Катер приземлился в ангаре, я уже устала удивляться. Эти ребята все делали с размахом. Мы сошли по трапу, я с интересом смотрела по сторонам, взгляд наткнулся на знакомые трехгранные истребители, вызвав легкую дрожь.

— Наши стрелы смерти, — пояснил черный самец, заметив мой взгляд. — Идем.

Переходы, коридоры в полумраке, сели в лифт с мягкими сидениями и поехали по горизонтальной. Очередная вереница коридоров вывела нас на обширный мостик — широкий пандус идущий к самому обзорному экрану на всю стену, за которым открывалась панорама на звезды, газовый гигант и его зеленый спутник, а по бокам широкие панели управления и тактические экраны, за которыми сидели люди с сероватым коротким мехом, более утонченные и низкорослые, если бы не пушок, их можно было спутать с обычными людьми.

К черному самцу вышел капитан, почти такой же высокий с темно-серым коротким мехом с седыми пятнами, брови тоже белели сединой, на нас смотрели внимательные стальные глаза.

— Мой наашк, — произнес он, слегка склонив голову, — наш флот готов идти к точке рандеву.

— Хорошо, начинайте, адмирал, — снова легкий поклон и стальной отправился выполнять приказ, громада корабля медленно повернулась прочь от планеты и постепенно ускоряясь, рванула вперед. Желудок дернуло куда-то к позвоночнику, в глазах на миг поплыло — за экранами обзора теперь царила непроглядная тьма.

— Прыгнули в гиперпространство, — пояснил Рагнарок, — немного непривычно, верно?

— Довольно резковато, — хмыкнула я в ответ, на кораблях охотников скачок не был ощутим вообще.

— Тебя отведут в каюту. Марзуф проводи её, устрой рядом с моей, — он урча, скользнул многообещающим взглядом по моей фигуре.

— А как же Ренн?

— Она все равно сейчас в другой летит, эту каюту я берег для особой гостьи.

— Как скажешь, пошли.

Он повел меня по коридорам, вокруг деловито сновали воины и офицеры.

— А кто такая Ренн? — полюбопытствовала я, вроде в их флоте женщины не приветствовались.

— Самка корабля, — ответил он мне, слегка усмехнувшись. — Только вожак и немногие офицеры имеют к ней доступ, она пошла на это добровольно, для её пола это честь присутствовать на флагмане, большой плюс семье.

— Ясно, — протянула я. Если говорить простым языком, она всего лишь элитная корабельная шлюха.

— Вот твоя каюта, — произнес Марзуф, заводя в скромно обставленную комнату — небольшая гостиная, дверь в спальню, и в душевую. — С панелью управления я думаю, ты разберешься, на технику у тебя чутье, — он стоял за спиной внимательно наблюдая за тем, как я осматриваюсь.

Я обернулась, он приблизился вплотную, меня снова заволновал его запах, Марзуф нежно куснул губу и впился поцелуем, водя во рту языком, я уцепилась ногтями за чешуйки брони на его груди, прикрыв глаза в истоме. Он отстранился, мои губы пылали. Марзуф отошел к двери, обернулся через плечо, загадочно усмехнулся и вышел.

Меня заколотила лихорадка желания, проклятье как не вовремя-то, да что такое со мной? Похоже на зов Сезона слияния у науду, читала давно об этом, но я же человек, проклятье. Придется потерпеть.

Осмотрела каюту попрыгала на кровати, нормальная.Так, вроде мне сказали что болтаться можно по всему кораблю. Вот и погуляем и осмотримся, выйти я не успела ко мне в каюту залетела рыжая самка в кремовую полоску, сверкая глазами, волосы у неё тоже были полосатые, из одежды топ и юбка из чешуйчатой ткани песочного цвета.

— Ты-ы, сучка человеческая! — рычала она в ярости, остановившись напротив и скаля длинные клыки — это мое место! Я должна стоять с ним рядом! Я, а не ты! Я столько вынесла, ради того чтобы он меня заметил, и вдруг заявляешься ты! Да я тебе рожу расцарапаю! — она с рыком набросилась на меня, выпуская когти, совсем поехала, её же могут изгнать за недопустимое распускание когтей и клыков. Я уклонилась от неуклюжего выпада самки, моя мордашка не точилка для когтей. Я пнула её, она больно расцарапала плечо, я разозлилась. Опыта у меня было в рукопашном бою побольше. Двигаясь быстро, я врезала ей кулаком по челюсти, с размаху ударила эту тварь ногой в живот, схватила её за волосы сзади, держа от себя на расстоянии, рука тут же покрылась кровавыми бороздами, она зарычала и попыталась достать меня когтями, я презрительно фыркнула, пнула ей под колено, она взвыла и упала на пол, царапая мою руку, державшую за волосы. Я намотала на кулак лохмы, увернулась снова от растопыренных пальцев, и сжала горло соперницы в болевом захвате, она захрипела.

— Я тебе голову оторву, шлюха, — зло прорычала я, покрепче уцепившись за челюсть, все мои мышцы напряглись, готовясь к смертельному рывку, кровь из расцарапанной руки пахла металлом, что пробуждало во мне холодную ярость. — Он со мной, а ты грязная подстилка, даже не мечтай об этом, — я медленно начала выворачивать ей голову, желая причинить больше страданий этой сучке, она хрипло сипела, я усилила захват, очень скоро связки шеи будут медленно рваться, а потом мышцы и хрящи.

— А ну прекратить! — грозный рык самца, ну уж нет. Я напряглась, желая одним резким рывком сломать эту тонкую шейку, мощный удар отшвырнул меня к стене, я с рычанием вскочила, сверкая глазами. Рагнарок! Соперница согнувшись, пыталась вобрать в легкие побольше воздуха, хрипя и кашляя.

— Эта шлюшка сама напросилась, я ей башку оторву! — выпалила я яростно, вдруг самка застонала, хрипло дыша, свернувшись калачиком на полу. — Запомни, полезешь еще раз со своими царапками, убью.

— Я сказал, довольно, — он оглядел жалобно стонущую самку, нахмурился и крикнул в наруч. — Медика в пятый сектор, каюта 6, живо! — она скулила, держась за живот.

— Эй, да она мне руку чуть ли не до кости расцарапала, — обиженно воскликнула я, показывая изодранное предплечье, казалось на руке ни одного целого места не осталось, полностью залитая кровью багрового цвета, как мясо еще ошметками не падало. Боли я пока не чувствовала, приложила ладонь к плечу, теплые волны толчками пошли по телу, останавливая кровь, голова кружилась от потери крови, да еще ковер запачкала.

— Мой любимый коврик… — жалостливо всхлипнула я от боли в покалеченной руке.

— Не беспокойся, тебя подлатают, — прорычал самец, все еще сидя перед стонущей самкой.

Прибежал воин в голубоватом доспехе, повернул самку на спину, провел широким устройством вдоль тела.

— Она беременна, проклятье, глупая самка! Носилки, живо!

Двое медиков сгрузили её на носилки и поспешно ушли, я хмурясь придерживала руку за локоть — единственное целое место на руке, стараясь не грохнутся в обморок от боли. Медик подошел, осмотрел поцарапаную руку, вздохнул, полил чем-то руку, я тихо зашипела от неприятного ощущения, но боль стихла.

— Бедный коврик, — всхлипнула я, смотря на кремовое чудо ручной работы под ногами, его неровными пятнами покрывала кровь, медицинские препараты и кровавые разводы. Все, только на помойку.

— Ренн ребенка потерять может, а она о коврике думает, — осуждающе прорычал Рагнарок, выходя из каюты.

Медик обливал мне руку чем-то синим и вязким, осторожно поворачивая. Все оказалось не так плохо: штук пять глубоких царапин и куча мелких, рукой я шевелить могла, сухожилия были не повреждены. Он обмазал раны кисло пахнущей мазью и осторожно забинтовал руку, достал шприц-пистолет, и вколол в шею пару ампул, помог улечься на кровать, укрыл теплым покрывалом, осторожно уложив раненую руку.

— Она сама виновата, нефиг бросаться на людей — пробурчала я сонно, погружаясь в болезненную дрёму

Позже меня погнали в медотсек, проверить как рука заживает, хорошо, что эта сучка вены не сильно задела, сволочь. По Кодексу, убийство беременной самки — позор, но кто ж знал-то. Она первая напала, да еще и личико грозилась покоцать — единственное место без шрамов, лицо я берегла. Я зашла в медотсек, на одной из кроватей под мягким светом экранированного прибора лежала самка, закрыв глаза, я покосилась на неё, Рагнарок сидел рядом с пострадавшей на стуле, на меня он не смотрел. Подошла к медику, он усадил меня на низкую кушетку, положил руку на выдвинувшуюся подставку и разрезав бинты, удивленно хмыкнул — глубокие раны затягивались, кровь почти не выделялась, если рукой лишний раз не дергать.