У нас промышленность -- учили этому со сталинских времен -- делилась на группы "А" и "В": производство средств производства и производство товаров "народного потребления". Так вот: у нас товары народного потребления всегда составляли недопустимо малую долю от производимых средств производства. Но станки -- средства производства -- мы кушать не можем, -- в развитых странах обратная пропорция, там намного больше доля товаров народного потребления -в том числе и станков народного потребления.
Сейчас Гайдару приходится менять структуру советской промышленности. А я еще не сказал о том, что у нас больше 50% промышленности работало на оборону или на отрасли связанные с обороной: министерство среднего машиностроения, авиационной промышленности, атомного машиностроения, энергетики и так далее, и так далее -- все это были закрытые министерства. Теперь идет сокращение вооружений, с оборонных предприятий уходят заказы, необходимо проводить переориентацию предприятий -- конечно, это рождает недовольство миллионов людей занятых в этой промышленности, но эта переориентация необходима, потому что их промышленность не кормила людей, а люди кормили эту промышленность и людей, в ней занятых. Вот сущностные проблемы, которые достались Гайдарам-Ельциным как результат 75-летней работы машины зла, которая просто разрушала всю страну, уродовала промышленность, уродовала все на свете. Испортили и народ. Люди жили по принципу: "вы делаете вид, что вы нам платите, мы делаем вид, что мы вам работаем." А я помню, что еще в 68 году, я тогда учился в Московском Университете, у нас вел политэкономию капитализма специалист Госплана СССР Романов, -- он еще тогда утверждал, что главным элементом производительных сил общества являются не станки, не технологии, а люди. И приводил в пример послевоенную Германию: заводы сравнены с землей, вся промышленность разрушена, но остались люди, умеющие и желающие качественно, добросовестно работать. То есть остался главный компонент производительных сил. И вот на этих людях (и на, конечно, американских кредитах) встала промышленность новой Германии. А у нас, я повторяю, сложность еще и в том, что развратили народ: у нас нет этих высококвалифицированных, добросовестно работающих людей. Вот -- этот кооперативный дом -- десять лет строился, с 67 по 77-й, я в это время преподавал в институте и проводил среди заочников и вечерников антисоветскую агитацию: беседовал по окончании занятий, и демонстрировал неэффективность советской экономики и развращенность советского трудящегося на примере этой советской работы: как тут настелены полы! как все тут сделано! десять лет! а должны были за год сделать. Примеров тут... протяни руку и наткнешься: заходишь в банк -- почему деньги не перечислены? -- потому что та, что должна была их перечислить, занята: сапоги примеряет! С этим столкнулось сегодняшнее правительство -- нужно менять психологию, философию людей. Когда говорят, что, если правительству не подходит народ, то нужно менять не народ, а правительство, то говорят, на мой взгляд, очень неправильно. Нет: правительство реформаторов всегда меняет народ, так было и так, по логике, обязано быть. Реформаторы и духовные вожди народа всегда меняют народ -- к его же благу меняют, действуют не силой, а убеждают народ, что выжить он может, только если изменится.
В этой стране всегда действовала философия: "ты что -- умнее всех хочешь быть?", "ишь какой умный выискался!", "там, наверху не хуже тебя знают, что делать!" А жизнь показала, что там, наверху, знали в миллион раз хуже нас, хуже меня лично -- во все это семидесятилетие, во все эти годы брежневского царствования. Да что они там знали! Эту философию тоже нужно менять. Нужно воспитать уважение к уму, к интеллекту, нужно понять, что талантливые люди являются национальным достоянием страны. И нужно понять такую вещь, что, как говорят китайцы, из десяти тысяч зайцев не слепишь одного льва. Талант является национальным достоянием, его беречь нужно, лелеять, создавать ему условия.
Вот что нужно делать с этой страной -- здесь задачи нешуточные.
11 декабря 1992 года.
ДНЕВНИК РАЗМЫШЛЕНИЙ
"Новое дело", No36, 8 октября 1993 года.
ЧТО ДЕЛАТЬ С КОНСТИТУЦИЕЙ
Что же следует сделать с конституцией, чтобы она перестала быть советской и стала конституцией правового государства?
Необходимо отнять у советской власти лампу Алладина -- статью 104-ю.
Нужно в конституции записать: не всякие законы имеет право принимать Законодатель.
Он не имеет права принимать законы, нарушающие закрепленные в конституции полномочия законодательной, исполнительной и судебной властей, а также законы, ущемляющие свободу слова и остальные фундаментальные права и свободы граждан. Каждый закон и каждая поправка к конституции должны быть рассмотрены конституционным судом на предмет ущемления ими перечисленных в конституции прав человека или конституционного баланса властей. Этот принцип -- ограничения законодательной власти -- должен быть проведен через всю конституцию.
Заботиться специально об ограничении исполнительной или судебной властей не надо, ибо их полномочия должны быть даны в конституции исчерпывающим списком, каковой расширять они не имеют права, ибо не они принимают законы и отмеряют власть. Эта-то новая конституция, уже несоветская, станет фундаментом правового государства, Новой России.
Разрушительное крыло съезда -- все эти аксючицы, бабурины, астафьевы, константиновы, травкины, румянцевы -- бессознательно нащупали эту лампу Алладина и время от времени в ходе съезда потирают ее: то и дело то тот, то этот депутат с важностию заявляет: "съезд правомочен принять к рассмотрению и решению любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федерации".
Вот этого-то права Законодателя и надо лишить.
ПОРОК И ЗАБЛУЖДЕНИЕ СОВЕТСКОГО СОЗНАНИЯ
Порочность нынешней советской конституции коренится, на мой взгляд, в ошибке народного сознания. Эта ошибка и этот порок состоят в том, что у народов, продержанных 75 лет под серпом и молотом, не только в сознание, а уже и в подкорку загнано убеждение в том, что чем больше народу соберется, тем вернее будет принятое голосованием решение. Вот это-то убеждение и является заблуждением и пороком. Это заблуждение народного сознания, во многом питавшее большевистскую философию и мораль большинства, состоит в том, что раз нас больше, то, значит, мы и правы. Есть в этой философии от примитивного общинного сознания. И есть в ней от комплекса неполноценности, и потому агрессивности, "маленького человека": "не надо мне твоего хорошего, оставь мне мое плохое".
Коммунисты очень любили эту аргументацию коллективом, съездом: "Ты умный -- а коллектив народных тебя не понимает. И не принимает, так что ж: ты один умный, а девятьсот с чем-то депутатов глупые? Да как же они могут быть глупые, когда они народные?!
Вся рота, понимаешь, не в ногу, а он один в ногу. Постыдились бы. Скромнее надо быть."
Большевистская мораль большинства состоит в том, что раз нас больше, то мы должны давить этих шибко умных и много о себе понимающих, которых всегда меньше. Именно эта большевистская философия большинства задавила насмерть и самих большевиков, и саму большевистскую страну.
Демократическая философия большинства состоит в уважении большинства к мнению меньшинства, к мнению одного, к спору с его мнением по существу, а не воздыманием дланей. Демократия сильна вниманием к доводам квалифицированного и авторитетного меньшинства. Почему меньшинства? А потому, что самых квалифицированных и самых авторитетных всегда считают единицами. Диалектика: демократическое большинство говорит единице: дай нам твое хорошее, твое высшее, и, если оно лучше и выше того, что мы считаем хорошим и высоким, мы возьмем его.
А испытывающее комплекс неполноценности большевистское большинство говорит: ненавижу тебя уже за то, что ты доктор наук и языки знаешь. Не надо мне твоего хорошего...
Из кого это большинство -- вот ведь в чем вопрос. Для машины голосования все голоса равны по весу, по значимости. А так ли должно быть? В свободном мире философ, ученый, писатель могут жить независимо. И их независимое творчество -- творчество меньшинства, считаемого единицами, -спасает большинство. Этого никогда не хотели и до сих пор не хотят понять в этой стране. Здесь у низов всегда брала верх ближняя мотивация -повластвовать над теми, кто благороднее, умнее, талантливее, поизгаляться над отмеченными божьим перстом. В свободном мире у большинства хватало ума (и уважения к чужим достоинствам) ценить таланты как национальное достояние. У нас традицией было горе от ума. У них особый вес, придаваемый большинством мнению квалифицированного меньшинства, только и делает возможным функционирование демократических институтов общества и сопряженной с ними рыночной экономики. Тут традиция другая -- большевистское неуважение к интеллекту, к порядочности, честности, доброте. Тут чекиста всегда ставили выше ученого, секретаря обкома -- выше писателя, руцкого -- выше гайдара. Тут 75 лет было принципом: мы академиев не кончали, потому назначай нас министрами. Демократия -- это структурированность, это иерархия мнений, которые должны браться обществом с разным весом.
