– Мадам, у всех наших дверей имеются замочные скважины! – заявил явно сбитый с толку приказчик. – Дверей у нас много, сколько именно, сказать затрудняюсь, помещение у нас большое, однако все двери как двери. И никакой этой двери у нас нет. Тем паче, мадам, что я просто не понимаю, чем обычная дверь отличается от этой двери. Могу ли я сделать для вас что-то еще?

Просить несчастного субъекта переместить ее в реальный мир XXI века Нина не стала: он и так был весьма сбит с толку их беседой.

Результат был отрицательный, что плохо. Конечно, приказчик мог элементарно не знать, где находится эта дверь, однако если он был подобием Георгия Георгиевича, то наверняка должен быть в курсе.

Потому что Нина поняла: старый библиограф был великолепно проинформирован о наличии у него за книжной полкой двери. И – в этом Нина тоже не сомневалась – регулярно ею пользовался.

Теперь ей становилось ясно, на какую роль он ее готовил. Своей помощницы. Или, если принять на веру его слова о скорой пенсии, своей преемницы!

Но если это так, то этот приказчик должен быть местным подобием Георгия Георгиевича и быть в курсе двери – но он не был!

И что ей теперь делать?

Девушка, которую приказчик оставил наедине с грустными мыслями, вынула сразу несколько книг с полки и заглянула в образовавшийся проем. Нет ли там тайного рычажка?

Не было.

Но девушка, не теряя надежды, стала осторожно снимать и прочие книги, простукивая заднюю стенку. Хорошо, что приказчик был занят новым посетителем: высоким, облаченным во все черное, с глухо поднятым, несмотря на жаркую погоду, воротником и зачесанными назад черными же волосами молодым человеком с бледным, каким-то нервным лицом и острым носом.

До нее донесся голос приказчика:

– Да, милостивый государь Иван Федорович, ваши заказы намедни поступили. Вот, прошу…

Иван Федорович… Услышав знакомое имя, Нина встрепенулась и, бросив простукивать полки, подошла чуть ближе, прислушиваясь к чужой беседе.

Молодой человек, который, как она подозревала, был средним братом Карамазовым, тем самым, который беседовал с чертом, быстро пролистывая поданный ему фолиант, заявил:

– Так, так, так… А почему не весь заказ?

Приказчик, понизив голос, произнес:

– Иван Федорович, помилуйте, ряд книг, которые вы желаете, запрещен цензурой. Я, конечно же, никому не скажу, что вы их приобрести желаете.

– Мне плевать, скажете или нет. Сколько хотите за то, чтобы достать?

Приказчик, понизив голос еще сильнее, что-то прошептал, и Нина, желая услышать, что же он произнес, подалась вперед и наткнулась на стопку книг, которые, рассыпавшись, полетели на пол, создавая неимоверный шум.

Иван Федорович Карамазов, дернувшись, обернулся и, уставившись на Нину, крайне нелюбезно произнес:

– Мы разговариваем, а вы, сударыня, нам мешаете!

Приказчик бросился поднимать книги, а Нина, не привыкшая, чтобы с ней так обращались, к тому же малоприятные молодые люди, герои нелюбимых романов, подошла к нему и выпалила:

– Ну, как поживает «Великий инквизитор»? Вы брату-то голову подобными вещами не морочьте, он юноша впечатлительный.

Иван Карамазов дернулся, словно она его плетью ударила, а Нина, довольная произведенным эффектом, продолжила:

– И сами эзотерикой не увлекайтесь. Черт вас еще не навещал?

Молодой человек, лицо которого вдруг позеленело, стал судорожно собирать с прилавка книги.

– Ага, вижу, навещал! Только не надо думать, что это настоящий черт! Быть может, просто надо пить меньше и наркотиками не увлекаться?

Иван Карамазов, взволнованный до такой степени, что не сумел удержать книги, уронил их и бросился поднимать фолианты. Нина, чувствуя, что переборщила, использовав запретные знания, доступные ей в своей роли читателя романа, который вдруг обернулся реальной жизнью, опустилась и стала помогать Ивану.

– Фейербах, Шопенгауэр, Ницше. Ага, и занятные произведения по магическим культам… Очень интересно, Иван Федорович!

Вырвав у нее книгу по магии, молодой человек злобно воскликнул:

– Что вы ко мне пристали? Мы что, знакомы? Не помню что-то. Понимаю, они вас ко мне подослали!

Нина пожала плечами.

– Думаете, вы так интересны Третьему отделению или кому-то там еще? Уверяю вас, я не полицейский шпик!

Иван Федорович, на лице которого возникла и тотчас пропала странная улыбка, от которой сделалось не по себе, произнес:

– Нет, я не о полиции веду речь. А о них!

Собрав книги, он положил их на прилавок и заявил:

– Милейший, пришлите мне их по известному адресу! А обо всем прочем мы поговорим с вами позднее, tête-à-tête!

И, не прощаясь, вышел.

Нина, посмотрев ему вслед, вдруг приняла спонтанное решение и бросилась вслед за этим малоприятным типом.

Нагнав его на улице, она произнесла:

– Иван Федорович, джентльмен не должен бросать даму, не пожелав ей хорошего дня!

Карамазов‑средний, не останавливаясь и не оборачиваясь, буркнул:

– Вечер уже. Да я и не джентльмен!

Нина в сердцах воскликнула:

– О, в этом не может быть ни малейших сомнений! Да, вы не джентльмен, а всего лишь один из Карамазовых! Причиняющий людям боль и страдания, каждый на свой лад. Вы вот – книжный червь, ученый муж, явно считаете себя умнее всех в городе, не исключено, умнее всех в мире. А на самом деле это не так. Вы – напыщенный юнец двадцати четырех, если мне правильно вспоминается, лет, не без талантов, явно начитанный, однако с тяжелым характером и непомерно раздутым самомнением, которое происходит вообще-то из страхов, неуверенности в себе и, подозреваю, крайне несчастной личной жизни – в том случае, конечно, если у вас личная жизнь вообще есть, Иван Федорович!

Нина не сомневалась, что Иван Карамазов или никак не отреагирует на ее тираду, или обругает ее, однако она высказала ему все то, что когда-то, во время чтения «Братьев Карамазовых», терзало ее.

И что она бросила в лицо самому герою. Ну, не в лицо, а в его сутулую спину.

Карамазов, в самом деле развернувшись, уставился на Нину, однако на его лице, надо признать, красивом и даже одухотворенном, возникла отнюдь не гримаса ярости, а добрая улыбка.

– Вы знаете меня лучше, чем я сам! И при этом мы не знакомы! Но как же так?

Он явно не серчал, а был удивлен, обескуражен и, как показалось Нине, весьма и весьма заинтересован.

– Откуда вы знаете? – произнес он, и его лицо вдруг снова приняло непроницаемое выражение. – Понимаю, они приставили вас ко мне…

– Какие такие они? – произнесла Нина спокойным тоном, сочтя, что ее монолог был уж слишком жестоким. Любой человек, в том числе и она сама, обладает рядом неприятных качеств, но имеет ли она право, используя свое бесспорное информационное преимущество, обвинять Ивана Федоровича во всех смертных грехах?

– Они! – проронил Карамазов, и его лицо вдруг исказила судорога.

Приблизившись к нему, Нина взяла его под руку, отчего молодой человек, словно пронзенный электрическим разрядом, вздрогнул. Наверное, в провинциальном русском городке второй половины XIX века девица просто не могла взять незнакомого человека под руку, во всяком случае, приличная девица, но Нине было решительно на все наплевать.

После того как она попала в Скотопригоньевск, все границы стерлись.

– Вы весь дрожите. Вам надо выпить чаю. Где у вас какое-нибудь более-менее приличное заведение, где мы можем присесть, Иван Федорович?

И, о чудо, он не оттолкнул ее, не стал спорить или убеждать в обратном, и словно ребенок подчинился ее словам и качнул головой в сторону соседней улицы.

– Там, там… Мы там часто с братом Алешей…

Трактир оказался грязный, однако в самом деле приличный. Строго наказав половому принести слабый чай с большим количеством сахара, Нина заставила выпить Ивана Карамазова две полные чашки.