<p>

Маски

Мы сидим на улице. Жарко и скучно. Зилон быстро-быстро вертит перед собой кистями рук. Он вообще-то Вован, Зилон — это кликуха, уж не знаю, почему такая. У нас каникулы, и мы, как всегда, проводим их в этом небольшом таёжном посёлке. Тахир, сын аборигенов, выносит из дома деревянные маски, наподобие индейских, которые он сам вырезает. Сейчас он покрыл их чёрным лаком и хочет просушить на воздухе. Тахир уже большой, ему шестнадцать, и у него уже есть паспорт.

Наша компашка сложилась как-то стихийно. Встретились — и подружились. Но отношения у нас мужские. Тахир, хоть и взрослый, относится к десятилетнему Зилону как к равному. Только в комнату свою не пускает, когда режет маски. Чёрные и узкоглазые, они сейчас смотрят на меня, и мне немножечко жутко от этих бесстрастных взглядов.

Зилон прекращает крутить руками и неожиданно говорит:

— Знаешь что? А давай устроим аукцион!

— Это что?

— Это когда продают за деньги, кто больше даст — тот и купил. Возьмём эти маски, пройдём по посёлку…

— Ты что, это ведь Тахира.

— Ну и что? Мы же отдадим ему деньги. Что он, деньгам не будет рад? Будет! Это же деньги! — произносит он со значением.

Я трясу головой: на мгновение мне померещилась на месте Зилона его мать, тётя Вера. Я её немного побаиваюсь. Крепкая, белоглазая, решительная женщина.

А вот и она в воротах.

— Вовочка, ты здесь? Я пошла в магазин, вернусь — будем обедать.

Ворота закрываются и открываются снова. Катька, одноклассница Тахира.

— Тахир дома? — и почему-то краснеет.

— Дома, но он занят, — враждебно глядя на неё, цедит Зилон.

— Мальчики, вы ему скажите, что в субботу его Надя на день рождения приглашает. Будут танцы.

Ворота закрываются. Зилон сплёвывает и вновь обращается ко мне:

— Так как? Пройдёмся?

— Ну… я не знаю. Надо, наверное, у Тахира разрешения спросить.

— Ну, спросим.

Из дому выходит Тахир с очередной маской. Зилон с энтузиазмом приступает к нему с идеей аукциона.

Тахир явно озадачен.

— Но ведь я не для денег их резал…

— Ну и что? Новые нарежешь, а за эти деньги получишь. Деньги, понимаешь? Деньги! Они лишними не бывают!

В устах Зилона слово «деньги» приобретает какой-то особенный оттенок. И кажется, что он во всём прав. Но Тахир не сдаётся.

— Не знаю… Мне их продавать не хочется, я для себя делал… А деньги мне родители и так дают, когда мне надо.

Зилон раздосадован. Но тут вновь появляется тётя Вера. Пообещав скоро вернуться, он вприпрыжку убегает. Тахир спрашивает меня:

— А ты что думаешь?

— Не знаю… Я бы такую красоту не продал, — осторожно говорю я.

— Вот и я так думаю, — оживляется Тахир.

Помолчали.

— Катька заходила.

— И что? — Тахир почему-то тоже краснеет.

— Звала тебя в субботу на день рожденья к Надьке.

— Понял, — и уходит в дом.

Маски смотрят в небо. Но я уже не обращаю внимания на их потусторонние взгляды. Аукцион, деньги, белые глаза тёти Веры... В голове бьётся непонятно откуда взявшаяся и непонятно что значащая мысль: «Это было последнее дружное лето». Я гоню её, а она снова лезет в голову. Но тут сумятицу в голове обрывает хлопнувшая калитка. Это возвращается Зилон. Странно, об аукционе больше ни слова. Хвастается:

— А я после обеда лучше шевелю ушами! — и показывает.

Солнце льёт зной. Неподвижный воздух.

— Может, на речку сходим, искупнёмся? — предлагает Зилон.

Жарко.

Лето.

Каникулы.

18.06.2013</p>