Но…

Лед тает медленно.

За прошедшее время ледяной язык истончал. И чуть отодвинулся назад, оставив мокрые пятна. Вдоль стены идет тонкий желобок – и он наполовину полон талой воды, бегущей к стоку около люка. В одном месте небольшой затор. Нагнувшись, убрал мусор, брезгливо вытер руку – мусором оказался клок длинных волос. Человеческих, разумеется. Вообще, глядя на окружающий меня бардак, – который не мог быть вызван одной лишь только смертью моего предшественника – можно твердо заявить, что за чистотой он следил не слишком хорошо. Обрадованная исчезновением преграды вода с журчанием побежала дальше. Я же глянул еще разок на ледяную стену и пошел к туалету. По пути собрал всякую грязь. Скинул находки в решетку. Справил малую нужду. Покосился на тесак. Он бы неплохо подошел для рубки льда. Но его от цепи не оторвать так просто – уверен, что пытались и до меня.

Еще у меня есть пудовая гирей. Я смогу нанести ей пару десятков выверенных ударов по ледяному языку. И сделаю это. Но только не сейчас и по очень простой причине – подобный труд требует большого количества сил. Чем активней человек – тем больше сил он расходует. Потраченные силы требуют восполнения – еды. И вот с едой у меня большущая проблема…

Медленно и тщательно пережевывая откушенный кусок краковской колбасы, я задумчиво смотрел на выуженный из банки сухарь. В хлебе имелись мелкие вкрапления какой-то травы. Зеленоватые пятнышки щедро разбросаны по тесту. Какие-то специи? Наверное. В любом случае от сухаря не откажусь. С хрустом откусив, жеванул пару раз. Вкусно… правда вкусно. Многовато соли на мой взгляд. Но вкусно. А трава добавляет пряности. Сам не заметил, как сжевал весь сухарь, а рука уже потянулась за следующим. Пришлось себя одернуть. Съеденного мне хватит на несколько часов.

До следующего часа икс осталось совсем немного. Не стану тратить время на ожидание. Если смотреть на закипающий чайник, то он никогда не закипит. Еще одно верное выражение. Займись делом – и время пролетит незаметно.

Дернув за рычаг, открыл жестяную коробочку и вгляделся в карту. Вот тут крохотная отметка на одной из стен. Просто помарка? Или что-то важное? Отметка около лежака. Проверить несложно.

Проверил…

И наткнулся на настоящий тайник, скрытый за кирпичом. Стыки замазаны какой-то сложной смесью, пахнущей хлебом, пылью и смолой. Внешне ничем не отличается от остальных кирпичей. Когда лежак в поднятом состоянии, тайник вообще скрыт от взгляда. Нашел тайник банальным методом тыка. Когда один из швов поддался, все стало ясно. Через минуту кирпич я извлек. Перед тем как запустить руку внутрь, осторожно заглянул. И увидел мешковину, перехваченную веревкой, скрученной из тряпки. Вытащив сверток, моргнул – мне в лицо ударил луч багрового света, исходящий из дыры в стене. Глянул внутрь еще раз и поражено застыл – за кирпичной стеной виднелась толстая железная решетка, а за решеткой едва-едва заметно крутились две огромные шестерни. Да. Шестерни. Две огромные шестерни. Тихий металлический рокот сопровождал величественное кручение. Что за непонятный механизм? И получается, я нахожусь внутри него?

Маловато информации.

С выводами погожу.

Шестерни и решетка подсвечены багровым. Источник света непонятен. Вроде исходит откуда-то сверху.

Посмотрев еще немного, я аккуратно вставил кирпич обратно, закрывая тайник и обрывая доносящийся снаружи гул. Мигнувший багровый луч исчез. Чуть постояв у лежака, я пошел к столу, не забыв прихватить сверток. Попутно собрал расползающиеся в руках ошметки мусора – выброшу при следующем посещении туалета. Я наведу в этом месте идеальную чистоту.

Шестерни. Решетка. Багровый свет. Медленное кручение… Рычаги…

Рычаги…

Вот единственная видимая мною связь внутреннего с наружным. Я регулярно дергаю за рычаг номер один. Дергаю послушно, как дрессированная обезьянка. А снаружи горит багровый свет, и медленно кружатся шестерни… это все определенно как-то связано воедино.

Я покрутил головой в странном зашкаливающем безумном восторге.

Каждый час добавляет новых загадок. И пока ни намека на хотя бы один ответ!

Сверток опустился на стол. Обвязан тщательно. При прощупывании очень плотный. Выглядит как туго перевязанная и довольно длинная колбаса. Узел поддался легко. Под чуть сыроватой мешковиной обнаружилось два прозрачных пакета. Сквозь пластик опознав несколько предметов, я удивленно хмыкнул. Не ожидал такого.

Первый пакет содержал следующий набор предметов.

Один советский паспорт. На имя Миклакова Сергея Никитича. 1942 года рождения. С фотографии смотрел еще не достигший тридцатилетия коротко стриженный усатый парень.

Один российский паспорт. На имя Суворова Павла Александровича. 1996 года рождения. Молодой парень. Голубоглазый. Лохматая шевелюра.

Паспорт Луковии… на имя Уракагара Лудро Винича. 568 года рождения. С фотографии смотрит крепкий мужик лет сорока. Бородатый. Длинные волосы до плеч. Утолщенная переносица. На нем рубашка без воротника, ворот со шнуровкой.

Водительские права. Текст выдран с мясом. Остались корочки и налепленная фотография. С нее глядит – я уже ожидал – крепкий мужик лет под сорок. Кустистые брови. Внимательный серьезный взгляд. Удивительно широкие ноздри. Мясистые губы.

Почетная грамота. «Выдана Стеньке Парамонову в благодарность за усердную многолетнюю службу истопником в счетоводной конторе братьев Арамовых».

Наградной лист. На представление к званию Героя Советского Союза некоего Абдулова Тажира Борисовича. За совершенный боевой подвиг. Большое описание подвига. Пулеметный расчет. Героическая оборона высоты. Уничтожение большого количества вражеских солдат. Печать. Размашистая подпись.

Какая-то книжица. Непонятный текст. Буквы причем знакомые, но вот складываются в полную несуразицу. Фото в наличии. Крепкий мужик чуть за сорок. Умное породистое лицо. Высокий лоб. Волосы зачесаны назад.

Крупного формата треугольная книжица. Реально треугольная. На второй странице рисунок выполненный вручную. Изображает молодого широкоплечего парня стоящего на поросшем цветами взгорке, поднявшего руку в приветствии и улыбающегося. Парень изображен в полный рост. Рисунок очень качественный. Но это именно рисунок, а не фотография.

Так…

Я помассировал затылок. Начался бред.

Советский и российский паспорт – ладно. Наградной лист – туда же, хотя вряд ли такой документ дадут тому, кого представляют к награде. Если ввести в уравнение временную линию, то все логично. Мы появляемся здесь по одному. Кто и сколько лет тут живет подсчитать трудно, но, как бы то ни было, годы проходят. Время на месте не стоит. Даже грамота истопника вписывается в эту теорию.

Но вот паспорт Луковии? Это что за страна такая? Никогда не слышал.

А треугольный формат паспорта? С рисунком вместо фото! В полный рост! Он еще и рукой машет – я даже представил, как милиционер тамошний открывает документ для проверки и сразу добреет, видя улыбчивого парня, машущего приветственно рукой. Ага…

Бред!

И ведь все документы очень солидные. Качество бумаги. Исполнение. Печати. Подписи.

А это что?

Свиток!

Бумажный свиток. Буквы вообще непонятные. И текст идет под углом сверху вниз.

Получается каждый из здешних узников, кто попал сюда с документами, сделал свой вклад в эту коллекцию. Собрание документов можно приравнять к мемориальной доске. Или к надгробиям. Еще от них оставались черепа – но с этой традицией я решительно покончил. Документы уничтожать не стану. И если однажды выберусь отсюда, то прихвачу их с собой. Вряд ли удастся отыскать родственников, погибших здесь мужиков. Но тот же Суворов Павел девяноста шестого года рождения не мог пропасть слишком давно. Кто-то ведь его ищет сейчас. Подали в милицейский розыск, ищут хотя бы могилку. А он очутился здесь, сколько-то прожил, потом умер и оказался спущен в туалет по частям. Жутко несправедливо. Если выберусь – отыщу его родственников и извещу. Чтобы души их не томились.