«Ух!» – еще шаг.

– Толчок! – снова проорал Рубач, и теперь Пескарь уже не механически, а осознанно вложил в бросок всю свою ярость. Щиты снова ударились друг о друга, но в этот раз молодой воин сразу почувствовал, что воля врага сломлена и его удалось опрокинуть. Раадосец, которого толкнул Пескарь, исчез из виду – наверное, упал.

Юный воин Грома приподнял свой большой щит, чтобы освободить обзор ниже груди – и, раньше чем успел сообразить, что делает, ударил копьём в шлем противника, который, как оказалось, от толчка щитом упал на колени. Острие копья легко прошло в обзорную щель шлема, расширив ее и частично разорвав тонкую бронзу. Вверх по копью брызнула кровь, и Пескарь понял, что там, где была голова его врага, теперь есть место только для острия его копья. Раадосец точно был мертв.

Пескарь дернул копьё назад, но оно застряло в обломках шлема. Тогда он наступил на шлем ногой и ещё раз дернул. Копьё освободилось, и Пескарь поспешил опустить щит на прежнее место.

И увидел, что фаланги раадосцев перед ними больше нет. Несколько воинов в тяжёлых доспехах бежали, бросив щиты.

Пескарь уже готов был радостно кинуться в погоню, когда новый приказ Рубача остудил его:

– Разворот влево!

Тут только Пескарь вспомнил предательскую особенность фаланги: правому краю часто удается сокрушить врага, при том что левый фланг терпит поражение. Это связано с тем, что в боевом построении все воины держат в правой руке копьё, а в левой щит, и справа теснить врага удобнее; а если ещё удастся его немного окружить, то сломить будет уже нетрудно. Но то же самое нередко удается сделать врагу на вашем левом фланге – и происходит это подчас одновременно.

Поэтому, прежде чем бросаться в погоню за бегущими, нужно убедиться, что вам удалось сокрушить всё боевое построение врага.

Пескарь вместе с другими воинами быстро двинулся вперёд и влево. Действительно, оказалось, что часть раадосцев еще держится. Но когда воины Грома зашли им во фланг и нескольких убили, остальные пустились спасать свои жизни, бросив щиты.

– Хайи! Победа! – закричал Пескарь, ткнув обагренным кровью копьём в небо: пусть Пробудившийся будет свидетелем. – Кровавые копья!

Победа действительно была абсолютной.

Все враги бежали, часть из них к лесу, чтобы затеряться в горах, часть пыталась укрыться за воротами Доса. Но легковооружённые кадмийцы без труда нагоняли их, били в спину или по ногам, чтобы остановить и взять в плен.

Два десятка тяжелых копьеносцев одновременно сдались, побросав оружие, окруженные воинами Города-в-Долине.

– Вон их царь! – закричал кто-то. – Ловите царя!

На этот раз Пескарь легко опознал вожака раадосцев. В шлеме с огромным гребнем и тяжёлом, зеленоватого цвета бронзовом панцире он грузно бежал к воротам города. Но спастись надежды не было. Скоро два кадмийца догнали царя, окружили его и, угрожая булавами, заставили сдаться. Пленник бросил им под ноги свой меч.

После этого раадосцы окончательно прекратили сопротивление. Никто из них не нашел в себе силы задержать врагов, хотя бы попытавшись закрыть городские ворота. Побеждённые переставали бежать и просто садились на землю в ожидании решения своей судьбы. Кадмийцы принялись собирать их в кучу, подгоняя дубинками и древками копий.

Пескарь пошел следом за Рубачом, который несколькими окриками собрал воинов Города-в-Долине. Одной толпой, но уже без всякого боевого порядка, они направились в город.

Юноша вдруг почувствовал невероятную усталость. Он еле-еле переставлял ноги, а ставшие вдруг в десять раз тяжелее обычного щит и копьё оттягивали руки так, что приходилось волочить их по земле.

Войдя в ворота города, он понял, что больше не выдержит, и буквально рухнул в пыль. «Надо бы разузнать, кто остался жив, а кто умер», – промелькнула в голове мысль, но потом ушла, не сумев зацепиться в рассеянном сознании.

Пескарь из последних сил снял шлем, на мгновение закрыл глаза, но так и не смог их открыть.

Он очнулся, когда кто-то позвал его по имени.

– Пескарь, ты живой? – повторил Увалень.

Саднили раны на шее и на бедре, да на лбу слева вскочил огромный желвак – там, где кто-то ударил его в шлем.

– Вроде да, – ответил Пескарь. – А ты?

– Никогда не чувствовал себя лучше! – улыбнулся Увалень. – Ты много убил?

– Не помню, – искренне сказал Пескарь, пытаясь копаться в памяти. – Да, одного точно убил.

– А я никого, – чуть расстроенно признался Увалень. – Под конец только одного сбил с ног, но он сразу сдался. Но я на левом фланге был, нас так давили!

– А как остальные? – нашёл в себе силы спросить Пескарь. Он убедился, что раны больше не кровоточат, и попытался встать. Не с первого раза, но с помощью товарища ему это удалось.

– Пальцеруба точно убили, – сказал Увалень. – Ему копьём в плечо попали, он уронил щит, и тогда его всего истыкали. А больше я не знаю.

– А Козлик как?

– Козлика уже в город пронесли. Я не понял, он вроде не ранен. Может, как ты, просто свалился от усталости? Ящерка тоже храбро бился.

«Хорошо, что с Козликом все в порядке», – подумал Пескарь.

– А где все наши?

– Наверное, на площади. Пойдем посмотрим.

Пескарь размял затёкшие мышцы, отчего боль в ранах резко усилилась, поморщился и поднял с земли щит и копьё. Потом понял, что забыл шлем, снова бросил оружие, прицепил шлем к поясу и второй раз поднял щит и копьё.

Он сделал несколько шагов и почувствовал, что силы возвращаются к нему.

Дос был, конечно, не так велик, как Кадм, но всё же больше и богаче Города-в-Долине. Попадалось немало двухэтажных домов, в окнах вторых этажей которых висели занавеси из дорогой ткани. Некоторые из них были безмолвны, из иных раздавались крики и женский плач.

Прямо на улице лежал труп женщины с разорванным животом. На выставленных под бесстрастный взгляд солнца внутренностях уже начали собираться мухи.

На рыночной площади, соседствовавшей с портом, возвышалось огромное недостроенное здание с большими белыми колоннами. Пескарь заметил его ещё раньше, когда смотрел на город с отрога горы перед боем, но тогда ему показалось, что это такая скала необычной формы. Он и представить себе не мог, чтобы один дом мог быть таким большим.

– Это дворец их царя? – спросил Пескарь.

– Я не знаю, – пожал плечами Увалень.

Воины Грома разбили лагерь в центре площади – чтобы проще было найти друг друга. Но здесь было всего человек двадцать: остальные вместе с кадмийцами грабили город или собирали пленников. Пескарь сбросил у бивака своё оружие и пожитки, оставив лишь меч на поясе. Силач, стоявший на страже, кивнул ему:

– Славный бой, сын царя!

– Славный бой, Силач.

Потом Пескарь повернулся к Увальню и сказал, указывая на гигантское здание:

– Пойдем, посмотрим, что это.

Увалень, так и не отложивший копьё и щит, послушно пошел следом за своим вожаком.

Но тут Пескарь увидел Козлика, который лежал на земле неподалеку. Пескарь сразу понял, что тот очень плох. Козлик был бледен и время от времени сплёвывал кровь.

– Я справился, Пескарь, – прошептал Козлик. – Теперь я воин. Сейчас только отлежусь… – он тяжело закашлялся, изо рта брызнула кровь.

Древко, сидевший рядом на земле, подал ему флягу с водой.

– Ну, Козлик за Пальцерубом стоял, – стал рассказывать Древко, хоть его никто не спрашивал. – Ну, когда тычка копьями пошла, Пальцеруба убили, а Козлик занял его место. Ну, всё правильно. Ну, а глубина у нас была всего в два воина, так что раздумывать некогда было. Я-то слева стоял, ну, подпирая Силача. Ну, сами подумайте, Силач или этот… воин? Ну, они же в три ряда напирают. Ну, я Силача и бросил, подпер Козлика, чтобы его с ног не сбили… А тут Рубач: «Толчок!» – мы как толкнули! Ну, в общем, подавило его. Теперь вот кровью харкает.

– Ты расскажи… про щит, – хрипло перебил его Козлик.

– Ну, это да, – ухмыльнулся Древко. – Он раадосцу, который Пальцеруба победил, с наскоку всадил копьё в щит. Ну, хорошенько так, пробил бронзу и прямо между досок, наверное, попал. Ну, и не стал снова бить, а давай расшатывать. Влево-вправо – и вперед, влево-вправо – и вперед. Ну, и быстро-быстро, он же маленький, но вёрткий. Ну, он так просунул копьё поглубже, у того щит чуть не развалился! Ну, и потянул его на себя. Как дёрнет – тот щит опустил! Ну, я тогда его сверху копьём и приласкал. Ну, потом-то Козлику тяжело пришлось – копьё-то уже не вытащить, а ихний из второго ряда уже вышел, а тут толчок – ударил его щит в щит, а сзади я подпираю… Ну, хорошо, что они скоро после этого побежали и посдавались все. Хотя всё равно подавило его хорошенько…