Вот и сейчас Алена сидела в президиуме, ловя на себе восхищенные взгляды городского руководства. Ее костюм, как всегда, был свеж и нетривиален, – легкая полупрозрачная туника фисташкового цвета с замысловатыми аппликациями на плечах дерзко контрастировала со скаутским галстучком и короткой венгеркой, расшитой позументом на рукавах и груди. Алексей Никодимович, оценив Аленин наряд, почувствовал некоторую ревность и пробурчал ей недовольно:
– Что это вы напялили на себя, Алена Михайловна? Вы что, блошиный рынок ограбили? Хотя бы раз извольте прийти в человеческом виде! Не смущайте наш целомудренный народ.
– Целомудренный народ! – передразнила шефа Алена. Она даже и не подумала как-то смутиться. – Много вы понимаете. Я эти вещи хайпанула на свопе.
– Где-где вы их хапнули? Слушайте, хапайте себе на здоровье, что хотите, но оставьте мой электорат в покое!
Алена в ответ снисходительно улыбнулась. Не объяснять же ему сейчас, что означают эти слова.
Алексей Никодимович окинул взглядом притихший зал, соображая, кого бы первого начать истязать. В вопросах публичного воспитания своих подчиненных он не придерживался никакой строгой тактической линии, всегда стихийно выбирая свою жертву. Невозможно было предугадать, на кого обрушится гнев градоначальника, потому что не знал этого заранее и сам он. Сейчас Алексей Никодимович решил, что первой его жертвой станет директор комбината благоустройства, меланхолического вида долговязый старик, страдавший подагрой и целым букетом других старческих болезней. Алексей Никодимович давно точил зуб на этого неприятного старикашку, желая спихнуть его на заслуженный отдых. Но формального повода для такого решения все не находилось, и Алексей Никодимович решил наконец найти этот повод самостоятельно.
– Виктор Петрович, вы не в курсе, что у нас сейчас происходит в квартальных зонах отдыха, за порядок в которых отвечаете непосредственно вы? – Алексей Никодимович сразу взял быка за рога, не дав Виктору Петровичу собраться с мыслями. Старик в ответ только бессмысленно заморгал и беспомощно почему-то уставился на Алену, а Алексей Никодимович, не мешкая, продолжил наступление:
– А во дворах у нас, особенно в центральном микрорайоне, творится безобразие. Все лето дежурный администрации докладывал мне, что в фонтан на улице Мира кто-то выливает моющее средство. Мы что же, так и будем молча наблюдать, как миллионы из городского бюджета, отпускаемые на благоустройство, утекают неизвестно куда?
Виктор Петрович надумал было сказать, что поимка хулиганов, регулярно выводящих из строя сложные инженерные устройства, не в его компетенции и что миллионы из городского бюджета на строительство фонтанов потрачены по личному указанию самого Алексея Никодимовича. Но говорить все это он не стал, а предпринял вялую попытку оправдаться, упирая на то, что средств, выделяемых на нужды его хозяйства, хронически не хватает.
– Так мы можем дойти черт знает до чего, – загремел в ответ на эти жалкие потуги Алексей Никодимович, – а народ, которому мы служим, нас может не понять. И спросит народ лично вас, Виктор Петрович: а что же происходит в нашем городе? Почему не работают наши прекрасные фонтаны?
Алексей Никодимович очень любил такие особенные моменты заседаний, когда распекаемый руководитель, не имея никакой возможности защититься, лепечет что-то в свое оправдание, опустив голову, как проштрафившийся школьник. Никто уже не слушает его, а все внимание сосредоточено на речи мэра. Алексей Никодимович еще минут пятнадцать говорил об ответственности городских руководителей перед народом, а затем, выдержав многозначительную паузу, сообщил, что эта ситуация требует самых серьезных административно-кадровых решений, которые будут приняты им в ближайшее время. Все присутствующие знали, что это означает. Знал это и Виктор Петрович, который сразу после речи мэра, сославшись на плохое самочувствие, вышел из зала.
Виктор Петрович вышел на улицу и бросил злобный взгляд в сторону администрации. Он выпал из системы, но сейчас жалел не об этом. Ему обидно было, что он, подполковник в отставке, боевой офицер, был предан сегодня публичному позору, и кем? Этим толстым боровом без роду-племени, притащившимся в Стеклов неизвестно откуда. Виктор Петрович твердо решил сегодня же примкнуть к городской оппозиции, которая неизменно предавала осмеянию все решения городского главы. Он с ностальгией вспомнил, как пятнадцать лет назад он, тогда еще полный сил офицер-отставник, поступил в распоряжение прежнего градоначальника и начал работать буквально голыми руками, не имея никаких финансовых возможностей для благоустройства города. В его распоряжении оказалась бригада пьянчужек обоего пола, да две женщины в должности техников-озеленителей, которые постоянно пребывали в декрете. Рассаживать цветы и стричь газоны его гоп-команда еще кое-как могла, но большего от них ждать не приходилось. Тогда и приехал в Стеклов этот южный казачок Лытарь. Он сумел в короткие сроки съесть с потрохами прежнего городского главу, а затем сколотить собственную команду из таких же, как и он сам, перекати-поле. И начались в Стеклове перемены, о которых Виктор Петрович сейчас вспомнил с саркастической ухмылкой.
Новые веяния охватили как-то разом все стороны городской жизни. Алексей Никодимович пошел в народ совершенно бестрепетно, с лихой отвагой, которую заметил в нем даже губернатор. Неизменно новый мэр, выезжая в какую-нибудь тьмутаракань, брал с собою с десяток руководителей районного масштаба, а также команду телевизионщиков, которых подбирал для работы в местной телекомпании лично, и тащил всю эту ораву на весеннее распаханное поле, по которому с изумлением скакали грачи и вороны, тащил их в самую грязь, чтобы лично пожать руку трактористу, который от такого внимания терял дар речи. Народ между тем гадал: скоро ли прекратятся колхозные экспедиции мэра? Но это было только самое начало.
Еженедельные заседания руководителей муниципальных служб, управлений и комитетов, проводимых в администрации под председательством нового мэра, стали напоминать заседания ревкомов времен Гражданской войны. Решения принимались молниеносно и неизменно под град аплодисментов, предназначавшихся лично Алексею Никодимовичу.
Новости местного телеканала каждый стекловчанин ждал теперь с нетерпением, и даже бабушки у подъездов стали ярыми поклонницами нового городского развлечения.
Вскоре популярность мэра достигла невиданной прежде высоты, и Алексей Никодимович приступил наконец-то к исполнению давнишних своих задумок, которые должны были увековечить его имя на скрижалях Стеклова.
Однажды утром, в самую унылую осеннюю слякоть, мэр, объезжавший по своему обыкновению город со свитой наиболее приближенных соратников, которые тащились за его внедорожником на трех развалюхах отечественного автопрома, вдруг неожиданно вышел из машины прямо посреди центрального проспекта. Он молча стал разглядывать основную достопримечательность этого места, к которой стекловчане за долгие годы уже привыкли и никак не замечали ее, – это была огромная лужа, которая неизменно возникала на этом месте всякий раз, когда местная теплосеть в ноябре начинала раскопки, чтобы извлечь из земли прогнившую трубу. Труба сгнивала каждый год, и именно в ноябре, и не было никакой возможности у обитателей Стеклова избежать этой беды.
Вслед за мэром в лужу с вопрошающим выражением на лицах уставились и сопровождавшие его чиновники. Алексей Никодимович еще минут пять постоял молча, затем ткнул указательным пальцем в самую середину водоема и, не оборачиваясь к свите, провозгласил:
– Запомните этот день и это место, хорошо запомните, коллеги! Я обещаю вам и всем жителям города, что через год вы не узнаете свой город. Не будет больше никаких коммунальных аварий и фонтанов, бьющих прямо из земли в местах прохудившихся теплотрасс. Мы больше не будем закапывать миллионы бюджетных денег в землю. Мы создадим в Стеклове уникальную наземную систему теплоснабжения, и многие поколения стекловчан еще будут благодарить нас за эту революционную идею!
