Эссэх смотрел на него почти с ужасом.
— Правильно ли я понял, что вы говорите о спаривании не для оплодотворения?
— Только не говорите мне, что у вас и этого нет!
— Разумеется, нет. Это же еще хуже, чем наркотики. Как по-вашему, удалось бы нам справиться с перенаселением, агрессией и преступностью, если бы мы не ликвидировали низменные страсти, эту — в первую очередь?
— О боже! — Стэмп откинулся в кресле. — Компьютер ошибся. Это не Земля.
— Конечно же, это Земля, — серьезно сказал Эссэх. — Уже язык, на котором мы говорим…
— Я не это имел в виду! — рявкнул Стэмп. — Нельзя же все понимать буквально. И что, меня вы тоже будете лечить от низменных страстей? В космосе мы принимали таблетки…
— Никаких таблеток, всего лишь разовая коррекция, и с этой отвратительной болезнью будет покончено навсегда. Разумеется, без каких-либо побочных эффектов.
— А если я откажусь?
— До тех пор, пока вы не совершили преступления, вы имеете полное право отказываться от психокоррекции, — пожал плечами Эссэх. — Формально ваши права не будут ничем ограничены, но… все будут смотреть на вас, как на потенциального преступника. Вам это надо? Тем более, что удовлетворить свои страсти вы все равно не сможете.
В кабине воцарилось молчание. Мобиль рассекал воздух.
— Отвезите меня к звездолету, — внезапно попросил Стэмп.
— Хорошо. Вы хотите что-нибудь забрать оттуда?
— Просто это единственное, что связывает меня с моим миром. Если это не звучит для вас слишком высокопарно.
— Я прекрасно понимаю, что наш мир стал для вас потрясением. Но вы скоро освоитесь, уверяю вас. Земля — ваш дом.
Стэмп ничего не ответил.
Машина опустилась возле лежащего на боку корабля. В оранжевом свете заходящего солнца его черный корпус казался дырой в другой мир. Неподалеку от звездолета стоял еще один мобиль — Эссэх успел предупредить Лаэс. Она сидела на траве, обхватив руками колени, и, прищурившись, глядела на закат. Стэмп подошел к ней и сел рядом.
— Лаэс, я хочу извиниться. Я вел себя грубо. Вы понимаете, вернуться через триста лет…
— Я понимаю, мистер Стэмп. Никаких обид, — она улыбнулась.
— Зовите меня Дональд. И еще… я хочу сказать, что вы — замечательная девушка.
Она посмотрела на него с укором.
— Вы недостаточно хорошо знаете меня, чтобы делать такие выводы. Значит, вы пытаетесь мне польстить. Пожалуйста, не делайте так больше. Это очень дурной тон. И почему вы акцентировали внимание на моей половой принадлежности?
— М-да, — сказал Стэмп, поднимаясь. — Эссэх был прав.
Тот, о ком он говорил, не спеша подходил к ним. Астронавт побарабанил пальцами по рукоятке бластера и задумчиво поглядел в закатное небо. Затем бросил через плечо «вот что я вам скажу…» и побрел к кораблю. Квэн и Малнэ последовали за ним. Стэмп остановился в тени уходящей вверх округлой стены отсека и положил руку на изъеденную и оплавленную обшивку.
— Вы меня убедили, — сказал он. — Я верю, что Земля теперь действительно такова, как вы говорите. Я не хочу сказать о вас ничего плохого. Наверное, ваш мир гораздо лучше нашего. Но… это не мой мир.
— Вы еще очень мало знаете о нашем мире, — поспешно произнес Эссэх. — Вы не знакомы с нашим искусством, вы не испытали нейроподключения к виртуальным мирам, вы еще…
— Я узнал достаточно, — перебил его Стэмп. — Все эти 18 лет непрерывной борьбы за жизнь в дальнем космосе… Я знал, сколько времени прошло на Земле, и я был готов к худшему. Я знал, что меня могут ждать развалины, по которым бродят одичавшие племена. И в таком мире я бы нашел свое место. Я бы стал великим вождем, — усмехнулся Стэмп. — Задыхающийся муравейник моей эпохи, феодализм обычный или технократический, войны между колониями в Солнечной системе или между подводными империями — к любому такому раскладу я был готов. Но в вашей синтетической утопии мне места нет.
— В вас говорят эмоции, — сказала Лаэс утешающим тоном.
— Совершенно верно, — Стэмп снял с пояса бластер. — Так, значит, вам не нужна открытая мною планета?
— Нужна! Очень нужна! — воскликнула Лаэс, понимая, что сейчас произойдет.
— Ну так вы ее не получите, — астронавт приставил ствол к голове и нажал гашетку.
Малнэ и Квэн печально глядели на мертвое тело.
— Почему всякий раз кончается этим! — воскликнула Лаэс.
— Мы не могли ему помешать, ты же знаешь. Право на самоубийство прямое следствие священного права на жизнь.
— Да, конечно… но почему они так поступают? Мы ведь делаем все, чтобы они могли жить среди нас, даже ничего не заподозрив. Конечно, мы не можем создать для них оазис варварства, к которому они привыкли, но мы пытаемся облегчить им вхождение в цивилизацию, а они даже не хотят попробовать…
— В общем-то, это не так уж удивительно, — ответил Эссэх. — Их раса предпочла уничтожить себя, нежели обуздать собственные пороки. Неудивительно, что последние ее представители поступают также. Этот хоть ничего не взорвал, как те, с арабского корабля.
— Какая абсурдная деструктивность, — сокрушенно произнесла Лаэс, — после гибели их цивилизации у нас ушло полтора столетия, чтобы вернуть эту планету к жизни… И ведь, что самое удивительное, внешне они так похожи на нас! Самая похожая раса из всех, что мы встретили в Галактике.
— Была, — уточнил Эссэх.
— Есть еще шанс, что вернется японский корабль.
— Более чем сомнительно. Этот-то вернулся только чудом, а он, по словам Стэмпа, был защищен лучше японского. И в любом случае, судя по найденным нами документам, на том корабле не было женщин.
— Всегда жаль, когда погибает вид, а тем более разумный.
— С другой стороны, в этом есть свой смысл, — возразил Эссэх. Представь, что они, с их уровнем деструктивности, вышли бы в космос не на этих скорлупках, а на настоящих кораблях. Ну ладно, здесь нам больше делать нечего. Теперь это работа археологов.
Они повернулись и пошли, каждый к своему мобилю.
