьяницы того на дороге не было бы. Мне кажется, что тот, кому все это угодно, точно также нам бы и ответил на этот вопрос. Почему все это и зачем.
Сказав ей все это, я молча встал и вышел на улицу. В этот момент, бес терпелива, ожидал меня ни пода леку, как всегда босой, держа под мышкой свои лакированные черные туфли. Он стоял один, напоминая собой, статую, которая стоит не подвижно, на заасфальтированной, мокрой дорожки, у кованного уличного фонаря. Беседуя в кафе с ним и с той женщиной, я даже ни заметил, как уже наступил вечер, хоть еще и было светло, но густо затянутое, облаками небо, уже начинало отдавать вечерней синевой и поэтому, все фонари в парке, уже горели. Совсем не давно, прошел кратковременный дождик. Листва на деревьях оставалась мокрой, и редкие, но крупные капли, покачивая листья, периодически падали на асфальт, и все это вместе, казалось мне, чем-то мистическим, завораживающим. Босой, одинокий, задумчивый и неподвижный человек, в черном, старомодном костюме, освещаемый тусклым светом уличного фонаря, стоящий на фоне, медленно падающих капель. Я даже в какой-то момент, пожалел, что я ни художник, по тому, как такая картина, многих бы заставила, о чем-нибудь задуматься, но к счастью, я могу подробно, описать мною увиденное, здесь.
Когда я подошел к нему, он предложил мне пройтись с ним немного пешком, вдоль старой кремлевской стены, и снова, вытащив из-за пазухи мою тетрадь сказал,
– Ты снова забыл на столе свою тетрадь, возьми и впредь относись к своему творчеству внимательней, ведь когда твоя мать ненароком прочтет, кто его знает, что она может подумать про тебя, лучше пусть она узнает об этом позже.
Идя с этим существом рядом, внутри себя я гадал, когда же он выкинет, еще одну, очередную, злую шутку, ведь он ничего, ни делал просто так. И вряд ли, он решил так просто, прогуляться со мной по улице.
Мы прогуливались во круг нашего древнего кремля, нарезая круг за кругом, я шел, и внимательно слушал его удивительные рассказы, от него я услышал и о великих пирах, в которых он поучаствовал, о бескрайних торговых караванах, в жаркой пустыни, о том, чего я ни разу не слышал и не догадывался, для себя я начинал осознавать, что он как будто, даёт мне немного отдохнуть, от всего того, что произошло за это время. От его интересных рассказов, мне и вправду становилось легче, с большим интересом выслушав его, я решил задать очередной волнующий меня вопрос.
