Это я плакала кровавыми слезами, и сквозь эту кровавую пелену я заметила, что и по щекам Иордана тоже текут красные слезы.

В голове затрещало.

- …Plaisir d’amour ne dure qu’un instant, сhagrin d’amour dure toute la vie…

Адская боль пронзила нервы, казалось, под кожей моей бегают, царапая острыми коготочками, сотни крыс. Я вскрикнула и заскребла ногтями по коже. Пожалуйста, пусть это прекратится!..

- …“Tant que cette eau coulera doucement vers ce ruisseau qui borde la prairie, Je t’aimerai”, me répétait Sylvie. L’eau coule encore, elle a changé pourtant…

Резко, без предупреждения, боль прекратилась. Я испуганно ловила ртом воздух, прижимая колени к груди. Неужели песня прекратилась?

Но нет. Аделина все еще пела, закрыв глаза и вкладывая в песню всю свою боль. Иордан, сидевший на коленях, все так же мучился, зажмурившись и закрыв уши руками.

Однако я не чувствовала боли. По крайней мере, боли от голоса Аделины. Но руки у меня болели. Я опустила глаза и поняла, что расцарапала себе плечи, но царапины заживали на глазах, и последний отголосок мучений исчез.

Для меня пение Аделины теперь было как слону дробина. Вообще без разницы.

Я с трудом встала, слабость все еще присутствовала. Затем подошла к Аделине. Подождала, пока она допела песню – в конце концов, именно это условие она поставила мне. Я старалась не смотреть на Иордана.

- …Plaisir d’amour ne dure qu’un instant. Chagrin d’amour dure toute la vie…

Как только Аделина замолчала, я собрала все свои силы и с силой ударила её по лицу. Женщина отлетела и врезалась в стену, широко распахнув глаза.

- Как ты выжила? – тихо проговорила она. Теперь без помощи Лукреции.

Иордан, еще не оправившийся от пения Аделины, не смог выдержать даже этой маленькой фразы и снова вскрикнул, зажимая уши.

- Это сейчас не так важно, - заверила я и, подойдя к валявшейся на полу вампирше, за руки подняла её на ноги. – Я свою часть сделки выполнила, и песенку твою дослушала. Очень красивая, кстати. Теперь выполни свою часть, Савски.

Я могла бы деликатно укусить женщине запястье и аккуратненько вылить немного крови в старинный бурдюк, врученный мне еще в отеле Иорданом и все это время хранившийся под шлейфом моего платья. Но я понимала, что, хоть вся ярость песни досталась мне, Иордан пострадал сильнее меня. Не знаю, почему, но я была в этом уверена. А обижать этого засранца могу только я.

Так что я без сочувствия впилась в горло Аделине. Укус получился что надо. Аделина вскрикнула, но оттолкнуть не пыталась – вампиры свято чтили свои клятвы. Наклонив шею Аделины над бурдюком, я следила за тем, чтобы крови набежало достаточно.

Должно быть, Аделина выпила сегодня очень много чужой крови, так как раны её затягивались моментально. Но это был еще один повод лишний раз укусить Савски.

Когда я посчитала, что крови достаточно, я оттолкнула ослабевшую Аделину и закрыла бурдюк. Затем подошла к Иордану и опустилась рядом с ним на колени. Вампир лежал на полу, раскинув руки в разные стороны и пытаясь отдышаться. Его лицо было заляпано кровью, но мое, должно быть, выглядело еще хуже.

- Как ты? – шепнула я, бережно поглаживая его по щеке.

- Почти пришел в себя, - криво усмехнулся Иордан. – Мне повезло, что ярость Аделины была направлена только на тебя.

Я улыбнулась.

- Раз можешь шутить, значит, можешь и встать, - хитро заметила я и поднялась.

Иордан фыркнул и поднялся. Он обнял меня и ласково поцеловал в висок. Я не сразу вспомнила, что мы играем влюбленных для Аделины, но все равно это было чертовски приятно.

- Убирайтесь прочь, - прошелестела Аделина. Иордан поморщился. Голос вампирши все еще приносил свой смертельный эффект.

Мы открыли дверь и тут же натолкнулись на Лукрецию. Брюнетка удивилась не тому, в каком мы с Иорданом были виде, а тому, что я осталась жива.

- Невероятно, - одними губами прошелестела Лукреция, широко раскрыв глаза. И тут же заговорила чужим голосом: - Лукреция, вели Лино отвезти наших гостей туда, куда они пожелают. И пусть Орсола проследит, чтобы к утру их в Венеции не было.

Сама Аделина из комнаты не выходила.

Мы прошли мимо молчаливых придворных Аделины.

Уже в машине Иордан вздохнул и заметил:

- Мы легко отделались.

- Почему я выжила? – спросила я.

Блондинчик глянул на меня и закрыл глаза:

- Я не думал, что у тебя, как и у Гейба, есть такая способность. В общем, он тоже подвержен магическим способностям своих детей, но лишь до тех пор, пока не пустит себе кровь.

Я немного истерически засмеялась. Получается, если бы я себе не расцарапала плечи от боли, то могла бы умереть?

Иордан посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал.

- Кого мы навестим следующим? – отсмеявшись, спокойно спросила я.

- Того, кто ближе всего к нам, - нахмурился Иордан. – Я послал ей просьбу о встрече. Завтра вечером ты познакомишься с Эгесихорой Стоун, владелицей Африки.

Я удивленно глянула на блондинчика:

- Мне кажется, или я слышу в твоем голосе страх?

- Тебе не кажется. Мы со Стоун никогда особо не дружили, - пояснил Иордан.

- Это почему же?

Вампир криво усмехнулся:

- Если вкратце, то… помнишь миф о Медузе Горгоне и Персее? Так вот, эта история была придумана после того, как Стоун превратилась в вампира и обрела свой дар.

Комментарий к Глава 3. Алина.

*Наш отец (фр.).

**«Plaisir d’amour» («Радость любви») — классический французский романс, написанный в 1784 году Жаном-Полем Эжидом Мартини на стихи Жана-Пьера Клари де Флориана.

========== Глава 4. Аня. ==========

- Так кто же эта Кира? – я приподняла бровь.

Габриэль стушевался. Ну и как тут не удивиться? Великий и Ужасный Габриэль, Первейший вампир, прародитель всех кровососущих созданий ночи, смутился над напором глаз своей девушки.

- Мы познакомились с Кирой десять лет назад, - пояснил Гейб. – Её превратил Саид.. кажется, в двадцатом веке. Кира была уверена, что любит меня… И я, как самый бесчувственный негодяй, воспользовался её чувствами.

- Проще говоря, переспал, - заключила я. Хорошо, что у меня не ревнивый характер Алины. Она бы на моем месте убила Габриэля. Несколько раз.

Вампир кивнул:

- Но Кира оказалась упряма. Она не отставала от меня, и мне это быстро надоело. По моей просьбе Саид на правах создателя приказал Кире поселиться в Австралии и не выезжать из страны никогда.

Я повернулась и с удивлением уставилась на мужчину. Он выглядел абсолютно спокойным. Как будто не он заточил вампиршу, не привыкшую к лучам солнца, в страну, полную этого самого солнца.

Удивительная штука – женская солидарность. Кира вроде как мне соперница, а я её защищаю.

- Опустим пока эту тему, - пробормотала я, почувствовав странное почесывание по всему телу. С недавних пор я начала воспринимать ауры сверхъестественного. Когда рядом находился вампир, тело словно обволакивала холодная безветренная ночь, и мурашки бегали по коже. Когда появлялись ведьмы, то в нос ударял запах костра (наверное, символизирующий казнь всех сожженных ведьм во времена Средневековья), но тут же этот аромат исчезал. Но когда рядом появлялся оборотень, кожа нестерпимо чесалась, словно из каждой поры стремилась наружу шерсть волка. Думаю, это взывает моя седьмая часть – сущность вервольфа.

Через толпу аэропорта к нам шли трое оборотней. Тот, что слева, был среднего роста. У него были русые волосы, подстриженные по-военному коротко, карие глаза, подозрительно рассматривающие каждого, кто оказался поблизости. Оборотень (а ему было около тридцати) надел камуфляжные штаны и черную футболку, обтягивающую рельефные мускулы. Да, Иордан бы позавидовал таким ручищам.

Справа шел мужчина лет пятидесяти. У него были черные волосы, лишь на висках посеребренные сединой. На оборотне был бежевый деловой костюм, однако глаза все равно оставались хищными.