– Не понимаю, о какой квартире ты говоришь, – плюхнулся Макс на диван.

– Как о какой? О своей.

– Так ты же её продала.

– Как продала? – опешила я.

– Машка, ты пила тогда сильно и, видимо, у тебя память напрочь отшибло. Когда согласилась поехать в Америку, сказала, что хочешь продать свою квартиру, так как нам нужны деньги, и ты не хочешь висеть камнем у меня на шее. Я отговаривал, но ты настояла. А с тобой спорить бесполезно. Продали квартиру совсем задёшево, потому что не было времени выбирать. За считанные дни можно продать только по дешёвке. Именно это мы с тобой и сделали.

– Там было много дорогих брендовых вещей, – выдохнула я и прямо по стене сползла на пол.

– Ну, так ты со всем барахлом её и отдала. Сказала, что новая жизнь и новые вещи, что ты не хочешь ничего старого перетаскивать в новую жизнь.

– Как же я могла продать своё единственное жильё? У меня же больше нет угла.

– Машка, я же говорю, ты пила до белой горячки. Спорить с тобой было бесполезно. В общем, мы квартиру продали и сразу положили тебя в больничку, чтобы привели в порядок. Ты же на человека тогда не походила. Тебя промыли хорошенько, капельницы поставили. Ты ожила. Опять в глазах огонёк озорной появился, в который я когда-то влюбился. Так что про квартиру забудь. У тебя её больше нет по твоей инициативе.

– А деньги где? – спросила я Макса дрогнувшим голосом.

– Я же говорю, мы её задарма продали. Сама подумай, как можно продать квартиру за несколько дней.

– Хорошо, а где эти задарма?

– Так нас же кинули.

– Как кинули?

– Ну как людей кидают? Прямо на сделке. Мы же хотели деньги наликом взять, а нам дали «куклу». Но мы это потом поняли, когда сделка произошла.

– Какую «куклу»?

– Маш, ну ты словно только сейчас на свет родилась. «Кукла» – это пачка ненастоящих денег. Иногда она бывает так идеально сделана, что её вообще хрен отличишь. Вот и нам такую «куклу» подсунули. Мы и подумать не могли, что нас нагрели. Я пачку не вскрывал, а когда ты на лечение легла, пошёл в обменный пункт, и там узнал, что деньги – не деньги.

– Ну, если деньги ненастоящие, так и сделка недействительная.

– Это ты сейчас говоришь, когда трезвая, а тогда тебе было до всего по барабану. Где ты раньше была? А то я, как лох урюпинский, один со всем носился? Конечно, я с этой «куклой» бросился к тем, кто нас так технично нагрел, да только квартиру ещё раз перепродали, концов не найдёшь. Когда квартира дважды продана, про неё можно забыть. Столько судов, столько волокиты, столько денег, и всё впустую. Это если бы мы захотели её вернуть. Короче, Машка, про квартиру можешь забыть. Считай, ты её пропила. Ну что ты так подозрительно смотришь?

– Потому что ты чушь несёшь, – только и смогла сказать я.

– Машка, ты чего?! Я для тебя столько добра сделал. Столько с тобой возился. В Америку увёз. А ты не веришь. В чём я виноват? В том, что ты бухала целыми днями и забила на всё на свете? Только командовала, что я должен делать. Ты даже представить не можешь, как я поругался с тобой из-за того, чтобы ты не продавала свою квартиру. Но все мои скандалы не увенчались успехом. Ты пьяная вообще упёртая. Ты мне благодарной должна быть, а не смотреть как на врага народа.

– За что благодарной?

– Если бы не я, ты бы уже сгорела от водки. А квартиру ты бы пробухала, что со мной, что без меня. Ты что, первый раз слышишь о том, что алкоголики квартиры пропивают? Да всё на свете отдадут за глоток водки. Ты красивую жизнь потеряла вместе с детьми, а тут из-за какой-то квартиры расстроилась.

Я смотрела на Макса и чувствовала подвох. У меня появились все основания ему не доверять. Вспомнилось, как Макс дал мне что-то выпить и… страшный провал в памяти. Помню только больницу, капельницы, чистку организма. В любом случае, сама виновата. Сорвалась с катушек, результат налицо.

– За реабилитацию я платил. За билеты в Америку тоже я. Машка, я не твой бывший, и у меня нет денег, чтобы жить на широкую ногу. Реабилитация нынче недешёвая, билеты тоже.

– Может, я тебе ещё денег должна? – поинтересовалась я обречённо.

– Должна, – как ни в чём небывало, ответил он.

Я почувствовала, как начинаю паниковать.

– У меня были деньги только на один билет, а на твой билет и твоё лечение я занимал. Так что мне деньги ещё отдать нужно.

– Ты же говорил, у тебя работа хорошая.

– Была когда-то. У меня возникли проблемы, перед тем, как ехать в Россию. Не мог же я тебе сказать, что у меня с работой кирдык. Хотелось перед тобой хвост распушить. О своих неудачах не рассказывать.

– Распушил. Чем будешь долг отдавать?

– Заработаем.

– Каким образом? Я по диплому никогда не работала. По нему в России без опыта работы не устроишься, а тут он вообще недействительный.

– Маш, ты иногда такую пургу несёшь, уши в трубочку заворачиваются. Какой диплом? Он здесь даром никому не нужен. Зарабатывать можно и без диплома. Тут физической работы полно. Не переживай, выкрутимся.

Я сидела на полу, смотрела на Макса и думала о том, как мне всё это не нравится. Пыталась вспомнить последние события до отлёта в Штаты, но ни черта не могла. Страшный провал в памяти. Помню только, как Макс увидел меня в магазине, как мы с ним сидели на лавочке, я выпивала, потом решила покончить жизнь самоубийством и бросилась под колёса машины. Он не дал мне это сделать. Я осталась в живых.

А потом только воспоминания из реабилитационного центра… Помню, как пожилой врач рассказывал, что в моём организме скопилось слишком много токсичных веществ, и что мой организм просто необходимо почистить. Помню, как мне вводили кучу разных растворов, которые должны были устранить сдвиги в организме, возникшие при употреблении алкоголя.

После больницы мы сразу поехали в аэропорт. Макс сказал, что у нас уже куплены билеты, и мы можем опоздать на рейс. При этом он велел вещи не брать, мол, все необходимое купим на месте. Мы, наверное, были единственными пассажирами в самолёте, кто летел без багажа, налегке, в столь далёкую страну. На нас даже пограничники смотрели подозрительно, мучали вопросами про то, сколько у нас с собой денег, долго проверяли. Похоже, думали, что мы перевозим либо деньги, либо наркотики. Никто же налегке не летает.

Я пришла к неутешительному выводу: память меня сильно подводит. Когда надумала броситься под колёса машины – помню, а что было потом, вплоть до того момента, как оказалась в реабилитационном центре, сплошной провал в памяти.

– Ты всё ещё убиваешься за свою малогабаритную квартиру? До этого ты потеряла больше и, мне кажется, так не убивалась.

– Не говори глупости. Тогда я теряла всё при здравом уме и трезвой памяти.

– Но тебя же никто не просил бухать.

– Просто я думаю о том…

– О чём? – заметно напрягся Макс.

– Макс, кто ты?

– В каком смысле?

– Я тебя помню. Мы действительно учились в параллельных классах, но почти не пересекались. Потом тебя в школе не стало. Сказали, твоя семья переехала. Я не знала, куда. И вот спустя много лет ты появился в моей жизни. Зачем?

– Я же ответил: потому что люблю тебя. Все эти годы мечтал с тобой встретиться. Даже мысленно представлял, какой она будет, наша встреча. И меня нисколько не смущает, что я застал тебя в один из самых тяжёлых периодов твоей жизни. Я счастлив, что спас тебе жизнь, что ты очень постаралась и стала ещё краше, чем прежде. А насчёт денег не переживай. Деньги – дело наживное. Заработаем.

– Ты же лишился своей престижной работы.

– Но у меня уже есть другая. Если хочешь, возьму тебя к себе. Ты всегда мечтала о самостоятельности. Поэтому не переживай, на моей шее сидеть не будешь. Начнём зарабатывать и подниматься вместе.

Этим вечером мы гуляли по городу. Макс показывал мне местные достопримечательности. Рассказывал, что в большинстве случаев мы просто видим выставочную Америку, что американцы могут преподнести всё, что угодно. Вроде бы в этом городе ничего особенно интересного нет, а хочется всё посмотреть и везде задержаться. Всё просто, но создаётся впечатление, что ты попадаешь на обложки журналов. Хотя, если разобраться, состояние многих домов напоминало промзону. Очень много разбитых окон. Многие не стеклят, а почему-то закладывают кирпичом. В одном месте может находиться и склад, и завод, и церковь.