Кто-нибудь может найти мне кого-то для любви?

О, каждое утро я просыпаюсь и умираю,

Едва стою на ногах.

(Смотрю на себя) Смотрю в зеркало и плачу (и плачу).

Боже, что ты со мной делаешь.

Все начинается в Рождество, будто в старой сказке, или немного раньше, когда оказывается, что почти каждый из их маленькой группки собирается в Лондон практически в одно и то же время. Гвил там живет, Рами и Люси едут на праздники, Бен навещает семью во время Рождественского перерыва. Единственный, кто не едет, кажется, мистер Маццелло, от привязанности к которому Бен отчаянно пытается избавиться, и прежде, чем кто-то успеет до него, он сам звонит Джо и приглашает его на вечеринку. Просто чтобы обезопасить себя и оградиться от возможных отказов Джо, связанных с тем, что тот не может оставить маму одну на все Рождество, он предлагает взять ее собой и устроить своеобразный семейный праздник.

Джо соглашается довольно радостно, очевидно воодушевленный возможностью со всеми встретиться, и обещает Бену чертовски хороший подарок. Его безграничный энтузиазм немного пугает - учитывая любовь Джо к розыгрышам и шуткам, у которых нет границ в принципе, - и Бен не знает, что делать - ждать его с нетерпением или с ужасом.

Оказывается, придерживаясь своей роли прекрасного провокатора, Джо притащил ему эту чертову картонную фигуру, из-за которой вся фан-база «Богемской рапсодии» просто сошла с ума. Фигура украшена разнообразными наклейками, открытками из Японии, несколькими кислотного цвета конфетами, расписанными иероглифами, и посланиями от всех, кто принимал участие в том промо-туре, который Бену пришлось пропустить.

- Что это за хрень? - спрашивает он, когда Джо вытаскивает эту громадину из чемодана, и никак не может подавить глупую ухмылку.

- Твоя открытка из Японии, - ухмыляется Джо, впихивая картонного Бена настоящему в руки. Фигура ровно такой же высоты. - Раз уж ты пропустил все веселье и он был твоим официальным представителем, то ты вправе сохранить его как воспоминание.

- А для тебя это не слишком тяжело? - смеется Бен. - Я слышал, что вы друг к другу привязались?

На губах Джо появляется изогнутая ухмылка, и, ох, Бен знает, Бен слишком хорошо ее знает. Это характерный признак того, что чувство юмора Джо Маццелло идет за тобой. И вот оно, естественно.

- Ну, теперь рядом со мной вы оба, - невозмутимо говорит он и подмигивает.

Бен в ответ закатывает глаза, достаточно выразительно, чтобы показать, что он думает обо всем этом. Он хотел выглядеть раздраженно, но, сам об этом не догадываясь, выглядит еще более тоскливо.

- Эта шутка устарела, ты в курсе?

- Кто сказал, что я шучу? - Джо таращит глаза в притворном удивлении. - Ты меня ранишь, дружище!

Ты меня тоже, придурок, рассеянно думает Бен, но вслух ничего не говорит.

***

Так много осталось не сказано,

И все, что я могу сделать, - сдаться

На милость момента, просто сдаться.

Монотонный шум телевизора на фоне служит прекрасной колыбельной, особенно когда звук почти полностью выключен и сопровождается непрекращающимся завыванием ветра, слышным даже сквозь двойные стеклопакеты в комнате. Будто магическим образом, кровать от этого кажется только приятнее, одеяло - теплее, а подушка под щекой - мягче, прямо как было когда-то в детстве. Находясь где-то между сном и бодрствованием, Бен размышляет о том, насколько необычными кажутся вполне привычные вещи при подходящей атмосфере.

Он чувствует свежий запах чистого постельного белья и приятное прикосновение ткани к коже, слышит бушующий ветер в отдалении и то, как от порывов урагана трещат ветви деревьев за окном. Тот факт, что, по совершенно непонятным причинам, уснуть в чужой постели всегда проще, чем в своей, делает всю ситуацию еще более привлекательной. Напрягши слух и отвлекшись от гула телевизора, он различает тихое и ровное дыхание Джо, успокаивающее, как и всегда.

Бен давно должен был уйти, должен был остаться в своей комнате и уснуть на своей кровати, но они с Джо гуляли весь день, сдавшись на милость рождественской кутерьмы, и теперь он настолько вымотан, что нет никакого желания даже пальцем шевелить, не говоря уже о том, чтобы куда-то тащиться. Приятная усталость приковывает его к мягкому матрасу, а одеяло, в которое он завернулся, убивает желание уходить.

Но есть и еще кое-что, довольно значительное кое-что, не поддающееся контролю, более навязчивая причина, скрывающаяся за всем, проще закрыть на это глаза, чем признать ее существование, и имя ей - Джо Маццелло.

Это кое-что - зовущееся любовью, предательски подсказывает ум, не упуская возможности поддразнить его голосом Фредди Меркьюри, - тянулось довольно долго. Они с Джо были знакомы полтора года, и большую часть этого времени между ним было что-то непонятное. Некоторые называли это химией, и это вполне подходило, должно было подходить; другие - настоящей дружбой, и, конечно, так и было; между ними была искренняя привязанность и взаимное уважение и понимание, но ни одно из этих чувств не казалось странным. И все же с Джо всегда все обстояло немного иначе, по-другому, но едва ощутимо.

Бен много думал об этом, пытаясь найти определение, а вывод получился пугающе простым. Есть их дружба, душевная и искренняя. И есть желание - чисто физической природы, будто какая-то неумолимая гравитация между ними. И если сложить два и два, то не так уж сложно понять, что же именно происходит.

Он влюблен.

Будет преуменьшением века сказать, что это его пугает. Бен в совершенном ужасе - от силы своих чувств, от вызываемой ими неуверенности, от того, что он вообще влюблен, и от того, что это значит для них обоих. Он давно перестал гадать, что же именно чувствует к Джо, но он все еще не знает, как и почему это началось. Правда ли всему виной была какая-то химия - чисто биологическое объяснение? Или они сами постарались со всеми своими шуточками на публике и наедине; шуточками, которые начались как небольшой розыгрыш, а потом вышли из-под контроля?

По каким-то причинам никто из них не шутил об этом с самого прибытия Джо, не считая его загадочного замечания, когда он дарил картонного Бена. Они говорили о работе и о фильмах, и о праздниках, и о детстве, и о Queen, и о рождественских подарках, и об их планах на следующий год, и об их знакомстве, но ни разу не касались действительно важной темы — того, что между ними происходит, как бы оно ни называлось. Это одновременно и огромное облегчение - потому что теперь, когда Бен знает, что это не просто шутки, это выбивает его из колеи, - и неожиданно сильное разочарование. Кажется, он не хочет, чтобы эти шутки заканчивались. Вообще-то он хочет, чтобы это больше не было шуткой, и вот это пугает больше всего.

И именно поэтому Бен позволяет себе стащить одеяло Джо, завернуться в него, нахально развалившись на одной половине кровати, и почти уснуть. Почти. Пока что он чувствует себя слишком хорошо, чтобы спать. И слишком испуганно. Бен осторожно приоткрывает глаз, проверяя, что происходит. Кажется, ничего особенного: Джо по-прежнему сидит, лениво прислонившись к изголовью кровати и смотря телевизор. Его профиль, темный на фоне светлых штор, виден четко, и он выглядит невероятно красиво. Бен снова зажмуривается, чувствуя, что его сердце странно замирает в груди, посылая по телу предательское тепло в живот и ниже.

Почти забавно, что во всей этой ситуации тотального пиздеца Бена больше всего удивляет его собственный выбор. Не в том смысле, что он запал на парня, - это странно, и он не может нормально объяснить, как же так получилось, учитывая, что раньше он никогда не влюблялся в парней, но все-таки влечение есть влечение. Сексуальный аспект всей ситуации объяснить можно относительно легко - все дело в странной химии и связях, что производит его мозг. То, что он запал на этого конкретного парня - вот что его удивляет. Из всех парней, что он знает, по каким-то неведомым причинам он влюбился в самого нахального и саркастичного из всех.