Несколько часов спустя до них начинают доноситься отдельные выстрелы из находящихся в отдалении пушек, и напряжение в воздухе от предвкушения того, что им предстоит, внезапно усиливается. Все легкомысленные разговоры смолкают, и большинство солдат хранит молчание – примерно так было и во время вчерашнего передвижения войска. В этой тишине, прислушиваясь к звукам артиллерии пока еще в нескольких милях от них, Малдер вновь начинает сомневаться в том, что он справится сегодня, столкнувшись лицом к лицу с необходимостью командовать людьми, основная масса которых старше (а многие еще и опытнее) его. Пока что у него все получалось, это правда… но у него возникает сильное подозрение в том, что то, чему они станут свидетелями сегодня, будет не похоже ни на что, с чем им доводилось иметь дело прежде. Малдеру хотелось бы думать, что ему удастся не уронить своего достоинства, стать примером для его людей, сплотить их и придать мужества вне зависимости от того, что случится дальше… но может ли человек действительно быть уверенным в этом до того, как настанет решающий момент?
Малдер чувствует легкий тычок локтем в левый бок и смотрит на Скалли. Голубые глаза молодого солдата пронзают его суровым взглядом, и, как обычно, у Малдера возникает стойкое ощущение того, что друг читает его мысли.
- Прекрати нервничать, - шипит на него Скалли. – Ты и меня заставляешь нервничать, а я не смогу стрелять так же метко, как обычно, если у меня руки трясутся.
Малдер фыркает.
- У тебя никогда не трясутся руки, Скалли, - возражает он, однако уже чувствует себя лучше. – Просто будь поблизости, хорошо? – Скалли вопросительно выгибает бровь. – Ну… у меня такое ощущение, что иногда мне может понадобиться твое напоминание о том, чтобы я перестал нервничать.
Скалли усмехается.
- Это я могу, - отвечает он. – Но поверь мне, тебе этого не потребуется. У тебя все получится.
Полк совершает короткую остановку около полудня, но двигается дальше меньше чем через полчаса, неутомимо направляясь на запад по пенсильванским просторам. Звуки канонады больше не смолкают, и нервная энергия охватывает уже весь полк, становясь настолько ощутимой, что даже лошади офицеров ее чувствуют. Они трясут головами, ржут, дергая за поводья, и беспокойно переступают с ноги на ногу при каждой остановке.
Когда до его слуха доносится приглушенное бормотание, Малдер переводит взгляд на Скалли и видит, как тот что-то тихо говорит Хелси, который, кажется, отчаянно пытается справиться со сбившимся дыханием. Малдер не слышит слов, но тон голоса Скалли успокаивающий, так что мало-помалу Хелси удается совладать с собой. Скалли берет его за руку, и оба мужчины синхронно опускают головы, продолжая идти. Губы Скалли быстро двигаются, и Малдер понимает, что солдаты молятся. Ему самому молитва никогда не помогала, но если она помогает его людям, он ничего не имеет против. И действительно, когда Хелси поднимает глаза и отпускает руку Скалли, то выглядит увереннее, готовый встретиться со всем, что ждет его впереди.
Скалли переводит взгляд на Малдера и приподнимает уголок рта в озорной усмешке.
- Я и за тебя замолвил пару словечек, - говорит он.
- Надеюсь, хороших, - отзывается Малдер, и Скалли ухмыляется еще шире.
- В основном, - говорит он, и Малдер смеется, внезапно ощущая себя гораздо расслабленнее, чем за весь этот день.
Звуки мушкетных выстрелов неподалеку добавляются к грохоту пушек, когда бригада резко останавливается. Полковник Винсент подъезжает к полковнику Скиннеру и быстро перекидывается с ним словами, после чего скачет вдоль строя 20-го Мэнского полка, чтобы сообщить последние новости и их командиру. Скиннер подзывает своих капитанов к краю строя, и они собираются вокруг него.
- Поблизости есть холм, имеющий стратегическое значение. Обе стороны оставили его незащищенным, - сообщает он им. – Полковник Винсент предложил отправить туда нашу бригаду, занять его раньше людей Ли и оборонять от всех атак. – Он обводит подчиненных взглядом одного за другим, чтобы убедиться, что они его поняли. – Я хочу, чтобы каждый из вас выяснил, насколько хорошо оснащены боеприпасами ваши роты, сколько у каждого солдата патронов. Все ясно? – Они кивают, и Скиннер позволяет им вернуться по своим ротам, чтобы произвести необходимые подсчеты, прежде чем полк двинется дальше.
Бригада ускоренно марширует вверх по невысокому каменистому холму; солдаты время от времени спотыкаются о ветки, склоненные к земле молодые побеги и камни, обходя деревья и поднимаясь все выше и выше. Когда им наконец приказано остановиться, почти каждый солдат запыхался. Малдер делает осторожный глоток из фляжки с водой, помня о том, что неизвестно, сколько еще ему придется довольствоваться этим запасом. Дневной зной, кажется, в разы усилился из-за пожаров, дыма и напряжения боя.
Скиннер и его лейтенанты ходят вдоль строя, расставляя роты, перемещая людей так, чтобы в ряду не возникало пропусков, которыми могли бы воспользоваться атакующие отряды мятежников. Они оказываются с правой стороны вместе с 44-м Нью-Йоркским полком; их левый фланг тесно прижат к 20-му Мэнскому. Когда солдаты из роты Малдера достают лопаты и начинают копать мелкие окопы и возводить из камней самодельную стену, из-за которой они станут стрелять, Скалли знаком просит его наклониться, чтобы он, при своем низком росте, мог говорить прямо Малдеру на ухо.
- Рядом с мэнскими ребятами никого нет, - сообщает он. – Ты заметил?
- Нет, - неохотно признает Малдер, но, присмотревшись, понимает, что так оно и есть: на некотором расстоянии от них, за полком Чемберлена, нет ничего, кроме леса и склона холма.
- Но ты ведь понимаешь, что это означает, да? – Малдер отрывисто кивает. – Остальная бригада – остальная чертова армия, по-моему, - справа от нас. А это означает…
- Что нам здорово достанется, - заканчивает Малдер за Скалли, который отвечает таким же отрывистым кивком. Люди Ли сосредоточат все свои усилия на этом холме, зная, что если они смогут обойти их по левому флангу и зайти армии Союза в тыл, то обретут контроль над всей возвышенностью.
Грядущая битва обещает быть жесткой.
У людей Малдера, как ему хорошо известно, имеется от тридцати пяти до пятидесяти патронов на человека – он доложил об этом Скиннеру, который, похоже, счел, что этого будет достаточно, чтобы продержаться. Он ходит вдоль оборонительного рубежа, помогая своим подчиненным со строительством заграждения, а потом берет складную лопату у занятого перетаскиванием камней солдата и принимает участие в рытье окопов.
Полковник Винсент со своей свитой проходит вдоль строя, останавливаясь, чтобы поговорить с полковником Скиннером, прежде чем двинуться дальше для разговора с полковником Чемберленом из 20-го Мэнского. Малдер не может расслышать сказанное, но, судя по серьезным, суровым лицам командиров, Винсент, скорее всего, повторяет сделанное ранее Скалли заключение: позиция бригады на передовой критическая, и эту землю нужно удержать любой ценой. Вероятнее всего, еще до окончания дня их ожидают тяжелые потери личного состава, и Малдеру приходит в голову мрачная мысль о том, что предчувствия Хелси вполне могут оправдаться.
Взор Малдера обращается к рядовому Скалли, деловито занимающему позицию на земле за каменным укреплением. Он ложится на живот и прилаживает дуло своей винтовки в дырку между двумя камнями, прицеливается, хмурится и перемещает оружие ниже. Он словно бы чувствует взгляд Малдера и, подняв глаза, награждает своего капитана самоуверенной беспечной улыбкой, на которую тому с трудом удается ответить.
На войне нет никаких гарантий, и Малдер это прекрасно знает. Он знает, что некоторые мужчины, потеряв друзей и даже братьев во время ранних сражений, решали ни с кем больше не сближаться. Какая-то часть него – та, что заставляет его внутренности сжиматься от боли при мысли о гибели Скалли - понимает, почему подобный подход кажется вполне разумным. Но когда он думает обо всех тех часах, что он провел со Скалли за едой, разговорами, обменом шутками и иногда просто уютными моментами тишины, то не может представить себе одиночество, которое выпало бы на его долю, если бы ничего этого не было. У него никогда не было такого друга, как Скалли, на которого он мог бы столь безоговорочно положиться, и он бы ни на что это не променял.
