Литмир - Электронная Библиотека
A
A

–Вашбродь, я казаком хочу стать, да и полковник мне лично казацкую форму приказал дать.

–Ладно, ступай, скажи своим, что ваша учеба закончена. Завтра воскресенье, у вас свободный день, можете идти в город. Ты старший, смотри и объясни каждому, чтоб дошло, армяне еще относятся нормально, но в городе полно турок. Те люто нас ненавидят и много наших солдат сгубили. Здесь рядом, в ауле почти все – армяне, а дальше лучше не ходить.

Он налил в стакан водки и протянул мне. Я залпом выпил.

–Благодарствуйте, вашбродь.

Он налил себе и залпом выпил, хотя уже был изрядно пьян.

–Слушай дальше. Я не хочу сам говорить, солдаты меня не любят, да?

–Ну, если мягко сказать, то да.

–Это сейчас, зато в первом бою спасибо скажут. Мой метод обучения жестокий, но самый верный. Вы на сто шагов в маленькую мишень попадаете. Никто из наших врагов так не умеет, и это многим из вас жизнь спасет.

Я молчал; как-то и злость к нему уже прошла, жалко было Генку. Но кто знает, может, у восставших ему будет лучше.

–Ладно, Абрамов, ступай, скажи: пусть в город лучше не ходят, в ауле водка еще дешевле.

Я собрался выходить, но он меня остановил.

–Мне доложили, что ты вчера сильные речи говорил, и что тебя солдаты почти так же, как меня, не любят. Но хочу тебе сказать, что Пономарев не смог бы перепрыгнуть забор один, и кажется мне, что это ты ему помог.

Он смотрел прямо мне в глаза.

–Почему вы так думаете?

– Хитрый ты очень, поэтому и хочу к себе взять – люблю таких.

Он налил себе еще, выпил.

–Переборщил я с ним, и когда мы его не нашли, я даже рад был. Но ты ответь мне, помог или нет?

Он был пьян, еле стоял на ногах, но его глаза сверлили меня насквозь.

–Ну, отвечай мне, помог иль нет? Только не ври мне.

–Разрешите идти?

–Иди.

От капитана я вернулся, когда уже все, кроме Богдана, спали. Он стал приставать с вопросами: что да как. Я не мог ему внятно все объяснить, потому как в голове у меня на тот момент была только Даша. Я пообещал, что утром все расскажу и уговорил его со мной не ходить, сказал, что ничего опасного в этом нет. Я взял веревку, крюк, легко перепрыгнул забор и пошел к тому заветному дому, где договаривался о встрече. Подходя к дому, я всматривался в темноту улицы и молил Бога, чтобы она пришла. Ночь выдалась очень светлая; на небе сверкало множество звезд, и мне показалась, что они такие же, как на нашем небе, но все равно что-то их отличало. Я пытался понять – что. Вдруг я услышал позади себя треск ветки. Оглянулся: держа сломанную ветку в руках, стояла Даша. При свете луны она была еще красивее, я не мог быстро сообразить, мой язык как онемел. Я просто стоял и смотрел. Видимо, не дождавшись меня, она начала первой. – Тебя как зовут?

–Николай.

–Я тебя ждала вчера.

–Я не смог.

–Ты, пожалуйста, не подумай ничего плохого обо мне, но мне не с кем поговорить, я так скучаю по русской речи.

Я немного стал приходить в себя. –Скажи, а как ты здесь?

–Это длинная история, она давно началась, когда меня еще не было на свете.

Она повернулась и тихо пошла вниз к ручью, который течет с гор. Даша была в том же черном платье до самых пяток. Девушка шла так бесшумно, что, казалось, она летит по воздуху. Мы дошли до ручья, где стояла скамья, сели, и я слушал ее такой приятный и нежный голос. Она рассказывала свою историю, и мне казалось, что с ней давно никто не говорил. Я ни о чем не спрашивал, не перебивал, мне даже как-то не верилось, что я сижу с ней рядом. Я боялся ее перебить, потревожить, мне казалось, что она сразу уйдет. Вдруг Даша спросила:

–Коля, ты меня слушаешь?

–Я тебя очень внимательно слушаю, только не все понимаю.

–Что ты не понял?

–Ты сказала, что твой отец декабрист. Извини, но я не понял.

Даша на меня посмотрела таким взглядом, что мне стало неловко за свой вопрос. И зачем я только спросил. Но она так ласково продолжала:

–Николай, извини, ты ведь из деревни?

–Да, – ответил я, и почему-то опустил глаза. Мне первый раз стало стыдно, что я из деревни. До сей поры я чувствовал себя большим грамотеем среди тех, кто вовсе не умеет читать. Дядя Наум нас с Богданом научил писать, читать, разговаривать не так, как деревенские, а по культуре, но с образованным человеком я так и был деревенщиной. Она заметила, что мне стало неловко.

–Ты стесняешься, что из деревни?

–Нет, мне стыдно, что не все слова для меня понятны, я прочитал все книги, что были у нас в деревне. Меня всегда тянуло к знаниям. Но деревня есть деревня, – сказал я и опустил глаза.

–Коля, не стесняйся, что ты из деревни, я вот графиня, и что из этого? Я нахожусь вместе с тобой.

При этих словах позади нас треснула ветка, и чья-то тень побежала в сторону гарнизона. Даша сильно испугалась, она хотела уходить, но я ей объяснил, что это мой друг. Он волнуется за меня и поэтому охраняет. – Хорошо, когда есть хороший, надежный друг, который всегда поможет в трудную минуту. А я одна на весь белый свет, вокруг меня одно зло.

На ее глазах появились слезы.

–Дашенька, ты только пожелай, и у тебя будет друг, который жизни не пожалеет за тебя.

Я прижал ее к себе и обнял. Она смотрела на меня доверчивыми глазами. И я увидел близко ее лицо; она еще совсем была молода.

–Сколько тебе лет?

–Семнадцать.

«Она совсем еще ребенок», – подумал я про себя.

–Даша, расскажи мне, пожалуйста, декабристы – кто это?

–Тебе в деревне хорошо жилось? Барин мучил тебя, твоих родных?

–Да уж пришлось хлебнуть горюшка!

–Но не думай, есть на Руси люди, которым не безразлична судьба простых людей. В Петрограде в 1825 году вспыхнуло восстание дворян, там были и князья, и генералы. Все они хотели отмены крепостного права, что так угнетало простых людей. Но их не поддержал сам народ, и свои же предали; восстание было потоплено в крови. Мой отец смог убежать, спрятаться здесь, у своего друга – турка. Через год, оставив светскую жизнь, к нему приехала мама, ей очень трудно было привыкать к новой жизни, но она очень любила папу и стойко переносила все трудности. Со здоровьем у нее было худо. Врачи ей запретили рожать, но ей так хотелось меня, что она решилась. Папа привез из Ростова доктора на мамины роды, но и он не помог: мама умерла, когда родилась я. Меня воспитывал папа. Поначалу все было хорошо, он отдал меня в гимназию, в Ростов. Часто ко мне приезжал погостить, но по окончании гимназии я приехала сюда. От старых ран папа сильно болел и этой весной умер. Я осталась одна. Хозяин Мустафа-паша хочет меня взять восьмой женой, но я сказала: «Если так, то я убью себя.»

За разговором я не заметил, как стало светать.

–Мне пора, Даша!

Она будто проснулась:

–Ой, мне тоже.

Мы быстро расстались, но договорились, что как стемнеет – встретимся. Я перелез забор, незаметно прошел в казарму. Богдан спал. Его сапоги были в песке, а мы вечером обувь вместе чистили. Друг охранял меня, пока я ходил на свидание.

Спать оставалось один час.

–Подъем! – крикнул дежурный.

Я взглянул на Богдана, тот уже заправлял кровать.

–Ну что, рассказывай, Дашу встретил?

– А то ты не знаешь!

–Нет.

–Ты что, не ходил за мной?

–Сам же сказал: не надо.

Я задумался. Если был он, то я его легко расколю, а вот если не он, то кто?

–Ну, свидание было у вас?

–Было.

В казарме остались только мы, все ушли на завтрак.

–Представляешь, у нее отец декабрист!

–А это кто?

Я посмотрел на него, как учитель смотрит на плохого ученика:

–Ой, деревенщина! Как это можно не знать?

–Ну, вам-то, милейший граф, должно быть все известно.

–Так все-таки это ты ветками трещал?

–Нет, не я.

Он встал с кровати и вышел. Я смотрел ему вслед и думал: «Он же из-за меня тоже всю ночь не спал».

Я шел за другом, и на душе у меня было радостно. Может, судьба специально меня сюда забросила, чтобы я здесь, вдали от родины, нашел свою любовь и спас ее от ненавистного турка. Так, размышляя, я подошел к кухне. Богдан сидел в стороне и ел кашу. Рядом стояла полная тарелка. Богдан, протягивая мне кашу, сказал:

12
{"b":"658868","o":1}