Если весь этот район под патронажем самого Князя – обычные полицаи сюда не сунутся. А кто тогда? Гвардейцы? Ладно, поживём – увидим, а пока посмотрим, что мне за тряпки впарить попытаются. А то подгонят какой тухляк вместо выброшенного, в общем-то, хорошего шмотья, а понтов разведут, будто в бархат и шелка одели.

Идти оказалось недалеко. Буквально через два поворота мы уткнулись в дверь с табличкой «Завхоз Фридрих Иосифович Бергман». И не успела Ольга Васильевна постучать, как дверь распахнулась, являя довольно любопытного персонажа.

Высокий старик с пепельно-седыми волосами, затянутый в военную форму, молча кивнул нам и сделал приглашающий жест, заходите, мол. Сам же развернулся на месте и, словно княжеский чародей на параде, направился вглубь комнаты, туда, где стояла небольшая конторка и пара стеллажей с кучей документов. Но самое примечательное в нём был не возраст или выправка потомственного солдата, а то, что вся левая сторона его лица была обезображена жутким ожогом. И не только лицо, судя по тому, что левая рука висела на перевязи, а ногу он явно подволакивал, не сгибая в колене, жизнь мужика потрепала знатно.

Если бы не знал, что тут обитает завхоз, никогда бы не поверил. Доводилось мне получать вещи в детдоме, там кабинет больше походил на захламлённый склад: везде что-то лежало пачками и упаковками, стояло ящиками или валялось россыпью. И при этом Держиморда, как прозвали нашу завхозиху, вечно жаловалась, что у неё ничего нет, и норовила подсунуть либо уже бывшее в употреблении, либо явно испорченное и списанное. При этом сама она ничего и никого не боялась, особенно детей, от которых ее защищала крыша в лице того же Рябого.

– Ольга Васильевна, я иду на это исключительно из уважения к вам, но прошу, как только будет приказ директора, заполнить все формуляры подобающим образом, – мужчина держался так прямо, будто лом проглотил, и при этом говорил спокойно и уверенно. – Вот, получите. Универсальный повседневный комплект мужской формы размера сорок шесть, уже подогнан по росту, указанному в заявке. Давайте пока что внесём инвентарные номера в журнал, а юноша оденется и перестанет сверкать исподним перед дамой.

В голосе Фридриха Иосифовича звучала сталь привыкшего приказывать человека. Хотя знаков различия на мундире не было, навскидку я бы определил его чин не ниже полковничьего. Да и сама его форма была вроде бы гвардейской, из ближней дружины князя. В неё входили наиболее сильные боевые чародеи, и занимались они, кроме охраны самого правителя, ещё и наиболее сложными случаями прорывов за Стену.

Короче, спорить с этим дядькой мог только полный идиот, а вот особое отношение к учёной я отметил. Не сомневаюсь, что опираясь лишь на инструкции и предписания, старик мог послать лесом любого, вплоть до директора школы. И лишь для людей действительно уважаемых им лично готов был пойти на уступки. А заслужить уважение таких людей, как этот завхоз, явно было очень и очень непросто.

Так что, задавив желание съязвить или позубоскалить, я молчком проскользнул к конторке, подхватил сложенные стопочкой вещи, подобрал с пола ботинки, которые явно тоже предназначались именно мне, и тихонько отошёл в уголок одеваться.

Вопреки опасениям, мне не подсунули старьё или рванину. Все вещи были новыми и крепкими, однако поразило меня не это. Белая сорочка – вот чтоб мне на месте провалиться! – оказалась шёлковой, а тёмно-зелёные, почти чёрные, брюки и пиджак с золотой оторочкой пошиты из самого настоящего кашемира.

Не то чтобы я разбирался в тканях… Просто у мамы была всего одна вещь, выполненная из этого материала, потому я сумел его опознать. Мамка буквально тряслась над этой своей накидкой, потому как стоила та каких-то совсем уж неприличных денег. А тут подобные шмотки раздают первому попавшемуся оборванцу! Совсем уже зажрались буржуи клановые…

«Либо…» – стрельнула в голове непрошеная мысль, которую я до этого момента старательно гнал прочь.

Либо… ещё не всё закончилось?! Верить в это… хотелось, но я не собирался тешить себя ложными надеждами. Скорее уж, это своеобразная взятка. Да, уверен, что так оно и есть. В конце-то концов, вещички-то явно казённые, а значит, одним комплектом больше – одним меньше… Не из своего же кармана, в самом-то деле! И вообще, откуда местным обитателям знать, что за любую тряпку подобного качества и цены в той же Нахаловке зарежут в первой же подворотне даже среди белого дня.

Хотя, скорее всего, филигранно задушат, дабы не попортить шмотьё. Тупо потому что, продав их, семья сможет расплатиться по долгам, а потом ещё и прожить пару месяцев припеваючи. Если, конечно, к ним самим не придут поинтересоваться – откуда это появились такие деньжищи, много ли их вообще, и не желают ли хозяева добровольно избавиться от столь тяжкой ноши.

Ну и, конечно же, ботинки. Хотя… судя по внешнему виду лакированного носка и задника, это больше похоже на мужские туфли. Или всё же это сапоги… Хрен разберёшь, обычные люди такое не носят, да и голенище с языком, шнуровкой и стягивающими ремешками было практически до колена. В любом случае, эти ботинко-туфле-сапоги тоже оказались совершенно новыми, неразношенными и выделанными из кожи высокого качества, и вполне подходили к остальному костюму.

Впервые за два года я почувствовал себя человеком! Можно было бы сказать, что ощутил себя наследником какого-нибудь клана, но это было не так. Дома я никогда не придавал особого значения цене вещей, предпочитая удобство моде, а в совсем уж юном возрасте и вовсе не заморачивался и носил то, что покупали родители. Только в детдоме осознал всю прелесть нормальной качественной одежды, которая не расползается на тебе по ниткам, а рукава и штанины одинаковой длины. И ширинку можно застегнуть молнией, а не закалывать булавками, каждый раз рискуя промахнуться и прихватить не то, что нужно.

– Молодой человек, – вырвал меня из размышлений голос завхоза, как оказалось, внимательно наблюдавшего за тем, как я шнурую ботинко-туфле-сапоги. – Ботосы по форме надеваются поверх заправляемых в них штанин. Это не парадные туфли, а вселандшафтная обувь, сразу приучайтесь одеваться правильно, чтобы не ходить потом с грязными штанами.

– Правда, что ль? – очень удивился я.

– Естественно, – коротко кивнул мужчина и, хмыкнув, добавил: – И воздержитесь, пожалуйста, от шуточек по поводу пиджака, заправляемого в штаны.

– Да я и не собирался… – замялся я, хотя действительно чуть было не ляпнул нечто подобное.

– Ну-ну… – пробормотал он. – Штанину подворачивайте с внутренней стороны ноги. Не бойтесь замять ткань, если вы всё сделаете правильно, залома не будет.

– Вот, теперь на человека стал похож, а не на бандита с большой дороги, – Ольга Васильевна, как раз закончившая заниматься бумагами, довольно улыбнулась, глядя, как я переобуваюсь. – Ещё раз спасибо за помощь, Фридрих Иосифович. Как только оформим документы – я сразу к вам. А теперь, Антон, пойдём посмотрим, насколько сильно ты отстал от нашей учебной программы.

– А вам это зачем? – честно говоря, я даже не сразу сообразил, чего от меня хотят.

– Ну как же! Надо же понять, что с тобой делать. Был бы ты из обычной школы, проблем бы не было. Но, извини, что-то мне не верится, что в вашем детдоме кто-то вообще уделял достаточное внимание качеству твоего образования, – говоря это, учёная вела меня по широкой лестнице на верхние этажи здания. – А значит, нужно определить, с какими предметами будут наибольшие проблемы, и сумеешь ли ты нагнать остальных. Если бы решала я, то оставила бы тебя ещё на год в восьмом классе. И знания бы подтянули, и с энергосистемой поработали. Но, к сожалению, не думаю, что Лев с Егором сумеют вытрясти из таганских бандюков сумму, достаточную для оплаты сразу двух лет обучения. А значит…

Чего там это значит, я уже не слушал. Новости просто били по голове пыльным мешком. «Пиджаки», оказывается, разводят братву на бабки мне на учёбу! Понятно, что после такого на Таганке мне лучше вообще не появляться. И не только в Нахаловке, а вообще! Прирежут, как пить дать, просто чтобы вернуть себе авторитет.