— Я не знаю, — выдохнула девушка, удивив его таким простым признанием. — Да и, важно ли это?
— Да… Очень, — прошептал Джуширо, подойдя к ней.
— Тогда, думаю, дозволено, — так же, шепотом, проговорила куноичи. — Поэтому ты не приходил больше после того раза? — тихо спросила Хината после небольшой паузы.
По взгляду, которым он одарил ее, девушка подумала, что не получит ответа, но, устало выдохнув, шиноби заговорил, не сводя глаз с надгробий отца и брата:
— Когда ты спросила, я понял, что да, — прошептал красноволосый, пригладив белые лепестки цветка на сером камне. — Я не признавался себе в этом, но я не ощущаю себя достойным быть здесь. Так, будто бы мое присутствие оскорбляет их честь и то, ради чего они погибли, — он прикрыл глаза, замолчав.
— Это не так, — возразила куноичи, с болью в сердце наблюдая за его сгорбленной фигурой.
— Не надо, Хината, — перебил ее Узумаки. — Мне не нужны твои слова. Я все и так знаю. Мой отец бросил мою мать ради своего клана и никогда не знал о моем существовании. А даже если бы и узнал, вряд ли бы обрадовался… Мой брат… Единокровный брат… он тоже не был бы рад. В то время, как они жили и умерли во имя клана, я был где-то далеко…. Достоин ли я их?…. — сорвавшимся голосом прошептал парень, низко склонив голову.
— Не смей даже думать так! — крикнула Хьюга, резко подойдя к нему и подняв его лицо за подбородок. — Ты достоин, и я уверена, что дядя Хизаши и Неджи подумали бы точно так же.
— И чем я это заслужил? — тихо спросил Джуширо, ухватившись за ее ладонь. — Я — чертов ублюдок, существование которого грозит престижу семьи? Ублюдок, который даже не является шиноби Листа? Тот, кто пытался навредить вашему клану?
— Свободой… — прошептала Хината, смотря прямо в фиолетовые глаза с расширенными зрачками.
— Свободой?… — дрожащим голосом повторил красноволосый, ослабив хватку на ее плечах. — Я никогда не был свободен, — проговорил он, ядовито ухмыльнувшись.
— Ошибаешься, — отрезала девушка, выпрямившись. — Ты обладаешь тем даром, ради которого они погибли, и не ценишь его, считаешь должным, но ни дядя, ни братец Неджи, никогда не обладали им. Они были точно такими же заложниками своего происхождения, как и ты, но, в отличие от тебя, они были птицами в клетке, в то время как ты был свободен. Думаешь, дяде нравилась мысль о том, что он должен был бросить твою мать? Его заставили. Он всегда тяготился своим униженным положением, желая лучшего для Неджи, но им не позволяли даже изучать тайные техники. Единственным свободным решением в их жизни, было решение умереть ради тех, кого они любили. И я уверена, что узнай они про тебя, они сделали бы все для того, чтобы ты не оказался в том же положении, — выговорившись, Хината замолкла, напряженно следя за Узумаки, который не совершил ни единого движения, пока она говорила.
С минуту Хьюга наблюдала за ним, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но парень все так же стоял, бездумно смотря на надгробную плиту, и, казалось, что он вовсе и не слышал ее слов.
— Ты ничего не скажешь? — едва слышно спросила куноичи, но он услышал и медленно повернулся к ней, выглядя спокойным и даже отстраненным.
— А я должен? — получив от нее резкий кивок, парень усмехнулся как-то зло и грустно. — Знаешь, это смешно. Смешно, что я все это время пытался стать полноправным членом вашего клана и, как раз-таки, заполучить печать подчинения себе на лоб, — издав тихий смешок, красноволосый пристально взглянул на нее. — Это казалось мне мизерной ценой за то, чтобы стать частью чего-то большего… семьи. Я желал этого всей душой! То, что ты назвала свободой…. для меня это было одиночеством, — он выдохнул, сжав руки в кулаки. — Я пытался как-то наполнить свою жизнь смыслом, посвятив себя Аме, но меня все равно тянуло сюда, в Коноху. Каким же я был глупцом…. — тихо прошептал Джуширо и вздрогнул, почувствовав ласковое прикосновение к своему лицу.
— Если бы… — он не дал ей договорить, прижав палец к ее губам.
— Нет-нет, не надо, пожалуйста, — попросил Узумаки, прикрыв глаза. — Просто… побудь немного со мной…. — выдохнул он, обняв ее и уткнувшись носом ей в шею.
— Джуширо, — погладив его по красным прядям волос, девушка крепче прижалась к нему. — Хорошо.
Она совершенно не помнила, сколько они простояли там, о чем говорили и говорили ли вообще. Все детали стерлись, оставив после себя лишь отголоски ощущений. Темный блеск глаз, смотрящих с затаенной болью, слегка натянутая улыбка, крепкие объятия, что согревали, защищая от холодного ветра; родной запах, исходящий от хаори, которое он заботливо накинул ей на плечи, заметив то, как она вся озябла — Хината помнила их, и эти зыбкие воспоминания были милы ее сердцу, так как были последними о нем.
В тот вечер Узумаки провел ее до квартала и, попрощавшись, ушел. Когда она вернулась домой, ее встретил Саске, но он тактично не задавал вопросы, молча проводив ее наверх. На автомате переодевшись и умывшись, Хьюга легла спать, заснув в тот же миг, как только ее голова коснулась подушки. А утром, за завтраком, он рассказал ей о том, что Амевцы покинули Коноху еще до рассвета.
========== Перекрестки ==========
***
В Конохе был спокойный теплый вечер. Улицы деревни давно опустели, а редкие прохожие, что изредка встречались на дорожках, спешили домой, не желая задерживаться в такое позднее время. Квартал Учиха в данном отношении также не был исключением до определенного момента. Первое нарушение тишины произошло еще у самых ворот, к которым довольно долго ковыляла небольшая компания людей. Когда на них упал свет от уличного фонаря, то можно было понять, что шли трое: двое из них опирались друг на друга, а у одного из них на спине висел четвертый.
Остановившись у ворот квартала, рослый парень с грохотом скинул с плеч свою ношу, которая упала на асфальт как мешок, полный картошки.
— Фух, и какого черта я один должен был его нести? — возмутился Инузука, пытаясь восстановить дыхание.
— Ты проиграл, — хмыкнул Саске, разминая шею.
— Вы схитрили! — кинул собачник, стерев пот со лба.
— Заметил ты это поздно слишком, Киба, — невозмутимо проговорил Шино, об опьянении которого говорил лишь легкий румянец. — Ныть не нужно.
— И все же, — фыркнув, он сразу же сменил тему. — Может, не стоило его сюда нести? А что если Сакура-чан еще больше разозлится, из-за того, что он ушел ночевать к тебе?
— Возможно, — кивнул Учиха, кинув взгляд на беззаботно сопящего друга. — Но, отнеси мы его домой, было бы хуже. Пусть лучше отлежится у меня — к утру она остынет.
— Надеюсь, — пробормотал Киба, поежившись от мысли о том, что бы ожидало Узумаки. — Мы пойдем уже.
— Сможешь ли донести? — спросил Абураме, наблюдая за тем, как Саске пытается поднять джинчуурики с асфальта.
— Уж… как-нибудь справлюсь… — прокряхтел тот, удивляясь тому, насколько Герой Пяти Наций стремится поцеловать землю, никак не желая дать Учихе поднять себя.
— Как говорится, это уже не наше дело, — усмехнулся Инузука, похлопав сокомандника по спине. — Бывай, Учиха.
— До встречи, Саске. Передай привет Хинате, — сказал Шино.
— И от меня тоже! — добавил собачник.
— Передам я! Бывайте уже, — фыркнул шиноби, наконец-таки, подняв друга. — Ну, что? Идем? — закинув тяжелую тушу себе на плечо, парень медленно побрел в сторону поместья, надеясь, что жена уже заснула.
За то время, пока он ковылял к дому, придерживая на плече то и скользящую ношу, Саске успел несколько протрезветь и, даже, на долю секунды, подумал развернуться и понести друга домой, но потом, все же, передумал, потому что ему было лень переть через пол-Конохи к дому четы Узумаки. И, если уж честно, даже он побоялся бы стучаться в дверь к беременной Сакуре в два часа ночи.
Пожалев и себя и бывшего сокомандника, парень ускорил шаг и, как можно более незаметно и осторожно пройдя в сад, поднялся на энгава, посчитав, что данный способ — самый тихий и удобный. Приоткрыв седзи, он быстро занес друга в комнату и, уложив на диван, хотел было уйти, но ему стало совестно, и Учиха пошел в кладовую, где должно было быть одеяло и другое постельное белье. Решив захватить заодно и подушку, пока не передумал, шиноби вернулся в гостиную и стал возиться с бессовестно дрыхнувшим другом. Наконец, закончив с этим, он прихватил его сандалии и вышел в коридор, намереваясь положить их у входа и самому пойти спать.
