И стоило отступиться, перестать мучить человека, который упорно не желает общаться, но опускать руки было не в правилах Стива. В детстве именно эта настойчивость и помогала ему бороться с многочисленными болезнями, которые постоянно цеплялись к его хрупкому телу.

Так что он по-прежнему продолжал по утрам наливать две чашки кофе вместо одной и ждать, что однажды утром к нему выйдет спокойный улыбчивый мужчина, приветливо поздоровается и заведет разговор, разбавляя стылое одиночество.

***

Стиву снилось, что он бродит по темному коридору, открывая многочисленные двери в поисках выхода. Со всех сторон доносились странные звуки: рык, попискивание, скрежет и какой-то звериный вой. Он метался из комнаты в комнату, пытаясь убежать от чего-то страшного, что поджидало его в темноте. Наконец он смог найти лестницу и подняться в более освещенное помещение. Там стояло жуткого вида кресло, к которому был пристегнут Джеймс. Тот кричал и выгибался от боли, но крики были приглушены резиновой капой, которая раздувалась, заполняя рот, не давая дышать, убивая…

Он резко проснулся, мокрый от пота. Вдруг из-за стены донеслись приглушенные крики, которые, по-видимому, были реальностью, а не частью сна. Барнс кричал на самом деле! Роджерс опрометью бросился в соседнюю комнату.

Джеймс лежал, запрокинув голову, вцепившись в простыни скрюченными руками. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, рождал жуткие тени на его перекошенном страданием лице.

— Баки? — позвал Стив, склоняясь над спящим, припоминая, где аптечка и есть ли там обезболивающее.

— Какой, к черту, Баки? — зарычал Барнс, схватив незваного гостя за плечо. — Я Джеймс, Роджерс! Тебе память отшибло? — он отпихнул слабо трепыхавшегося парня от себя и сел на кровати, обхватив голову руками. — Убирайся.

— Я могу принести тебе лекарство, — с пола ответил Стив, не решаясь встать. Он подозревал, что у него останется синяк, таким сильным был толчок мужчины. — Тебе ведь больно.

— Ты не слышал? Убирайся! — столько ярости и с трудом подавляемого гнева было в его голосе, что Роджерс вымелся вон, как ему показалось, не вставая на ноги. И едва дверь успела закрыться, как в нее врезалось что-то тяжелое, заставив очень быстро скрыться у себя и не выходить до самого утра, вздрагивая от каждого шороха.

========== Часть 2 ==========

Пару дней Стив сторонился своего соседа, стараясь даже лишний раз на него не смотреть. Но, несмотря на пережитое, он не мог не приглядывать за ним, опасаясь повторного приступа. И волей-не волей рассмотрел во всех подробностях. Этого хватило, чтобы сделать набросок. Он хотел нарисовать его в образе солдата с холодным взглядом сквозь снайперский прицел, но стоило только карандашу коснуться бумаги, как руки зажили собственной жизнью.

Когда Стив очнулся, изображенный на листе полуобнаженный мужчина в черных доспехах смотрел на него через плечо, но взгляд его не был грозным, он был полон обещания. Обещания страсти и удовольствия.

Рисунок стоило уничтожить, но у парня, измученного кошмарами, в которых Джеймс то бил и душил его, то прижимался всем телом, отчего по венам растекался горячий мед, рука не поднялась. Он устал разрываться между желанием убежать и прижаться, и надеялся, что рисунок станет своеобразным оберегом. Обычно даже самые яркие его модели утрачивали для Стива свою привлекательность, стоило только закончить рисунок. И рисунок был спрятан между книг на полке рядом с кроватью.

Но, видимо, Джеймс был слишком необычным, особенным, и Роджерс то и дело ловил себя на том, что у нарисованных им персонажей для «Мстителей» появлялись то глаза, то губы, то руки его соседа.

***

Стив сидел в гостиной, глядя в окно, и тосковал.

— Эй, ты в порядке?

Стив повернул голову и увидел склонившегося над собой Барнса. Подавив желание отодвинуться, он только отрицательно дернул головой, не желая рассказывать о очередной неудачной попытке сходить на свидание.

— Не расстраивайся. Будет и на твоей улице праздник, — на вопросительный взгляд Баки только рассмеялся, заставив сердце Роджерса застучать быстрее. — Если такой милый мальчик в лучшей своей рубашке с грустным видом сидит на диване — значит, его бросила девушка.

— Честно говоря, она меня не бросала. Сложно бросить того, с кем не встречаешься.

— Знаешь, что тебе поможет? Горячий шоколад, — Барнс лукаво посмотрел на него, будто знал все на свете секреты. — И вроде бы я видел у нас упаковку…

— Я не люблю сладкое, — буркнул Стив, не собираясь вставать с нагретого места даже ради прекрасных глаз Баки.

— Ты просто еще не пробовал правильное сладкое, — мечтательно произнес тот. — И кто-то, между прочим, схомячил половину моего пирога! — он шутливо толкнул Роджерса в плечо и ушел на кухню. Вскоре оттуда донеслись звуки открывавшихся и закрывавшихся дверок шкафчиков. — Ты идешь, мелкий?

Стив вздохнул, радуясь, что к Джеймсу вернулось хорошее настроение. И поплелся следом делать повторную попытку отказаться от шоколада. Если честно, он был голоден и с куда большим удовольствием съел бы тот чудесный омлет с помидорами, которым Джеймс угощал его в их второе совместное утро. Но, к сожалению, тому было плевать на потребности недовольного художника.

— Джеймс, может все-таки не надо шоколад?

— Я вижу, ты настроен серьезно, — усмехнулся тот, на секунду прекращая колдовать над кастрюлькой. — Моя мама называла меня Джеймс, когда я делал что-то нехорошее. Все-таки Баки нравится мне куда больше.

— Ладно, Баки, — Стив выделил последнее слово, недоумевая по поводу странностей мужчины, — раз уж ты считаешь, что шоколад мне настолько необходим, будем надеяться, что яд ты туда не положишь.

— Травить такого милого малыша? За кого ты меня держишь? — возмутился Барнс, делая вид, что страшно обиделся, но тут же рассмеялся, не выдержав собственной пафосной игры. — Вот твоя порция. И ты не выйдешь из-за стола, пока не скажешь, что я готовлю самый лучший шоколад на свете! А когда признаешь мои таланты, мы пойдем и купим тебе футболку с покемонами.

— Почему с покемонами? — оторопел Роджерс.

— Чтобы ты мог позвать кого-нибудь на помощь. Ну, знаешь, «покемон, я призываю тебя!» Вдруг меня не будет рядом.

Стив с облегчением рассмеялся. Почему-то, несмотря на неприятную историю их взаимоотношений, сейчас ему было очень комфортно рядом с Баки. Даже не возникало различных постыдных мыслей, которые буквально преследовали его последние дни.

— Ладно. Пойдем, но только если ты пообещаешь попозировать мне потом.

— Не вопрос! Хочешь обнаженную натуру? — лукавая улыбка, украшавшая сейчас лицо Барнса, была настолько непохожа на сжатые в тонкую линию губы, которые Стив наблюдал у своего соседа в его мрачной ипостаси, что можно было заподозрить, что у Джеймса есть брат-близнец. И они издеваются над ним. — Нет? Черт, ты покраснел! Покраснел, покраснел, я вижу, не отворачивайся.

Баки заливисто смеялся и тормошил засмущавшегося Роджерса, не замечая, как тот старается избежать прикосновений, справедливо опасаясь реакции собственного тела. К его удивлению, оно осталось равнодушным. Будто и не было горячечных снов, после которых Стив просыпался возбужденным. Будто не вызывал этот человек у него сладкую дрожь одним своим видом.

— Я тебе нравлюсь? Нравлюсь ведь? Не отнекивайся!

— Пойдем уже за покемонами.

С Баки было весело. Общение с ним помогло исправить паршивый день, начавшийся с неудачного свидания.

Они вернулись домой уже ближе к полуночи, сытые, довольные, нагруженные разными приятными мелочами, которые закупили на ярмарке. И несмотря на легкую, приятную усталость, все-таки решили не откладывать «создание шедевра», как выразился Барнс про желание Стива его нарисовать.

***

В очередной раз Барнс проснулся от жуткой головной боли. С трудом выплывая из липкой мути очередного кошмарного сна, он перевернулся на бок (почему-то от кошмаров он всегда просыпался лежа на спине) и прислушался. В квартире было тихо. Видимо, на этот раз его крики не разбудили Стива. Желая убедиться, что его сосед не трясется от ужаса в своей комнате, он бесшумно подошел к двери и заглянул внутрь.