– Даша, открой, – недовольный голос отдирает от зеркала.
– Я уже выхожу, – спешу успокоить Максима. Открываю дверь, пытаюсь выйти в коридор, тут же оказываюсь втолкнутая мощным телом обратно в ванную.
– Раздевайся, начнём с душа, – он быстро расстёгивает рубашку и скидывает её на пол. – Тебе надо всё по два раза повторять? Не тяни, Дарья. Не надо меня бесить. Я сказал – ты делаешь, быстро и без обсуждений.
Я стягиваю блузку, за ней джинсы с носками. Руки дрожат, не могу расстегнуть застёжку бюстгальтера. Чувствую горячее прикосновение к спине, избавляющее от верхней части белья, а после и стягивающее трусики вниз. Онемевшую от стыда и стеснения, Максим заталкивает меня в душевую кабину, разворачивает к себе и накрывает губы в собственническом поцелуе. Пытаюсь противостоять жёстким реалиям, не отвечая на него, за что получаю увесистый шлепок по ягодице. И ничего не остаётся, как приоткрыть рот и позволить углубить поцелуй, капитулируя.
Но Максиму этого мало, ему нужно полное подчинение и признание его хозяином. Он наматывает волосы на кулак, отрывает от своих губ и тащит вниз, заставляя встать на колени.
– Открой рот. – Продолжает удерживать за волосы голову и тычет членом в губы. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Этот вид секса для меня всегда был запретным – муж не просил, а я не предлагала. Рывок за волосы, я закрываю глаза и открываю рот.
– Шире рот. Забыла, как отсасывать? – он дёргает ещё раз волосы, вынуждая открыть рот шире, и тут же заполняет его своим здоровым членом. – Соси, сука… Бери глубже…
Стоя на коленях с заткнутым членом ртом, пытаюсь вспомнить описание сего действия в любовных романах. Сравнение с леденцом, мороженом и ещё всякой хренью – не идёт ни в какое сопоставление с тем, что чувствую я. Мой рот придаётся жёсткому насилию, резкие толчки, пытающиеся протолкнуть эту палку поглубже в горло, онемевшая и ноющая от боли челюсть, рвотные позывы при каждой удавшейся попытке пощекотать гортань концом, руки в волосах, насаживающие голову посильнее, и огромное, просто нечеловеческое желание, чтобы это быстрее кончилось.
– Я хочу, чтоб ты проглотила всё, – врезаются в изнасилованное сознание слова, и в горло утыкается член, изливаясь солёной, специфической жидкостью.
Меня выворачивает от тошноты, из глаз текут слёзы, из носа сопли вперемешку со спермой, горло дерёт как после наждачной бумаги. Если бы я сегодня съела хотя бы кусочек какой-либо еды, меня бы рвало дальше, чем вижу. Похоже, мой первый оральный секс доставил этой твари огромное удовольствие, что не скажешь обо мне. Мне сейчас самое место в центре по бытовому насилию. Освободив рот, поднимает меня с колен, включает душ.
– Даша, открой глаза, – требует он.
Но я не могу этого сделать, не могу посмотреть на эту рожу, не могу показать свои слёзы, не могу дать увидеть, что эта скотина только что сломал меня. Я отворачиваюсь к стене, поднимаю лицо под струи воды и надеюсь, что вместе с соплями, спермой и слезами смоется и боль унижения, и состояние полной безысходности.
Я не смогу! Шесть месяцев этого ада! Я не выдержу! После этого я уже не отряхнусь!
Максим
Мы стоим в коридоре, и я трахаю её пальцами. Не так я планировал начало рабочего дня для этой драной кошки. Собирался наказать суку за то, что сбежала, за то, что устроила скандал в офисе, за то, что замужем тварь. А вместо этого работаю рукой, пытаясь довести её до оргазма. Не смог удержаться, не смог отказать себе в поцелуе и желании потрогать киску, окунуться в горячую, мокрую щёлку и услышать стон, издаваемый этим порочным ртом с пухлыми губами.
Течёт сука отменно, обволакивая соками пальцы и всю ладонь. От моих активных движений внутри, раздаётся музыка для ушей, сначала смачные, хлюпающие звуки из нижних губок, а потом тихий стон из верхних. Я хуею от этой симфонии. Хочется ощутить, как с чавканьем затягивает член в пещерку удовольствий, а зубки вгрызаются в плечо. Тяну за волосы, подставляя под укус шею, запускаю в горячую влажность третий палец и чувствую вибрацию стенок влагалища, нарастающую с каждым движением в ней. Ещё пару уверенных толчков, жёсткое воздействие на подпухшую горошину, и Дарью простреливает сильная судорога. Стенки пещеры сдавливают пальцы, пытаясь засосать их глубже, и этот гортанный стон или рёв… Я готов работать всеми частями тела, чтоб услышать ещё раз эту песню оргазма.
Как только я выскальзываю из неё, волшебство рассеивается, и я бешусь от разрывающих желаний наказать, унизить, подчинить и одновременно защитить, окутать нежностью. Решаю окутывать нежностью потом, если заслужит, а сейчас не время пускать слюни. Сейчас надо сломать, подчинить и заклеймить. Все мои действия и слова рассчитаны только на скрытие слабостей, вызванных близостью моей кошечки. Хватаю её за руку, толкаю на диван и без лишних церемоний озвучиваю свои требования. Возможно, с ними переборщил, но я хочу трахать Дашу много и знать, что делаю это один.
Во время обеда она выбешивает меня ещё больше своим отстранённым видом, отсутствием аппетита. Я старался организовать романтический обед, даже хотел свечи расставить. Хорошо, вовремя, дурак, остановился. А эта сука с замороженной рожей должна уже смириться и играть свою роль. Но она прячется в ванной комнате, делая вид, что у неё сильное несварение. Поэтому, оказавшись рядом в замкнутом пространстве, спешу утвердиться, показать Дарье её место.
Заставляю раздеться, ставлю на колени и от души трахаю в рот. Меня бесит её нежелание поработать активно язычком, поиграть с моими яйцами и сделать мне качественны минет, глаза затуманивает гнев, заставляющий меня пробиваться членом в горло. И мне насрать, что ей не нравится заглатывать его целиком, мне насрать, что ей не нравится жёсткое давление с моей стороны. Это не для её удовольствия, это её наказание, от которого я охуеваю и бурно кончаю, упираясь головкой ей в глотку.
Я хочу видеть её глаза, хочу увидеть в них покорность, но она поворачивается ко мне спиной и, опустив плечи, замирает под душем. Я смотрю на неё, такую тихую, безжизненную, беру мочалку с гелем и дотрагиваюсь до спины. Ничего. Никакой реакции на прикосновения. Я не сомневаюсь, что она плачет, тихо, молча, и в груди меня начинает топить боль. Какой же я мудак! Я не трахнул её! Я надругался над ней! Я сделал то, что никогда не позволял себе с женщинами, унижать сексом, самоутверждаться за счёт своей силы и власти.
Провожу мыльной мочалкой по позвоночнику, лопаткам, намыливаю округлую попку и ноги, прислоняюсь грудью к спине и нежно обхожу пеной грудь и живот. Останавливаюсь внизу живота, и рука дальше не спускается. Не хочу унижать её ещё больше. Не хочу заставлять её чувствовать куклой для забав. Смываю пену водой, надеясь, что и унижение она тоже смоет. Выключив воду, вытираю полотенцем, накидываю свой халат, укутывая по самые пятки. Беру на руки и несу в спальню, ловя малейшие эмоции, пробежавшие по лицу, но их нет. Отрешённый взгляд, ничего не выражающее лицо. Кладу на кровать, располагаясь рядом, укрываю одеялом, притягивая к себе, и утыкаюсь лицом в волосы, вдыхая сладкий аромат.
Через некоторое время Дарья расслабляется, с тихим сопением проваливается в сон, а я боюсь пошевелиться, расставляю пальцы на животе, стараясь обхватить побольше площадь, вытягиваюсь вдоль её тела, пытаясь растечься по всем её изгибам и замираю, впитывая тепло, струящееся по венам, убыстряющее движение в местах соприкасания наших тел.
Через два часа Дарья просыпается, напрягаясь, ощутив моё прикосновение сзади.
– Пить хочешь? – пытаюсь вывести её хотя бы на минимальный контакт.
– Да. Воды, пожалуйста, – голос хриплый, надломленный.
Несусь на кухню за водой, пока не передумала получить хоть что-то от меня. Хватаю две бутылки из холодильника, бокал и возвращаюсь обратно.
– Тебе налить в бокал, или попьешь из бутылки? – заботливо спрашиваю, откручивая крышку.
– Из бутылки, – протягивает руку, подносит горлышко к губам, отпивает глоток и на губе замирает капелька ледяной воды. Слизывает язычком и медленно повторяет свою пытку бутылкой.
