– Почему так? – задавал сам себе вопрос юноша, – Почему люди так поступают?

В первое время он пытался говорить об этом со старым епископом, но тот постоянно ссылался то на мигрень, то на несварение желудка. И Актеон оставил тщетные попытки найти себе достойного собеседника. Он сам начал не просто наблюдать за прихожанами, а занялся серьёзным анализом.

Для начала он решил разобраться, почему люди несчастливы в браке. Ведь юноша и девушка, решив создать семью, уверяли Актеона в том, что они любят друг друга.

Но уже через несколько месяцев после свадьбы у молодожёнов начинались скандалы. Возможно, суть проблемы кроется в иллюзиях, которые каждый создаёт сам. Но в реальной жизни иллюзии рассыпаются, и молодые люди начинают обвинять друг друга во всех грехах. И это – не их вина, а их беда.

Иллюзии заменили людям любовь, а воспитание, данное каждому в родительской семье, только увеличивало пропасть между супругами. Каждый думает о себе и пытается навязать другому свои правила игры. На смену влюблённости приходит разочарование, а потом раздражение друг другом. Но уже поздно менять что-либо в своей жизни – дети, совместное имущество и стереотипы, навязанные социумом, обязывают продолжать нести бремя семейной рутины.

Зачем, собственно, люди вступают в брак? Они боятся! Одиночества, неизвестности, боятся не быть «как все», боятся осуждения или насмешек со стороны так называемого благополучного общества. Люди зависят от всего этого! И самое интересное, что, будучи сами несчастливы в браке, они призывают своих детей идти тем же путем!

– Все так живут, – очень часто слышал Актеон на исповедях, когда к нему приходили супруги, – И мы так живём, – печально констатировали они.

«Выражение благополучия на лицах прихожан – это всего лишь маска! Я же знаю, как живут здешние семьи, их исповеди показывают мне настоящие лица людей. Бедные мечтают о богатстве, а богатые пекутся о сохранении и приумножении своих денег. И те и другие несчастливы, потому что одни не имеют, а вторые боятся потерять», – Актеон, откинувшись в удобном кресле, застыл в задумчивости.

Точно так же обстоит дело и с работой. Страх её потерять и остаться без средств к существованию заставляет людей держаться за скучную и порой изматывающую работу, ненавидя начальство и своих коллег и зачастую выплёскивая негатив на супруга и детей.

Кругом была одна ложь-ложь в семье, ложь на работе, ложь в вере.

А монахи, которые отреклись от светской жизни – так ли искренни они в своих стремлениях? Получают ли они радость от избранного пути? На словах твердя о любви к Богу, на деле эти люди думают о своем превосходстве над остальными, упиваясь своим предназначением и собственной значимостью!

Актеон уставился невидящим взглядом в точку перед собой. А ведь последняя мысль непосредственно касалась и его самого…

Так прошло пять лет. За это время его взгляды во многом изменились.

Человек всегда подсознательно понимает, когда занимается чем-то совсем не тем, о чем мечталось в юности. Но существующая система быстро ломает его и ставит на место. Расхожая фраза «Все так живут!» – не оправдание. Но всех устраивает такая жизнь двойного – и даже тройного! – лицемерия, все принимают это как данность и неизбежность – извлекать выгоду из всего: из любви, из дружбы, из любых отношений.

И зачастую настоящей отдушиной для людей было посещение церкви по воскресеньям. Особую радость приносили Рождество, Пасха, именины, крестины, свадьбы и, как ни кощунственно это звучит, чьи-то похороны.

Вторая отдушина – телевизор, самое доступное зрелище в наше время, хотя город давал обывателям больше развлечений – рестораны, кинотеатры, театр. Но именно город был и источником больших соблазнов.

Актеона удручал тот факт, что люди не хотят думать. Всё свободное время они тратили на развлечения. Молодёжь или тусовалась в ночных клубах, или бесцельно слонялась по городским улицам в поисках приключений.

Старшее поколение сидело в кафе и ресторанчиках, праздно попивая сухое вино и перемалывая косточки соседям и знакомым.

Актеон понимал, что он ничем не лучше остальных прихожан. Мы все не живём, а просто убиваем время.

В обязанности Актеона как священника входило посещение местной тюрьмы. Здесь жизнь протекала по своим, более суровым правилам. Это был совершенно другой мир.

Актеон никогда не забудет свой первый визит в это мрачное место.

Когда тяжёлые ворота за Актеоном закрылись, он физически почувствовал на себе взгляды охранников и заключённых, подметающих тюремный двор. Путь от тюремных ворот до административного здания, где Актеона ждал начальник тюрьмы, показался ему длиной в километр.

Тюремный социум, с которым столкнулся молодой священник, был жёстким и не укладывался в стройную систему его предыдущих умозаключений. До этого он мог наблюдать жизнь обычных прихожан, которые отличались друг от друга только местом проживания и достатком. Но тюрьма была особым миром.

Актеон, постепенно знакомясь с заключёнными и охранниками, неожиданно для себя осознал, что тюрьма – это модель общества в миниатюре. Здесь тоже была иерархия – сильный и влиятельный преступник окружал себя сторонниками, готовыми выполнять каждое его желание. Те же, в свою очередь, находили себе тех, кто был слабее и не имел весомого авторитета. И так происходило до самой низшей ступени тюремной иерархии.

То есть каждый индивидуум находил более слабого, чтобы поднять в собственных глазах свою значимость.

То же самое было и в обычном обществе горожан. Просто в тюрьме это было видно очень ясно, там было только два цвета – белый и чёрный. И всех, кто пытался сопротивляться и пользоваться полутонами, тюрьма безжалостно перемалывала.

Актеон исповедовал в тюрьме не только заключённых. Охранники тоже охотно делились с ним наболевшим. Молодой священник столкнулся с тем, что всё общество больно – кто-то разуверился в справедливости, кто-то подсиживал более удачливого коллегу, кому-то изменяла жена, кто-то сам изменял жене, кто-то ненавидел начальство, считая его виноватым в том, что жизнь не удалась.

Когда подходила очередь исповедоваться заключённым, Актеон никогда не знал, какой спектакль его ждёт. Некоторые уголовники дурачились, говоря ему то, что он хотел услышать, и тем самым пытаясь обмануть священника. Он внимательно слушал длинные, душещипательные рассказы о семье, оставленной на воле, о несправедливости жизни и мысленно улыбался. Актеон вступал в диалог, умело задавал наводящие вопросы и выводил заключённого на чистую воду. Поняв это, люди реагировали по-разному – кто-то злобствовал, кто-то плакал, кто-то начинал говорить без остановки.

В такие моменты Актеон молчал – он давал человеку показать своё истинное лицо.

Тюрьма была мощнейшим переломным местом, где с людей безжалостно срывались маски, а вернее, они просто меняли маски, подстраиваясь под новую реальность.

Две исповеди особенно запомнились Актеону – исповедь бывшего чиновника и исповедь вора.

Чиновника он знал ещё до его заключения. Когда-то тучный и дородный мужчина занимал высокую должность в одном из госучреждений. Но был пойман с поличным, когда брал взятку, чтобы позволить местному бизнесмену получить подряд на строительство.

Когда Актеон увидел этого человека на исповеди, в первую минуту он его просто не узнал. Подобострастная поза, заискивающий взгляд, а ведь когда-то он вершил судьбы целого городка и казался Актеону умным, сильным и влиятельным. Несколько месяцев, проведённых в тюрьме, изменили мужчину полностью.

– Вы, я вижу, не узнали меня, – произнёс заключённый, испуганно глядя на Актеона и теребя в руках тюремную шапочку.

Чиновник по привычке поднял правую руку, чтобы поправить несуществующий галстук, но быстро её отдёрнул.

– Всё меняется в этом мире, – он заискивающе захихикал, – Как говорится… от сумы и от тюрьмы…

По его лицу потекли слёзы, и он начал свой рассказ.

Привыкнув к высокому положению на свободе, здесь, в тюрьме, этот человек прозябал на низшей ступени тюремной иерархии, куда его определили сами заключённые – многие из них помнили, каким чванливым и вороватым он был по жизни.