Так, теперь надо понять, как избавиться от «Абсита» и спасти несчастного мужа Эдны. Лестер. Его зовут Лестер, вспомнила я, перелистывая страницу.

Хорошая новость была в том, что проклятие можно победить. Но для того, чтобы вернуть силы мужчине и спасти его от мучительной смерти, нужно обратиться к ритуалу. Потребуется жертва – одна жизнь в обмен на тринадцать. Чтобы спасти одного человека, нужно убить тринадцать мужчин.

– Вот проклятие!

Кажется, я сказала это вслух.

Мне почудилось, что кто-то рядом засмеялся. Тьма наблюдала и ждала. В воздухе повис вопрос: ну, светлая, ты получила ответ. И что теперь будешь с ним делать?

Хватит ли у меня духу воспользоваться этим знанием? Нет. Мне было жаль Лестера, но убить из-за него тринадцать ни в чем не повинных людей…

Я вернулась в свои покои и долго стояла над кроваткой спящего Варрена, стараясь унять беспокойно бьющееся сердце. У него пока не было никаких забот. И самое большое разочарование, с которым он столкнулся в жизни, – это протертый кабачок, который Варрен немедленно расплевал по столу к неудовольствию кормилицы.

Утром первым делом я встретилась с Эдной. Нельзя было оттягивать тяжелый разговор.

– Мне жаль, – сказала, – но пока я не могу вылечить твоего мужа. Пусть он остается в замке, мы облегчим его страдания, насколько это возможно.

Оставив несчастную женщину оплакивать свою судьбу, я приказала сжечь ферму. И сама наблюдала за тем, как красное жаркое пламя пожирало останки дома и сарая, очищая землю от скверны. Ничего. Я предложу Эдне работу в замке, а если она не захочет, дам ей достаточно золота и магических кристаллов, чтобы она могла начать жизнь с начала.

Едкий дым потянулся вверх, унося с собой напоминание о вредоносном колдовстве.

После того, как все было кончено и землю укутал серый пепел, я не стала сразу возвращаться в замок, а повернула коляску со своим единорогом по большому кругу. Бодрый стук копыт и ветер в лицо помогали сосредоточиться. Я хмурилась, потому что чувствовала, что никак не могу поймать какую-то ускользающую мысль.

Элис, преданно сопровождавший меня, нарушил молчание:

– Не берите в голову, хозяйка. Правильно вы приказали ту ферму сжечь. И не сомневайтесь даже.

– Я не сомневаюсь, Элис, – ответила, погруженная в раздумья.

Я натянула поводья. Красавец встал как вкопанный. Не говоря оборотню ни слова, я принялась вглядываться в даль.

Теперь понятно, что меня тревожило. «Кликун» и проклятие были первым ударом. Камешком, брошенным в пруд, от которого все шире и шире разойдутся круги. Я почуяла приближение беды, как чувствуется скорая гроза, перед которой обычно наступает затишье. За проклятием последуют маги и… солдаты. Их появления я начала бояться. Хотя жизнь в наших землях казалась мирной, но кто-то уже замышлял недоброе. Слишком лакомым кусочком выглядел богатый замок.

Я повернулась к оборотню.

– Ты чувствуешь?

Он смешно потянул носом воздух.

– Пахнет пылью. И гарью еще немного несет, – сказал Элис и снова принюхался.

– Нет, Элис, – возразила я, – Пахнет опасностью. Мы должны собрать людей в замок.

У оборотня вытянулось лицо.

– Темнейший!

– Ты думаешь, я сошла с ума? – строго спросила я.

– Н-нет, хозяйка, как можно… Но сейчас все заняты работой в полях. Как они все бросят? Крестьяне – народ такой, пока жареный петух не клюнет, не пошевелятся.

В его словах было зерно истины.

– Элис, надо отправить гонцов. Пусть те, кто может, переберутся поближе к замку. Люди должны смотреть в оба. И нужно сложить сигнальные костры, чтобы предупредить всех вокруг об опасности.

Мои приказы были исполнены в точности. Но я лично проехала по окрестностям и поговорила с людьми. Меня выслушивали со смесью подозрительности и почтительности. Вежливо кивали, но не торопились собирать вещи, чтобы отправиться под надежную защиту стен замка. Были те, кто смотрел на меня с плохо скрываемой враждебностью. Еще бы. Светлая, да вдобавок сожгла ферму простых людей.

Первый сигнальный костер вспыхнул на рассвете, когда пастухи выгоняли скот на пастбища. За ним занялся второй, третий… так засветилась вся цепочка огней. Вскоре в замок потянулись люди. Они шли, не слишком торопясь, многие толкали впереди тележки с нехитрым скарбом. Еще никто до конца не верил, что где-то рядом рыщут враги. Люди скорее повиновались древнему инстинкту, который говорил, что в любой непонятной ситуации нужно положиться на колдовство мага, пробудившее эти земли. Поэтому они шли в замок, и тот принимал всех.

Двор наполнялся разным людом. Каждый получил каши из котелка Морана, который Тереза поставила на зеленый колдовской огонь.

– Ох, Темнейший! Лишь бы все обошлось, лишь бы обошлось, – приговаривала она, ловко помешивая кашу.

Казалось, сытный дух печеных яблок и пшена пропитал все вокруг.

Все говорили одновременно. В основном сетовали на то, что пришлось бросить работу, беспокоились об оставленных без присмотра козах и коровах.

Варрен плакал почти без перерыва, а стоило поручить его кормилице или няньке, начинал визжать, словно его режут. Поэтому мне приходилось держать его на руках, беспрестанно укачивая.

Напряжение росло, люди все прибывали и прибывали. Со стен замка они выглядели, как пестрая змея, которая медленно ползла по дороге.

Вдалеке небо окрасилось оранжевым заревом пожара.

– Это горит ферма Астреля! – крикнул высокий темноволосый парень, который в числе нескольких смельчаков поднялся на стену замка.

– Нет, похоже, что дом кузнеца запалили, – возразил кто-то.

– Вот ублюдки!

С последними вошедшими в замок пришли новости. Большой отряд наемников появился словно из-под земли. При них не было ни флагов, ни знаков отличия, чтобы понять, какому господину они служат. Заметил их Илен, мальчик-пастушок, который пошел дать соли коровам на дальнее пастбище. Он-то и зажег первый сигнальный огонь. Но разбойники уже повернули к ближайшей деревне, где всласть предались грабежу и насилию.

В замке оказалась мать Илена, которая сходила с ума от беспокойства и не находила себе места. Сама она оказалась простой деревенской ведьмой. В этот злополучный день еще до рассвета женщина отправилась на другой хутор, чтобы помочь своей знакомой с приготовлением мыла.

– Они же не тронули моего сынка? – спрашивала она у каждого, кто был готов слушать. – Он же еще совсем ребенок! Совсем маленький, да и ростом не вышел.

Ее усадили около стены на кучу чьего-то тряпья и вложили в руки миску с кашей. Она больше не двигалась, а сидела сгорбившись, глядя на кашу так, как будто та могла дать ответы на ее вопросы.

Наемники двигались медленно, словно нехотя. Они подбирались к замку, оставляя за собой дым и пламя пожарищ. Кружили вокруг, словно сбившиеся в стаю жестокие черные волки. Распаленные легкой победой над простыми людьми, враги слишком близко подошли к стене.

Самый яростный из них, с густой курчавой бородой, закричал своим товарищам:

– Ну же! В замке одни крестьяне да женщины!

Он бросился на стену и полез, цепляясь за толстые побеги. Я видела, как сверкнули белки его глаз. Разбойник жутко осклабился.

Эллис рядом со мной зарычал и перехватил топор, но на середине своего восхождения злодей повис, кашляя и беспомощно дергаясь. «Цветочек» крепко держал добычу.

– Кто вас послал? – крикнула я.

Ответом стали издевательский хохот и отборная брань.

– Убирайтесь отсюда! Вам не войти в замок!

И снова издевательский смех. Наемники явно чувствовали себя хозяевами положения. Их ни капли не смутило, что товарищ задыхался в объятиях растения.

– А мы и не особенно стремимся. Пока погуляем вокруг!

– Да, тут еще осталось, чем можно поживиться.

– И не все девки попрятались.

И опять они смеются.

Я закрыла глаза. Во мне вскипала темная ярость. Она затопила все сознание, вытеснив остальные чувства, и хлынула потоком с пальцев. Ярость обрушилась на наемников, закрутила вихрем. В глазах потемнело. Я больше не видела, зато слышала крик, пронзительный и страшный. Через несколько мгновений поняла, что это я сама кричу. Руки онемели, и мне вдруг стало очень холодно.