Закончив, он поднимает меня и несет в кровать. Усаживает меня на нее, идет к двери и открывает ее, чтобы, наклонившись, забрать поднос и снова ее запереть. Он ставит поднос на кровать передо мной, и я смотрю на все это, наверное, уронив челюсть на пол.

— Ангел, я не хочу… — Он смотрит на часы рядом с кроватью. Я следую за его взглядом и вижу, что уже почти полдень. Я в шоке, ведь никогда не просыпаюсь так поздно. — Но мне нужно идти. Надо кое-что сделать. — Я вижу, что он совсем не хочет уходить. — Совсем не хочу оставлять тебя голой в постели.

Я стараюсь сдержать улыбку, когда вижу выражение его лица и взгляд, которым он смотрит на меня. Он хочет меня так же сильно, как я хочу его.

— Я понимаю, — говорю я. Он стоит передо мной все еще голый, и его член направлен прямо на меня. Я облизываю губы и тянусь к нему.

— Ангел, — с упреком говорит Сальваторе, прежде чем я касаюсь его. Это предупреждение. И обещание.

Его член дергается у меня в руке, и Сальваторе тихо стонет от моего прикосновения. Я вижу, как на головке появляется маленькая капля, свидетельство его желания. Наклоняюсь вперед, и он скользит рукой по моим волосам, крепко сжимая меня. Затем отстраняет мою голову назад и заставляет посмотреть на него. Тяжело дышит, грудь сильно вздымается. Мне нравится, что я делаю его таким. Бьюсь о заклад, такой человек, как он, не привык терять контроль. Наверное, это сводит его с ума. Я причина всего этого, и это ощущается чем-то мощным и невероятным.

— Оближи его, Тея. Это из-за тебя он такой твердый.

Мое сердце сжимается, когда я делаю так, как он говорит. Я слизываю жемчужную каплю, но сразу же хочу больше. Прижимаясь губами к члену и отсасывая, я упиваюсь его ароматом.

Сальваторе крепко сжимает мои плечи, а в следующее мгновение я уже лежу на спине. Он нависает надо мной, раздвигая мои ноги коленями, чтобы затем войти в меня одним сильным толчком. Мне не больно, но внутри все пульсирует, и от переполняющих ощущений я громко стону. Его толстый член растягивает меня, когда он входит, и мое тело пытается задержать его внутри так долго, насколько это возможно. Это восхитительно. Все еще немного больно после прошлой ночи, но удовольствие намного сильнее.

— Тебе придется выучить кое-что, ангел, — рычит он, когда выходит и погружается в меня вновь. — Ты украла у меня каплю. Пока мой ребенок не будет в тебе, вся моя сперма будет спускаться в эту киску, которая теперь принадлежит мне. Каждая. Капля. — Он вбивается в меня с каждым словом.

Я откидываю голову назад, закрывая глаза. Мне нравится его собственническое чувство по отношению ко мне. Мое тело пылает от ощущений, и я не могу сосредоточиться. Каждая частичка моего тела пульсирует от жажды, которую удовлетворить может только он.

— Открой глаза, ангел. Смотри на меня этими глазами, которые сводят меня с ума. — Я открываю глаза и смотрю на него. Мне нужно собраться с силами, чтобы не спускать с него глаз, так сильно хочется закрыть их. Но он прав. Глядя на него вот так, когда мы занимаемся любовью, это усиливает ощущения в тысячу раз. Никогда в жизни я не была связана так с кем-то.

Его собственнические слова должны были меня разозлить, но я чувствую, что сжимаю его член сильнее внутри себя, желая, чтобы слова, которые он говорит, оказались правдой. Что все, что он предлагает мне на позолоченном блюдце, реально. И даже если это слишком хорошо, чтобы быть правдой, я не уверена, что хочу разрушить заклинание.

Он прижимается губами к моей шее, кусая и посасывая ее.

— Посмотри, что ты со мной делаешь, я просто теряю контроль, — стонет он у моей кожи. — Ты прикасаешься ко мне, и я сразу же оказываюсь на тебе. Не могу с собой ничего поделать. — Он говорит так, словно не понимает, как это может происходить.

Но я чувствую то же самое рядом с ним. Посмотрите, как я веду себя. Я позволила ему делать с собой что угодно, как только он увидел меня, не сопротивляясь. Думаю, я сделаю все, о чем он попросит. Но я не скажу ему этого. У него и так слишком много власти надо мной, а я не пробыла в его доме и двадцати четырех часов.

— Ангел. Смилуйся надо мной и кончи. Я не могу больше терпеть, потому что все еще ощущаю твой вкус у себя во рту, — умоляет он и кусает меня за шею.

Удовольствие и боль смешиваются воедино, и я теряю самообладание, кончая, как он и умолял меня. Я выкрикиваю его имя, когда он стонет, раз за разом погружаясь в меня. Он заполняет мое лоно теплой спермой, а я пульсирую вокруг него. Мой оргазм проходит волной по всему телу до кончиков пальцев, утягивая меня вниз.

Сальваторе входит в меня в последний раз, и его тело расслабляется поверх моего. Не знаю, сколько мы лежим так, пытаясь отдышаться, но он, наконец, приподнимается и смотрит мне в глаза. Я не могу прочесть выражение его лица, но он наклоняется и целует меня одним из тех медленных, мягких поцелуев, в которых просто мастер.

Затем выходит из меня, и я вздыхаю, ощущая эту потерю. Он спускается по моему телу и на мгновение кладет голову мне на грудь, как будто пытается взять себя в руки. В конце концов, он встает с кровати.

— Мы испортили твой завтрак, — говорит он, и я оглядываюсь. Все продукты на подносе смешались. Он хватает меня за руки и помогает сесть. — Приготовим для тебя что-нибудь другое. Хочешь поесть на кухне? — Я киваю, не хочу оставаться в комнате целый день, пока он работает.

— Я позабочусь об этом. — Сальваторе целует меня в макушку и исчезает в гардеробной. Когда он выходит, то уже одет в костюм, как и каждый раз, когда я его видела. Затем он идет в ванную, и когда возвращается, его волосы приглажены, и он не выглядит так, словно только что занимался со мной любовью.

Стоп. Мы занимались любовью или трахались? Или просто занимались сексом? Возможно, это лишь размножение и больше ничего. Эта мысль мне неприятна. Интересно, это единственная причина, по которой я здесь? Кажется, он только об этом и говорит. О том, как хочет «засунуть» в меня своего ребенка. Я отмахиваюсь от этой мысли.

— Одевайся, ангел. Тогда ты сможешь позавтракать и осмотреть дом, если захочешь. — Он наклоняется и целует меня. — Не мойся. — Раздвигает мои ноги, двумя пальцами проводит по моей киске и потом вводит их в меня. Я издаю стон, когда он вытаскивает их и облизывает, а затем подносит к носу. — Мне нравится чувствовать твой запах на пальцах, это поможет мне продержаться весь день, пока я буду далеко от тебя. — Сальваторе ухмыляется, и я краснею от его слов.

— Дразнишься, — говорю я с удивлением и подмигиваю ему. На секунду мне кажется, что он снова набросится на меня, а я не хочу быть причиной того, что он еще сильнее опоздает на работу, поэтому меняю тему разговора: — Ты собираешься уходить? — Мне не хочется оставаться в доме одной, хотя, полагаю, здесь достаточно персонала. Я не хочу, чтобы он уходил. Хочу иметь возможность подойти к нему, если мне что-нибудь понадобится.

— Нет, я буду у себя в кабинете. Это первая дверь слева, как заходишь в дом через главный вход.

Я киваю, чувствуя себя лучше.

— Исследуй любое место. Для тебя нет ничего запретного, — говорит он мне, прежде чем наклониться и поцеловать еще раз. Затем отстраняется и смотрит на часы. — Я никогда не опаздываю, — говорит он больше для себя. — Будь хорошей девочкой. — Сальваторе еще мгновение смотрит на меня, а потом уходит, закрыв за собой дверь.

Я встаю с кровати, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Хватаю рубашку Сальваторе, которую так и не расстегнула полностью прошлой ночью, и надеваю ее через голову.

Все кажется сном. Меня никогда в жизни не любили так сильно, как последние несколько часов.

Я выхожу из спальни и спускаюсь на кухню. Этот дом такой большой, что я даже не знаю, как нашла ее с первой попытки.

— Мэм. — Мужчина на кухне приветствует меня и кивает в сторону тарелки на барной стойке.

Я подхожу и сажусь, начиная уплетать яйца и бекон.

— Это замечательно, — говорю я ему. Он улыбается и возвращается к уборке кухни. Я съедаю все, что на моей тарелке, и только тогда понимаю, насколько была голодна.