Вначале показалось, что стрелки диаграмм, указывающих направления течения древних рек, ощетинились во все стороны. Но это было не так. Большинство из них нацелилось на северо-запад. Группы диаграмм объединялись контурами речек, сходящихся где-то за пределами разведываемого участка.

— Да вы же настоящая чародейка, Лидия Николаевна! — воскликнул Волошин. — Ведь мы почти у цели! Ну зачем вы нас столько мучили? По правде говоря, не ожидал, что получится такой ощутимый результат.

Вишнякова, смущенная неожиданным успехом, пояснила, что все выявленные ими древние потоки вели к мельнице у плотины, что километрах в восьми от центра основного участка работ. Она предложила завтра же направить туда три проходческие бригады. С трудом Волошину удалось уговорить помощницу повременить с пробивкой шурфов у мельницы два дня.

Наконец пришли и результаты спектральных анализов. С каким трепетом распечатывал Андрей плотный желтый пакет! Бегло просмотрев тройные ряды цифр, он передал листы Трехину и попросил его побыстрее нанести полученные данные на карту, подробно объяснив, как это сделать. Сам, волнуясь, ушел в поле — хотелось, чтобы все построения на карте проделал более беспристрастный человек.

Андрей решил еще раз осмотреть крупные обнажения по реке, чтобы удостовериться в правильности выводов, полученных Вишняковой. Часа через два, осматривая с увала окрестность, он увидел, что напрямик по глубокой пахоте к нему бежит какой-то человек, и догадался, что это Трехин. «Неужели удача?» — подумал Волошин, с нетерпением ожидая приближения коллектора.

— Победа! Победа, Андрей Михайлович, — услыхал он наконец радостные возгласы запыхавшегося Трехина.

От этих слов какая-то теплая волна поднялась к голове. Ничего не соображая, он стоял и улыбался, смотря на подбегавшего товарища.

То, что данные спектральных исследований совпали со схемой, построенной Вишняковой, привело всех в неописуемый восторг. Оказалось, что и содержание хрома в породах возрастает в северо-западном направлении.

Обследовали местность у мельницы с плотиной, где решено было вести дальнейшую разведку. Справа и слева возвышались высокие и крутые склоны. У плотины они близко подходили друг к другу. В верхней части склона имелось несколько небольших обнажений, но характер их пока не обещал ничего хорошего. Это были не песчаники и конгломераты, а сильно глинистые породы, в которых волконскоит никогда не встречается.

Трехин, да и Вишнякова, после осмотра обнажений приуныли, хотя и пытались скрыть это от окружающих. Заметив перемену в настроении друзей, Волошин подбодрил их, призывая не отчаиваться и дождаться, что покажет шурфование.

Все бригады проходчиков разместили на склонах у мельницы. Геологи ни на минуту не отходили от шурфов и с нетерпением ожидали появления песчано-конгломератовых пород, в которых можно было встретить желанный зеленый минерал. Но во всех шурфах, как назло, шла только каменистая глина. А тут еще «алмазовцы» не давали покоя своими бесчисленными вопросами.

И вот наконец в нижних шурфах появились зеленовато-серые крупнозернистые песчаники. Геологи то и дело спускались в шурфы, боясь просмотреть момент появления волконскоита. Этим они сильно мешали рабочим, но ничего не могли с собой поделать. Первую прожилку волконскоита заметили все же не они, а один из молодых забойщиков. Правда, прожилка была почти микроскопическая, но для томившихся долгим ожиданием теологов и она явилась наградой. Самочувствие сразу же у всех резко изменилось, на лицах засияли широкие радостные улыбки. Но…

Как это довольно часто бывает, радость оказалась преждевременной. В шурфах появилась вода. Забойщики пытались было отчерпывать ее ковшами, да куда там… Воды оказалось так много, что не помогли и ручные насосы. Что делать? Оказывается, забои шурфов дошли до уровня мельничного пруда. Механических насосов в партии не было, да и они вряд ли смогли бы помочь. Ведь нужно было вычерпать весь пруд, так как по трещинам и порам он соединялся с подземными водами, встреченными в шурфах. И это несчастье произошло как раз в тот момент, когда вот-вот должны были появиться крупные скопления волконскоита…

«Алмазовцы» все время крутились здесь же. Когда геологи начали совещаться о том, что следует предпринять для борьбы с водой, самый маленький и юркий следопыт несмело предложил: «А что если пруд спустить совсем?»

И на самом деле! Конечно, нужно спустить воду из пруда! Ее уровень и под землей понизится не менее чем на пять метров! Как они раньше не могли додуматься до такой простой вещи? Выяснилось, что временами пруд спускают для очистки дна.

Волошин сходил в правление колхоза и, объяснив положение, попросил помощи. Правленцы, посоветовавшись, согласились спустить часть воды, оставив лишь необходимое количество для сохранения рыбы.

Через день рабочие вновь приступили к проходке нижних шурфов. Большую часть времени геологи находились у шурфа, в котором накануне встретили небольшую зеленую прожилку. Шурф углубился уже на шесть метров. Воды заметно поубавилось, но все же забойщику приходилось работать по щиколотку в воде. Геологи тщательно просматривали выброшенную мокрую породу, боясь пропустить хотя бы крошку волконскоита. Но больше ничего не попадалось.

В сторонке на травянистом склоне тесной кучкой сидели «алмазовцы». Им тоже хотелось порыться вместе с геологами, но они не решались мешать взрослым.

Солнце перевалило через зенит. Трехин первым перестал рыться в породе и устало сел на ящик, заботливо кем-то принесенный для ожидаемого волконскоита. Волошин и Вишнякова, тоже уставшие за день, продолжали внимательно просматривать кусочки поднятого из забоя песчаника. Было заметно однако, что и у них энтузиазма поубавилось. Кто-то предложил сходить пообедать…

— Нашальник! Иди на минутка — какой чудо попал! — позвал работавший у крайнего дальнего шурфа татарин Галимов.

Все поглядели в его сторону, а он стоял на отвале и размахивал поднятой рукой, в которой держал что-то темное.

— Зеленое бревно в мой шурфа лежит! Айда глядеть!

Волошин, не помня себя, рванулся к Галимову и, еще не добежав до улыбающегося забойщика, понял, что в руках рабочего громадный кусище волконскоита.

Он крепко обнял жилистого, словно сделанного из проволоки, Галимова и, приподняв его, начал неистово крутиться вместе с ним.

Подбежали остальные — Вишнякова, Трехин, рабочие, юные следопыты; они окружили Волошина и Галимова, поздравляли счастливого забойщика и друг друга.

В шурфе действительно оказалось целое окаменелое бревно, сплошь пропитанное волконскоитовым веществом. Диаметр его доходил до полуметра! Кроме того, на дне шурфа из рыжеватого песчаника то здесь, то там проглядывали другие крупные оруденелые куски. Сомнений быть не могло — это был «большой волконскоит».

Волошин, тщательно обследовавший забой, обнаружил старый нож с медной ручкой, покрытой зеленой окисью. Откуда он мог здесь появиться? Дальнейший осмотр шурфа показал, что здесь была какая-то древняя подземная выработка, по всей вероятности, старая штольня.

Выходило, что встреченная ими богатейшая залежь волконскоита была уже давно известна. Вот это сюрприз!

Андрей заметил какие-то углубления на ручке найденного ножа. Соскоблив толстую зеленую корку, удалось прочитать два слова: «Егор Бормант»…

Поздно ночью, когда в доме все затихло, Андрей сел писать Ухтинскому. Положив перед собой чистые листы бумаги, задумался, наблюдая за игрой желтоватого пламени керосиновой лампы.

На дворе уже пропели петухи, но чувствовал он себя бодро. Слова легко ложились на бумагу, и через полчаса письмо в трест было готово. В нем говорилось, что подсеченные шурфами крупные залежи волконскоита дают право надеяться на довольно большое рудное поле и что наша красочная промышленность может быть полностью обеспечена ценным сырьем.

Вместе с этим Волошин высказывал опасение, что запасы волконскоита, месторождения которого до сих пор нигде в мире не были встречены, могут быть нерационально использованы на второстепенные местные нужды. Собранные в последнее время материалы показали, что волконскоит встречается на площади, не превышающей двух-трех квадратных километров. Залежи его приурочены только к неширокой полосе древних потоков, идущей с Урала через город Осу в сторону Кирова. В удалении от этой полосы волконскоит постепенно исчезает. Наиболее значительные залежи встречаются в восточных частях этой полосы. Дело в том, что хром приносился когда-то с Уральских гор и поэтому, чем дальше от Урала, тем меньше его в породах, тем беднее волконскоитовые залежи. К сожалению, восточнее пристани Частые толща, в которой встречается волконскоит, совершенно отсутствует. Она размыта современными реками, а вместе с нею уничтожены когда-то существовавшие здесь богатейшие волконскоитовые скопления.