— Мама, я просто не выспалась.

— Нет-нет, Танечка, дело совсем не в этом. Нельзя выспаться на неделю вперед. Режима у тебя нет — вот что плохо.

Ну разумеется, как можно жить без режима-то? Так ведь не будешь знать, ни когда завтракать, ни когда спать ложиться. А есть ведь психи, которые едят, когда проголодались, и спать ложатся, когда устали.

— Да есть у меня режим, мама, он только на ваш не похож.

— Ну если ты пять дней в неделю встаешь в семь утра, а на выходные до полудня в постели валяешься, то такой режим ни к чему хорошему не приведет. О здоровье смолоду нужно думать, Таня, а внешний вид — это зеркало здоровья.

И психического, между прочим, тоже. Если человек живет в постоянном напряжении, то вид у него — хоть с режимом, хоть без — будет бледный.

— Мама, я отлучусь на минутку — хоть переоденусь.

— Танюша, мы тебя и не в таком виде видели. Так что не стоит время впустую тратить — лучше посидим подольше, пообщаемся.

Отец пока помалкивает, ждет, пока артподготовка закончится.

— Ладно, мама, давайте в гостиную пройдем. Чего в коридоре-то стоять?

В гостиной уже накрыт стол, и разговор переходит к следующей теме: как я питаюсь.

— Вот молодец, сколько всего наготовила — ждала нас. Сережа, ну я же тебе говорила, что не нужно завтракать — Танюша нас без угощения не оставит.

А может, рискнуть однажды — ничего не готовить. Дырка тогда в разговоре образуется — чем же мы ее заполнять будем? Да нет, пожалуй, не стоит. Тема «Нечем родителей угостить» может перерасти в длительную дискуссию о моем материальном положении и растянуться на долгие годы.

— Да, конечно, выйду я из дома без завтрака-то! — отозвался, наконец, отец.

Мать весело рассмеялась.

— Вот видишь, Танюша, ты же знаешь своего отца: у него ведь каждый день только с завтрака и начинается. Так что зря ты столько старалась — лучше бы поспала подольше.

Точно — зря старалась. Они бы меня и так, и так отчитали, могла бы и не тратить столько сил и времени на эти салаты с бутербродами. Решено: в следующий раз — только чай с тортом.

— Ну, что же теперь делать — нельзя хозяйку не уважить. Пошли, Сережа, к столу.

За столом мать, как всегда, принялась распоряжаться едой, словно мы собрались у нее дома.

— Так, что у нас здесь? Оливье? Ну, конечно, что за стол без оливье? Сережа, ты с оливье начнешь?

— Накладывай, накладывай — чего спрашиваешь?

Бутерброды мои мать забраковала. И тут же отправила меня на кухню — нарезать хлеба, напомнив, что отец даже на работе не привык питаться бутербродами. Я пошла на кухню. Когда я вернулась с тарелкой хлеба, у всех в бокалах уже было налито вино. Меня, конечно, никто не спросил, буду ли я пить его — в десять часов утра.

— Ну что, за встречу, — сказала мать, подняв свой бокал. — Редко мы в последнее время встречаемся, нужно бы почаще.

Я чуть не поперхнулась вином.

Ровно через тридцать секунд отец отодвинул свою тарелку с одним словом:

— Недосолено.

Не успела я и рта раскрыть, как мать снова взяла дело в свои руки.

— Танюша, я не вижу соли на столе. Ты забыла? Ну принеси, пожалуйста, как же без соли-то?

Я еще раз сбегала на кухню.

Мать принялась солить салат — прямо в салатнице! — приговаривая:

— Да и немудрено, что у тебя все недосолено. Влюбиться тебе пора, Танюша, влюбиться.

Похоже, сегодня без темы о необходимости замужества мы не обойдемся. Сейчас за новой тарелкой меня погонит…

— Таня, где у тебя чистые тарелки? Я хочу отцу нормальный салат положить.

Я сбегала за чистой тарелкой. После этого наступила небольшая передышка. Я упрямо жевала свои бутерброды, отказавшись от салатов, и готовилась к следующей атаке. К чему же мы сегодня перейдем от питания: к работе или к поискам мужа? Наверное, к последнему, поскольку горячее я не готовила, а торт у меня — из магазина.

Спустя минут сорок, когда родители перепробовали все салаты, а я выслушала ряд критических замечаний по поводу отсутствия абсолютно необходимых ингредиентов и неправильных пропорций — закусывая их бутербродами, которые почему-то никак не заканчивались, я решила вызвать огонь на себя.

— Мама, папа, я горячее не готовила, поэтому вы не против, если мы прямо к чаю перейдем?

— У тебя нет горячего? — Они многозначительно переглянулись и воззрились на меня.

Да, признаю себя виновной по всем статьям обвинения и прошу господ присяжных заседателей приговорить меня к высшей мере наказания.

— Мама, но мы же не в обеденное время собрались. Я думала, что мы немного перекусим, чаю попьем, поговорим…

— Таня, речь идет вовсе не о нас. У тебя к обеду нет горячего?

— Ну и о каком, Люда, здоровье ты с ней говоришь? — включился, наконец, отец.

— Таня, я понимаю, что ты ходишь на работу, и у тебя не хватает времени заниматься как следует своим домом. Но ты два дня провела дома — впрочем, убрала, молодец — и не удосужилась приготовить нормальный, полноценный обед?

Так, все — конец терпению. Они меня что, до седых волос будут отчитывать, как младенца неразумного?

— Мама, ты меня извини, конечно, но ты целый день сидишь дома. Отец деньги зарабатывает, все что нужно, в дом привозит, и тебе остается только чистоту навести и кушать приготовить. А мне, между прочим, нужно и одним, и вторым, и третьим заниматься. И когда человек пять дней в неделю ходит на работу, на шестой день ему хочется просто отдохнуть — понимаешь, просто отдохнуть, а не у плиты париться.

— Вот именно, Танечка, вот именно. Три года назад тебе никто не мешал обзавестись мужем, который заботился бы о тебе так же, как твой отец заботится о своей семье. Но ты же не захотела! И нечего теперь работой прикрывать полное отсутствие самодисциплины.

— Мама, оставь в покое мою личную жизнь, пожалуйста. Она — моя, и она — личная.

Я встала и отправилась на кухню за чаем и тортом. Нужно дать им время успокоиться. Пусть посидят, пожалуются друг другу на дочь строптивую, а там — глядишь, я их тортом любимым умиротворю.

Но — как выяснилось, когда я вернулась — они использовали мое отсутствие, чтобы сменить тактику и выбрать новое направление удара.

После того как был разлит по чашкам чай, и мать поахала положенное количество минут по поводу моей хорошей памяти, в разговор вступил отец.

— А как у тебя на работе-то дела?

Слава Богу, в этом направлении мне есть что рассказать.

— На работе все отлично. Вот сейчас Франсуа приехал, новую коллекцию гардин привез. Коллекция — просто великолепная; я думаю, заказов у нас будет — море…

— Таня, я про твои дела спрашиваю. Рост служебный намечается, повышение зарплаты?

— Папа, у меня вполне приличная зарплата, мне хватает.

— Таня, зарплата никогда не бывает слишком высокой. Это тебе на обычную жизнь хватает, а в отпуск в хорошее место съездить, в турпоездку — мир посмотреть? Да ты вокруг себя оглянись: все в доме — как при нас стояло, так и стоит. О ремонте я даже не заговариваю, но ты же ни телевизор, ни мебель себе купить не можешь.

Точно, не могу. Не умею я копить деньги, откладывать их на какое-нибудь крупное приобретение. И в кредит ничего мне покупать не хочется; для меня это — словно деньги одалживать, висит потом этот долг, как камень, над головой.

Мать уже еле сдерживалась — в глазах ее горел охотничий огонь.

— Вот, кстати, говоришь, что Франсуа приехал с новыми гардинами. Посоветовалась бы с ним, какие тебе, в твою квартиру лучше подошли бы. Пригласила бы его к себе, на месте все бы ему показала.

— Мама, ты вообще соображаешь, что говоришь? Кем я при этом буду выглядеть?

— Таня, ты будешь выглядеть женщиной, которой небезразличен ее дом, и которая готова выслушать разумный совет. И ничего в этом нет страшного — ему наверняка тоже будет интересно посмотреть, как у нас обычные люди живут.

Черт меня дернул однажды — в сердцах — рассказать ей, как мне надоел этот Франсуа с его повышенным вниманием. Она тут же вцепилась в меня мертвой хваткой: Сколько лет? Женат? Дети есть? Насколько обеспечен? И с тех пор ни единой нашей встречи не проходит, чтобы она не поинтересовалась развитием нашего сотрудничества.