***

Перед глазами все качалось, ноги отказывались идти, по спине тонким ручейком стекала кровь из-под, кое-как наложенной, импровизированной повязки. Максим периодически останавливался, чтобы передохнуть и набраться сил перед следующим шагом. Боли уже практически не было, сознание постепенно уходило, заменяясь видениями из жизни. Такой короткой, но в то же время очень жесткой. Максим прекрасно понимал – он умрет. Было ли ему страшно? Скорее нет, чем да. Но и умирать он не хотел, поэтому все шел и шел вперед по лесу, в надежде найти хоть какое-то человеческое жилье. А еще ему нужно было, как можно дальше от трассы, где остались его друзья и враги, ставшие жертвами бандитской разборки.

Максим остановился, привалившись к огромной столетней сосне, пытался отдышаться. воздуха не хватало, он пытался вдохнуть полной грудью, но что-то мешало. Одуряющий запах разогретой смолы, никак не мог найти путь внутрь пробитого автоматной пулей легкого. Макс, уже мутным взглядом, теряя сознание, окинул лес вокруг. Уральская тайга. Что на Среднем Урале, что на Южном, одинаков. Сосны вперемешку с лиственными породами. Вот и сейчас взгляд умирающего паренька зацепился за одинокую березу, стоящую на опушке, в пятидесяти метрах впереди. Недалеко, дойти бы, коснуться белого ствола. Как в детстве… Он попытался оторваться от сосны и сделать шаг, но уже не смог. В бессознательном состоянии Макс сполз по стволу вековой сосны, оставляя почти незаметный на коричнево-красной коре дерева кровавый след, тянущийся сверху вниз. Мягкая хвойная подстилка из игл, осыпавшейся хвои, как родная мать обняла блудного сына, закрылись серо-голубые глаза. И только небо, цвета его глаз, смотрела сверху безучастно.

***

Василиса уже и не помнила, сколько ей лет довелось прожить на свете. Родилась она еще тогда, когда Святослав свет Игоревич на хазар ходил. Много чего довелось ей увидеть на своем веку. С детства посвященная Ладе, она должна была стать ее жрицей. Но не успела. Культ Мары захватил мир. Она была послушницей в одном из храмов, города Тысячи Солнц, когда город был осажден и разрушен. Огню предавалось все и люди и строения. Город, построенный по преданию самим Сварогом, был стерт с лица земли. Она уже практически не помнила того времени. Вторая тысяча лет как-никак. Что только не было на ее веку. И мужья любимые, и враги коварные. Где она только не бывала. Можно сказать весь мир обошла. Уже даже и потомки все умерли, а она все жила. Да звали ее при рождении иначе. Богдана… Данная богами и отданная богам. Боги которым она служила всю жизнь, наверное умерли. В этом мире безраздельно властвовала Мара… Мир стал темным и алчным, забыв о душе. Потому и жила она у старого дуба в Рифейских горах одна одинешенька уже без малого триста лет. Запутав тропы вокруг своей избушки, так чтобы случайный путник не смог дойти, потихоньку коротала свой век. Изредка выбираясь в городок неподалеку. Жизнь изменилась. Изменились дома, поднявшись ввысь, как во времена ее юности. Вновь появились механические повозки. У нее даже был телевизор и ветряной генератор. Да техника, после упадка времен войны богов начала вновь развиваться. Вот только люди стали другими. Злыми, эгоистичными. Забывшие богов. Продавшие совесть. Так и жила, наблюдая издали, она все ждала, что вернутся боги-покровители. Вернется свет, в души людей. Она пыталась призвать хоть кого-то из богов, но не получала ответа. Но надежда не умирала, а пока была жива надежда, жила и Богдана-Василиса.

В этот день Богдане не спалось с самой зорьки. В душе появилось какое-то ожидание, что должно произойти важное событие. Но что могло произойти неожиданного в ее размеренной жизни. Непонятно. Она почти стала жрицей, поэтому привыкла прислушиваться к своим ощущениям. Как и всегда она встала со своей деревянной кровати застеленной пуховой периной. Затопила печь и поставила разогреваться кашу с грибами, приготовленную с вечера. После чего проверила в чулане травы, которые заготавливала для лечебных целей. Иногда она все-таки лечила людей. Обычно это происходило, когда она выбиралась из леса. Люди в ближайших деревеньках знали о существовании такой вот старушке-отшельнице. Но дальше сельчан информация не уходила, вдруг ведунья обидится и перестанет приходить. Бывали несколько раз прецеденты. Сделав все дела по дому, она подошла к умывальнику, над которым висело зеркало в позолоченной оправе. На нее смотрело отражение все той же двадцатилетней красавицы послушницы, время не властно над истинными преданными. Но на людях, она всегда выглядела как Баба-Яга. Как-то раз посмотрела сказку «Морозко», понравился ей образ. Вот и накидывала морок на себя. До полудня все было как обычно. Переделав все дела, Богдана взяла плетеную корзину и собралась в лес, собирать ягоды, да травы. Маршрут у нее был привычным, через пригорок на опушку леса, там была полянка с крупной сочной земляникой, захотелось вот ей ягодки. В округе она знала все заимки и ягодные места, почему пошла на не самую близкую, она так и не смогла понять. Но видно боги подглядывали и вели ее. Выйдя на опушку, она сразу заметила – тут кто-то проходил. Если долго жить в лесу, волей-неволей научишься читать следы. Вот и Богдана умела, да и сложно было не заметить протоптанный, в уже начавшей подсыхать, траве, отмеченный кровавыми каплями. След и кровь, явно, человеческие. Уж это она без проблем смогла понять. Поставив аккуратно корзинку, она огляделась по сторонам и вытянув из-за пояса нож их хорошей черненной стали, явно боевой, что не совсем шел к внешности девушки, Богдана резко метнулась в сторону леса. Ничто не напоминало в ней, ту беззаботную девушку, которая шла собирать ягоды. Сейчас это была лесная рысь, стремительная и смертельно опасная. Плавный шаг, контроль пространства, мягкость движений. Все говорило о том, что девушка не понаслышке знакома с воинским искусством. Почти стелясь в высокой траве, двигаясь так, что ни один стебелек не шелохнулся, Богдана через минуту достигла приметной старой сосны. И остановившись, стала смотреть на того, кто оставил кровавый след. У подножия вековой сосны, сидел, прислонившись спиной к стволу, молодой парень. Светлые волосы были измазаны кровью, на груди примостилась непонятная повязка, явно сделанная наспех из подручных материалов. Богдане одного взгляда хватило определить, парень уже почти ушел в Царство мертвых. Большая потеря крови, об этом говорил бледный цвет кожи на лице. Она осторожно подошла и склонилась над парнем. Все еще хуже чем показалось с расстояния, осторожно сдвинув повязку, обнаружила под спекшейся кровью два отверстия. Явно пулевые, сталкивалась с подобным. И оба ранения в районе правого легкого. Будто почувствовав присутствие постороннего, парень резко открыл глаза и посмотрел на Богдану. В глазах читался могильный холод, парень знал, что умирает, но в тоже время в глубине теплилась надежда. Как он вообще до сих пор жив было непонятно. Неизвестно о чем думала Богдана в этот момент, возможно боги управляли ее действиями, но она аккуратно подхватила под мышки вновь потерявшего сознание человека и, сбегав за своей корзинкой, она всегда с собой имела комплект снадобий для оказания первой помощи и фляжку с отваром горской полыни, если его правильно приготовить то получается отличное восстанавливающее силы средство, принялась ножом раздвигать сжатые в агонии зубы. С трудом, но это у нее получилось. Влив немного отвара из фляжки в рот парня, и дождавшись, чтобы он проглотил, начала аккуратно снимать грязные повязки, оказавшиеся разорванной рубашкой. Все оказалось гораздо хуже, чем она думала. Одна пуля пробила легкое молодого человека насквозь, а вот вторая осталась внутри. Придется вспоминать навыки хирурга. За сотни лет у Богданы было много возможностей для учебы. Вот она и училась, всему, что могла осилить. Но в лесу делать операцию не вариант. Хорошо было при богах, создал заклинание и вещь теряет свой вес, но после того как боги исчезли, магическая сила тоже ушла из этого мира. Тяжело вздохнув, Богдана поднялась на ноги и направилась в сторону двух небольших березок, растущих поодаль. С помощью ножа превратив их в волокушу, она вернулась к лежащему на земле. Осторожно перекатив на импровизированную каталку парня, Богдана схватила в две руки стволы березок и медленно, чтобы окончательно не растрясти, двинулась в сторону своей избушки.