— Вы сможете подтвердить его алиби в суде? — Смит написала на визитной карточке время и дату слушания.

— Да ты охренела совсем…как я потом на работу выйду?

— Макияж смоешь и парик снимешь, — блондинка улыбнулась в ответ на неуважительную реплику. Мара скорчила презрительную мину.

— Он говорил о тебе.

— А?

— Он сказал, что ты сводишь его с ума.

— А ты ревнуешь? — такая откровенность со стороны Эдди немного удивила. — Не нужно, он меня не интересует.

— Присмотрись к нему, ладно? Он хороший парень., — Мара докурила и бросила окурок в уличную пепельницу. — Ну да, немного ебанутый, но преданный, честный. Томми очень жалеет, что так поступил. Вот об этом я не совсем поняла, но.

— Это всё, Мара. Спасибо, — надеясь избежать неудобных расспросов, Оливия засуетилась. —

Напиши свой телефон вот здесь, и я позвоню тебе накануне суда. И ты звони, если вспомнишь что-нибудь еще.

— Ну ладно, убедила, — девочка начеркала номер возле галочки на странице со своими показаниями и расписалась. — Ты реально божий одуванчик, как он и говорил. Мне нравится.

— Всего хорошего, — Смит быстро скрылась за углом, чувствуя посторонний взгляд и радуясь, что приехала налегке. Поймав попутку, Ливи устроилась на заднем сиденье и закурила сигарету. Задумалась: что, когда и кому Харди мог говорить о ней и своих чувствах к ней. Насколько всё серьёзно? Блондинка не могла понять, множество догадок комариным писком маячили в голове.

Адвокат сделала пару звонков, доложила об успехах начальству и сунула смартфон в сумочку. На самом дне девушка нащупала тот злосчастный конверт — письмо, которое передал ей Харди через свою любовницу. От этого слова Смит поморщилась и со злостью сжала послание в ладони. Читать письмо Эдди ну совсем не хотелось. К тому же, если она прочтет, мужчина узнает о её заинтересованности. Закусив губу, Оливия закурила снова и воткнула в уши наушники в надежде отвлечься. Не помогло.

***

Сидя на краю постели, Ливи распечатала конверт и достала тонкий блокнотный лист. Мелким почерком был написан короткий текст. Смит знала этот почерк: два года назад она читала показания Эдди в деле своего бывшего парня. Эти же закорючки, уверенные петли, крохотные расстояния между словами. Блондинке еще сильнее расхотелось читать. Внутри все клокотало, будто её полностью окунули в ледяную воду, кончики пальцев промерзли насквозь. Сжав записку в ладони, девушка прикрыла глаза. Глубокий вдох едва ли мог помочь, скорее загнал в организм еще одну порцию окружающей её студеной ауры. Нужно повременить, она не готова, уговаривала себя Оливия, больно впивалась зубами в нижнюю губу и бегала взглядом по комнате, гадая, куда бы подальше запихнуть письмо и забыть о нём поскорее. Стол не вариант, шкаф — тоже. Смит каждый день достает оттуда свежую одежду, вы чего…

Укромных мест в спальне не было.

— Чтоб его, — пробурчала блондинка расстроенно, сунула послание под подушку и до самого носа укрылась одеялом. Вдруг там что-то важное, возникла мысль в её голове. Ливи перевернулась и уставилась на наволочку, словно хотела прожечь дырку в атласном бельё, чехле и набивном материале. И бумажку могла бы сжечь, и никаких проблем. Но вутренний шепот назойливо повторял «Прочти», «Надо», «Надо».

К черту — себя изводить. Конверт улетел в сторону, Оливия зарылась в одеяло поуютнее.

Дорогая Оливия. Ливи. Мне так больше нравится. Решил написать тебе, потому что наша встреча слишком быстро закончилась. Я не успел тобой насладиться и сказать всё в лицо. Всю эту неделю я думал о тебе: по ночам, днем, во время кормежки и вывода на курение. И когда ты пришла… Ты даже не представляешь, что я чувствовал и как тебя хотел. Твой запах, твой взгляд, твоя кожа… Блять, пишу об этом, и у меня встаёт. Не думай о том, что я обычный преступник — нимфоман. Это не так. Я не совершал преступления, и ты это знаешь. И я не помешан на сексе, иначе я бы дрочил в камере круглые сутки, никого не стесняясь. Я помешался на тебе. Не пугайся, я не признаюсь тебе в любви — упаси Кто-то Там. Я говорю о том, что ты нравишься мне. Я хочу тебя с первой секунды и собираюсь добиться. Ты меня знаешь, я всегда получаю то, что хочу. Будь уверена, ты будешь моей. Будешь мечтать обо мне, лежа в своей постели или в горячей ванне. Только позови. Я сразу же приду и заставлю тебя молить о продолжении. Не нужно бояться подходить ко мне. Я не кусаюсь. Разве что провел бы зубами по твоей шее, чтобы ощутить, как колотится сердце. А оно колотится, когда я рядом. Я видел это — бьющуюся линию на твоей шее. Будь хорошей девочкой и приходи как обещала. Даже если между нами будет опять решетка, я прикоснусь к тебе. Жду этого с нетерпением.

Эдвард.

***

У Оливии оставалось всего пять минут, чтобы посетить своего клиента; она добралась на место в забитом автобусе, поругалась с другим пассажиром, намочила туфли, спустившись со ступеньки прямо в лужу. Не задался вечер, можно сказать. Сидя в комнатке посещений в ожидании Эдди, Смит тарабанила ноготками по поверхности стола, кусала губы и шмыгала носом.

— Что? Нервишки шалят? — неожиданно раздался хриплый шепот за спиной. Харди был один. Зная, что за ними не наблюдают, он уселся не напротив адвоката, а рядом. Их локти практически соприкасались.

— Здравствуй, Эдди, — блондинку передернуло, и она отодвинулась на стуле. — У меня хорошие новости.

— Валяй, — мужчина сцепил руки в замок и принялся сверлить взглядом её лицо. Ливи залилась румянцем.

— Я встретилась с Марой. Она подтвердила твоё алиби и готова прийти в суд.

— И как вы поладили? — усмешка исказила полные губы. Ливи осуждающе вздохнула.

— Чудесно. А ты надеялся, что мы выцарапаем друг другу глаза?

— Размышлял над этим, ага, — Эдди наклонился ближе. Смит отодвинулась еще дальше. Возмущенный Харди схватился за раму офисного стула и подвинул его обратно вместе с шокированным адвокатом. — Ты прочла моё письмо?

— Да, — Оливия краснеет, понимая, что только что выдала себя с потрохами. — Прочла.

— И?

— Не стоит тебе писать еще что-то. Связь между адвокатом и клиентом должна быть строго деловой, — блондинка снова отодвигается, будто убегая от собственных мыслей по поводу симпатий к преступникам, сумм неустоек за нарушение контракта и психологических последствий.

— Но я ведь через неё передал, — Эдвард намеренно выделял слова, с удовольствием отмечая, как лицо девушки преображается от неконтролируемой ревности. — Откуда им знать, может я стихи в редакции отсылаю.

— Всё равно не делай так, — в попытке переключить тему обратно на судебный процесс Смит кладет на стол показания Мары. — Ты должен побыть в одиночестве и прочесть их, хоть это и против правил; и дополнить, если хочешь.

— Нет, — схватив блондинку за руку, Харди не дал ей подняться. — Я буду так делать. Потому что уже сейчас вижу, что ты загораешься.

— Отпусти, пожалуйста, — Ливи закусила губу. Дело начало обретать новое, опасное направление. Сердце было готово выпрыгнуть к гортани, колотилось как бешеное. От Эдди пахло сыростью, холодом одиночной камеры и крепким мускусом. Мужчина сжал тонкое запястье, переместил пальцы к костяшкам. Стабилизируя дыхание, Смит зажмурилась.

— Ливи. Ты от меня не отделаешься, — Харди притягивает её ближе, снова окутывая их обоих облаком томного напряжения. Пьянеет сам и тихо шепчет на ухо, — Я тебя где угодно достану.

— Увидимся перед слушанием, — надрывно отозвалась блондинка и высвободилась. Схватив бумаги, которые Эдди были по барабану, она собралась сбежать. Но это не входило в планы Харди: он в мгновение ока переместился к дверям и преградил пути отхода.

— Я буду хорошо себя вести. Обещаю, — невыносимо близкое расстояние заставило Ливи ощутить тепло чужого дыхания. — Тебя пустят ко мне перед заседанием?

— По закону обязаны, — Смит сжала губы, чувствуя потрескивающую искрами тяжелую ношу его руки. Эдвард осторожно провел ладонью по её плечу и ниже, к предплечью. — Эдди, я хочу уйти. Должна уйти. Время посещения закончилось.