И если Марина увидит её у себя за спиной, то… наверное, умрёт от страха.

В мыслях царила звенящая пустота, наполненная единственным желанием – бежать отсюда как можно дальше. Но по мере того, как одежда облегала тело, в сердце всё сильнее разгорался огонёк надежды, что она улизнёт и на этот раз.

Всё будет, как вчера и позавчера.

…Лиля, привет! Не занята? Да вот хочу сходить по магазинам, не составишь компанию?

Алло, Сонечка! Я в салоне красоты, а ты где? Да, не сидится дома.

Знаете, девочки, это ведь не жильё, это – капиталовложение. Там коврик не передвинешь без того, чтобы снизить его стоимость…

Скучно.

Хочу развлекаться!

Фитнес-клуб, спа-салон, шопинг, а давайте просто покатаемся, а где сегодня потусуемся? Вечером – обратно, подгадать к приезду Фирса и изобразить счастье. Похвастать покупками, накормить его чем-нибудь заказанным в ресторане (извини, собиралась приготовить, но не успела…)

При Фирсе тут всё спокойно. Только не отлипать от него весь вечер, потом и ночью. Быть послушной, если надо – неслышной, но всегда внимательно слушающей. Всё, что угодно, лишь бы он не сказал: «Дай мне побыть одному».

Одна она не станет тут бродить. В проклятой квартире слишком много зеркал…

Можно так дотянуть до Нового года? Фирс обещал, что после всё кончится. Они сменят квартиру. Прекрасно. Марина не станет требовать Монмартра. Ей не нужен Монмартр. Пусть будет хоть «хрущёвка», лишь бы дальше километра от этого дома…

Марина на ощупь поправила на себе одежду. Провела рукой по волосам. Господи, ну хоть причесаться… Она запустила руку в сумочку и достала складное зеркальце. Зеркальце она купила ещё до переезда в это золочёное капиталовложение. Наверное, ему можно доверять. Два дня назад она об этом не подумала. Пришлось первым делом идти в салон красоты, чтобы вежливые и ловкие девушки привели её в божеский вид…

Открыв зеркальце и расчёску, Марина взялась за дело. Управиться быстро не удалось: волосы, как назло, спутались, а руки дрожали. Стена с пейзажем в резной раме и угол шкафа плясали в отражении вместе с её лицом.

А вдруг там, за узкой полоской видимости, в отражении уже притаилась она?

Не удержавшись, Марина слегка повернула зеркальце влево, вправо… Ничего. Но всколыхнувшийся в душе ужас не отпускал.

Тут её осенило: навести марафет можно в машине, при помощи зеркала заднего вида. Господи, ну что за дура, почему она сразу об этом не подумала? Марина поспешно бросила в сумочку зеркальце с расчёской, рывком распахнула дверцу шкафа, чтобы зеркало на ней оказалось повёрнуто к входной двери, обулась. Потянулась за шубкой…

И замерла, сообразив, что забыла взять телефон.

Плохо. За телефоном придётся вернуться в спальню.

«Ни за что! Куплю новый…»

Нет, плохая идея. Фирс не сможет дозвониться до неё. А она – ни до кого, потому что не помнит ни одного номера, кроме своего собственного.

«Ладно, вернись и забери его, – сказал себе Марина. – В конце концов, снова увидишь ту проклятую расчёску… Ты уже не раз её видела, и ничего с тобой не случилось. Давай, смелее!»

Стуча каблуками по паркету, она покинула переднюю, миновала коридор. Взялась за руку двери в спальню. Только сейчас сообразила, что забыла выключить там свет.

Хотя что уж там, она и теперь его не выключит. Не собиралась она оставаться в тёмной спальне даже на секунду, которая потребуется, чтобы дойти от выключателя до порога.

Замок межкомнатной двери клацнул. Марина толкнула дверь, заглянула в спальню. И обмерла. Ноги ослабели, сердце заколотилось, как после изнурительной пробежки.

Створки трельяжа были распахнуты. Марина перевела взгляд на прикроватную тумбочку со своей стороны постели. Вот и телефон, с вечера стоит на зарядке.

«Я не войду туда…»

Но… что потом говорить Фирсу? Он непременно позвонит ей за день два-три раза.

«Давай, котёнок! – мысленно она попыталась придать своему голосу спокойные фирсовы интонации. – Ты просто не закрывала трельяж на самом деле. Думала об этом, представляла, как это сделаешь, но не сделала. Тебе было слишком страшно приближаться к нему. Давай, возьми телефон и отправляйся веселиться…»

Марина шагнула в комнату. Каблуки зарылись в толстый ворс ковра. Идти по нему в сапогах было неудобно. Тем более, она смотрела не перед собой, а в зеркала трельяжа.

Шаг, второй… А ведь чёрной расчёски по ту сторону зеркал больше нет! Марина вздохнула с облегчением и сделала третий шаг…

Но точно на стену налетела. Встала, как вкопанная. Не закричала, наверное, только потому, что дыхание перехватило судорогой животного ужаса.

Она стояла посреди спальни. Рядом с кроватью, спиной к Марине. Лица не видно, но всё остальное – как и представлялось: чёрное платье, белая кожа открытых рук… Высокий рост – да, Марина воображала эту женщину именно высокой.

«Это галлюцинация, – зазвучал в голове спокойный голос Фирса. – Ты видишь отражение своего страха. Вспомни, где водятся привидения…»

Чтобы взять телефон, нужно было пройти совсем рядом с тем местом, где она стояла в отражении комнаты.

Марина, задерживая дыхание, стала переставлять ногу, чтобы выйти из спальни, пятясь. Лучше уж она никуда не пойдёт, проведёт день в других комнатах, а эта пускай остаётся здесь…

Нет, не лучше. Во-первых, Фирс позвонит, и всё равно придётся войти сюда и взять телефон.

«Но, может, её уже не будет здесь?»

Возможно. Но где она будет? В зеркалах гостиной? В зеркале прихожей? Я с ума сойду за день. Надо взять телефон и бежать. Просто подойти и взять. Пусть в отражении она есть – но по эту сторону зеркала пусто. Подойти и взять…

«Да к чёрту Фирса! Пусть хоть сумасшедшей назовёт, пусть хоть бросит, лишь бы убежать от этого страха!»

Шаг назад…

Чёрная женщина в отражении медленно расчёсывала свои блестящие волосы, волнами ниспадавшие на белые плечи. Той самой копеечной «массажкой». Она не поворачивалась.

А что, если заговорить с ней?

«Если она обернётся на твой голос, ты точно сойдёшь с ума. Хватай телефон и беги…»

Ещё шаг назад.

Рука чёрной женщины с расчёской замерла. Марина тоже замерла. Лишний раз скользнула глазами по тому месту, где она могла бы стоять по эту сторону реальности, и больше уже не отрывала взгляда от отражения.

Черная женщина стала медленно поворачиваться…

Своего помощника Фомина Фирс ценил за многое, но в первую очередь – за аккуратность и готовность всё делать самому. То есть за те качества, которые и в себе считал главными.

–Что-то вы сегодня сам не свой, Николай Иванович, – заметил он, останавливая свою видавшую виды «ниву» на перекрёстке.

–С чего ты взял? – пожал плечами Фирс, но вдруг сознался: – Разве что… За жену беспокоюсь. Ей нечем заняться… Особенно в новой квартире.

На светофоре загорелся зелёный. Фомин тронул с места, бросив на босса быстрый взгляд.

–Если решите, что я сую нос не в своё дело, не стесняйтесь, так и говорите, я не обижусь. Только не стоило вам брать в жёны девчонку настолько моложе себя…

Фирс рассмеялся.

–Дружище, ты молод, и твои суждения незрелы. Подрастёшь – поймёшь. Жена должна быть украшением мужа. Значит, чем моложе, тем лучше. Жена должна точно знать, что муж умнее. Ещё одна причина останавливать выбор на молодой.

Он повернул голову вправо, наблюдая, как пролетают мимо заснеженные газоны, прохожие с поднятыми воротниками, серые стены домов с белыми бровками козырьков.

–Первые привязанности вроде школьной любви нужно оставлять в прошлом, – прибавил он. – Наши милые одноклассницы уверены, что раньше взрослеют. Воображают, будто это даёт им какое-то преимущество над мужьями… И если ты об этом думаешь, да, примерно так и случилось с моей первой женой.

–Вам, должно быть, неприятно об этом говорить? – предположил Фомин, ловко уходя от едва не подрезавшего их джипа.