Напряжение между ними так и не пропало: иногда возникали паузы, пересечения взглядов и нечаянные прикосновения рук, которые смущали ее, но Хината принципиально ничего не говорила ему в укор, а лишь делала вид, что не замечает их. Это было неправильным — она знала, но ей хотелось позволить себе такую маленькую слабость, воспользоваться коротким уединением и хотя бы спокойно поговорить, ведь очень на вряд ли, у них это вновь получится в скором времени.

То, что они смогли вот так, вдвоем, придти сюда было лишь совпадением и то, если бы Ринго-сан не была столь настойчива, Джуширо не стал бы подходить к ней. Как бы то ни было, поняв, что они несколько засиделись, Хьюга встала из-за стола и стала убирать чайные принадлежности.

— Я могу помочь? — вежливо спросил красноволосый, но куноичи отрицательно мотнула головой, протирая стол. — Все же, позволь мне, пожалуйста, — попросил парень, посмотрев на нее снизу-вверх. Замявшись на секунду, она кивнула, и Узумаки встал и улыбнулся ей. — Отдохни немного, — сказал он, засучив рукава своего косодэ.

Хьюга послушно села, став наблюдать за тем, как он моет посуду. Узумаки делал это медленно, с особой тщательностью намыливая фарфор, и так же осторожно смывал с него пену, ставя сушиться на подготовленное полотенце. Несмотря на кажущуюся медлительность движений, закончил он, на удивление, быстро и вскоре повернулся к ней, вытирая друг о друга мокрые руки. Опомнившись, девушка вскочила и подала ему полотенце, вздрогнув от холода его пальцев.

— Спасибо, — выдохнула Хьюга.

— Мне не сложно, — красноволосый пожал плечами, слегка улыбнувшись уголками рта.

— Ну, — она прикусила губу, не зная, как это сказать. — Идем? — наконец тихо спросила девушка, и парень понятливо кивнул.

На чердак они поднимались молча: с каждой пройденной ступенькой на душе становилось все хуже и хуже так, что, когда перед ними наконец показалась деревянная дверь, она не нашла в себе сил для того, чтобы толкнуть ее.

— Позволь мне, — тихий голос молчавшего до селе Джуширо раздался внезапно.

Он, положив свою ладонь поверх ее, мягко толкнул дверь.

— С-спасибо, — едва слышно выдохнула девушка, быстро входя на чердак. Подойдя к холсту, покрытому черным бархатом, она замерла.

— Если хочешь, я мог бы… — встав у нее за спиной, предложил Узумаки, но куноичи упрямо мотнула головой.

— Я сама, — выдохнула Хината и, схватившись за край ткани дрожащими пальцами, быстро сдернула ее, зажмурившись от охватившего ее страха и волнения.

Ничего не происходило.

Простояв с закрытыми глазами с минуту, она, все же, открыла их и несмело взглянула на собственный портрет, нахмурившись.

— Что за…? — пробормотала девушка, приблизившись к холсту. — Ты тоже видишь это? — спросила она, повернув голову к замершему Узумаки.

— Д-да, — прошептал он, не отрывая взгляда от портрета, от чего Хьюга нахмурилась еще больше.

— Я опять держу этот цветок… — растерянно пробормотала куноичи. — Чертов Сай с его непонятными техниками…

— А что ты видела в прошлый раз? — внезапно спросил парень со странным блеском в глазах.

— Раньше цветок парил передо мной, но теперь я вновь держу его в руках и он ранит мои пальцы… — тихо проговорила Хьюга, присматриваясь к деталям. — В первый раз крови и шипов не было…

— Я вижу, этот Сай тот еще чудак, — хмыкнул Джуширо, натянуто улыбнувшись. — Но рисует хорошо.

— Ты прав, — кивнула Хьюга, следя за тем, как его пальцы медленно касаются холста и обводят ее лицо, спускаются ниже и рисуют какие-то узоры. Это продолжалось довольно долго, пока Джуширо внезапно не вскинул на нее блестящие в темноте чердака глаза.

— Не хочу казаться тебе наглым, но… — он полностью обернулся к ней и мягко взял ее руку в свою. — Не могла бы ты отдать ее мне? — тихо попросил он, взглянув на нее с мольбой во взгляде.

— З-зачем она тебе? — тихо спросила девушка, испытующе посмотрев на Узумаки.

— Я лишь хочу, чтобы ты была со мной, хотя бы так, — выдохнул парень и, видя ее неуверенность, добавил: — Обещаю, что не стану вешать ее на видное место.

— Х-хорошо, — наконец согласилась куноичи. — Если ты так хочешь… — Узумаки внезапно обнял ее, уткнувшись носом ей в макушку, заставив ее опешить.

— Спасибо тебе… — шептал он. — Спасибо, Хината… — парень чуть отстранился от нее и взглянул ей в глаза, продолжая прижимать к себе.

— Джуширо, т-ты… — пробормотала Хьюга, покраснев под его пристальным взглядом.

— Я… — прошептал Узумаки, проведя рукой по ее скуле. — …люблю тебя… — выдохнул красноволосый и прижался губами к ее губам.

Хината так и застыла в сильных объятиях, растерявшись. Краем сознания она понимала всю неправильность и недозволенность того, что он сейчас делал с ней, но почему-то просто не могла оттолкнуть его или отвернуться. Слишком уж нежным и искренним было прикосновение сухих губ, слишком отчаянно он сжимал ее плечи, пытаясь удержать, но ведь она и не сопротивлялась. Только стояла с широко раскрытыми глазами и не мигающим взглядом следила за его лицом: за подрагивающими ресницами, за болезненно надломанными бровями, за морщинами, что проявились из-за сильно зажмуренных глаз, и видеть его таким… неуверенным, нуждающимся в ней было непривычно и… больно?

Даже зная о том, что совсем скоро пожалеет об этом, девушка все равно положила руку на его лицо и углубила поцелуй, увидев то, как радостно распахнулись его глаза прежде, чем она закрыла свои, полностью отдаваясь этому теплому ощущению его губ, рук и языка.

Поцелуй был долгим. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда голова начала кружиться от нехватки кислорода, а легкие начало жечь от нестерпимого желания сделать вздох. С трудом отдышавшись, красноволосый посмотрел на нее искоса, но ничего не говорил, ожидая ее вердикта. Но что она могла сказать ему? Что поддалась минутному порыву, позабыв обо всем на свете? Они не имели права на такую слабость. Не теперь.

Более или менее выровняв дыхание, Хьюга выпрямилась, прямо посмотрев на Узумаки, который, казалось, понял все по ее взгляду и приподнял руки в извиняющемся жесте.

— Прости, — выдохнул он, и куноичи почувствовала то, как екнуло сердце в груди. — Я знаю, что не должен был, — грустная улыбка озарила его лицо, и Хьюге стоило огромного труда сдержаться. — Этого больше не повторится, — пообещал парень и сразу же отвернулся, устремив взор на ее портрет. — Еще раз спасибо, — прошептал он, положив руку на холст. Начертив узор пальцами, он запечатал картину и медленно обернулся к ней. — Я так понимаю, мне не стоит выходить через дверь? — хмыкнул Узумаки, скрестив руки на груди. Девушка смогла лишь кивнуть. — Тогда… — на долю секунды ей показалось, что он хотел обнять ее, но, поняв свою ошибку, парень только натянуто улыбнулся, одернув себя. — До встречи, Хината, — на выдохе прошептал красноволосый, исчезнув с едва слышным шелестом прежде, чем она успела хоть что-нибудь сказать.

Некоторое время она так и стояла, наслаждаясь отголосками такой знакомой и родной чакры, вдыхая едва заметный аромат дождя и чернил. Чуть повернув голову, Хината уставилась в пустующий угол, в котором раньше стоял ее портрет, прикрытый бархатной тканью, и позволила себе улыбнуться.

— Хотя бы так… — прошептала девушка и быстро смахнула слезинку с лица.

Она не посмеет больше мечтать о нем.

***

В полумраке традиционно обставленной, просторной комнаты появилась высокая фигура. Немного постояв, она сложила какую-то печать и перед ней возник холст. Прислонив его к стене, фигура уселась перед ним и, когда на лицо неизвестного упал свет заходящего солнца, блеснули фиолетовые, слегка прищуренные глаза, задумчиво оглядывающие картину, что оказалась портретом темноволосой девушки, которая с особым нежным трепетом прижимала к груди сверток с ребенком.

Мастер фуиндзюцу долго разглядывал творение бледнолицего художника с фальшивой улыбкой, обрисовывая прекрасный лик своей возлюбленной, ее мягкую улыбку, медленно и с внутренним трепетом водил пальцем по голове младенца с красными волосами. Он знал, что это — ложь. Знал, что это — лишь несбывшаяся мечта, но легче ему от осознания данного факта не становилось. Маленький червяк надежды продолжал разъедать его душу и сознание, убеждая, что это еще не конец, что все еще впереди, но…