Ларри заледеневшими руками вернул письмо на поднос. От соприкосновения с металлом бумага вспыхнула черным и распалась на чистую Тень, которая тут же впиталась в поднос. В комнате повисла гробовая тишина.

– Э, – наконец сказал Ларри. – М. Так. Хм.

На что-нибудь более красноречивое не было сил – сердце колотилось как ненормальное, дышать было трудно. В голове одновременно стучали ужас от перспективы все испортить, волнение перед лицом задачи, так сильно превышающей его возможности, и глупая непрошеная радость от того, что его назвали «внешне привлекательным». До приема в Гарду их заставляли снять маску и показать Тени лицо – кто же знал, что его запомнили красавчиком!

– А, – просипел Ларри, потому что важные люди ждали ответа. – А этот бунт – его ведь уже подавляют, да? Они там… На улицах протестуют? Работать отказываются? – Если бы, – огрызнулся капрал. – Они создали новое место силы и освободили этим сразу пару десятков золотых земель, превратив их в одну. На рассвете наши пытались задержать главного смутьяна, но местные скрылись с помощью своей магии.

Ларри сглотнул. Еще ни одному краю, освобожденному от золотой магии, не удавалось вернуть ее обратно, и уж тем более – с таким сокрушительным успехом. Капрал раскатал на столе карту, и Роджер, маячивший у Ларри за плечом, потрясенно выдохнул.

Карта известного мира представляла собой множество соприкасающихся лоскутов небольших земель. Контуры значительной их части светились мягким зеленоватым цветом, а самая яркая точка была в левой части карты, на их собственном острове, там, где находилась Колыбель Тени. Снизу и справа на карте по-прежнему теснились плотные скопления золотых земель, но с каждым годом они становились все меньше – зеленый цвет наступал на них, затапливал одну за другой.

Сюрприз ждал посреди великолепно-зеленого центра карты, там, где раньше была едва заметная золотая искра: так называемый Квадрат Ноль Ноль, который дикари защитили куполом и до которого никак не получалось добраться. Теперь на месте этой раздражающей, но безобидной точки красовалась широченная полоса золотого.

Ларри тупо уставился на это бедствие. Неудивительно, что начальники просидели на собрании все утро.

– Он мне предлагает это остановить? – сдавленно спросил Ларри.

– Я бы не назвал это предложением, – пробормотал капрал. – Ну, зато покажешь все, чему тебя учили.

Ларри затравленно посмотрел на начальника. Шансы на то, что в конце этой истории он отправится мести улицу до конца жизни, по его подсчетам, стремились к восьмидесяти из ста. Из оставшихся двадцати пятнадцать приходились на вероятность, что он просто сдохнет где-нибудь в диких землях, не дожив до финала.

– Нам нужно формальное согласие, – равнодушно проговорил голубоглазый.

– Пр-р-ровалитесь вы все! – гаркнул монструм, который всегда подбирал самый неудачный момент для выступления.

Ларри обреченно сжал ему клюв, хотя гости, конечно, уже все слышали. Момент был – хоть сам сквозь землю провались, но тут Ларри внезапно увидел свет в конце тоннеля: зависть на лице богатенького Роджера, который с детства купался в заботе и деньгах. Роджер выглядел так, будто готов вырвать задание у соперника из рук, и Ларри расправил плечи. Чтобы этот хлыщ, у которого с детства все было, отнял его минуту славы? Да ни за что.

– Согласен, – выпалил Ларри. – Воля Магуса – закон! Исполню в точности.

Капрал шумно выдохнул. Двое кивнули и пошли к двери, забрав с собой и поднос, и ощущение холода: рабочий зал без них показался теплым и уютным, как никогда в жизни.

– И все? – шепотом спросил Ларри.

– А чего тебе еще надо? – огрызнулся капрал. – Фанфары? Объятия? Прощальные подарки?

Вообще-то слово «подарки» новый словарь тоже не рекомендовал использовать и замен не предлагал – само явление устарело, потому что так называли безвозмездную добровольную передачу собственности другому лицу, а кто же будет таким заниматься.

– Нет, зачем, – промямлил Ларри. – Точные инструкции. План. Оружие какое-нибудь.

– Импровизируй, – буркнул капрал, исподлобья глядя на него. – И только попробуй меня подвести. Я тебя, сопляка, взял под крыло не для того, чтобы ты меня позорил.

Ларри вдруг почувствовал нечто очень странное. Ему захотелось шагнуть вперед и сомкнуть руки на спине капрала. Он никогда не видел такого жеста, нарушать личное пространство было неприемлемо, и все же… Ларри дернул руками, но оробел и так и не смог их поднять.

– Для меня честь служить Империи в вашем отделе, – прошептал Ларри вместо этого. – Я вернусь с победой и честью для всех нас.

Капрал отрывисто кивнул и шагнул назад, будто почувствовал, что Ларри собирался сделать.

– Все, пошел отсюда, – проворчал капрал. – Одежду я уже запросил в отделе снабжения, ее доставят тебе домой, ищи на столе. Как и ракушку, которая позволит связаться с нами, не используя Тень, – вдруг дикари чувствуют всплески чуждой им магии. Монструма замаскируешь по стандартной процедуре.

– У вас есть ключ от моей комнаты? – слабым голосом поинтересовался Ларри, и капрал посмотрел на него как на дурачка.

– Конечно. Мне, кстати, докладывали и про твой запас кусков сахара в одном тайничке, и про сборник веселых стихов во втором, – хмыкнул капрал.

– Хорошо, что третий не нашли, – просипел Ларри, чтобы не выдавать, насколько он потерял дар речи.

– Нашли-нашли, уже давно, – успокоил капрал. Глаза у него посмеивались. – Увеличительное стекло? Серьезно, зачем ты его прятал?

Ларри сглотнул. Он представил, что было бы, если бы он поставил дома растение до того, как узнал, насколько у родной Гарды длинные руки.

Стекло он прятал потому, что его зрение не было идеальным, но признаться в этом наверняка значило бы вылететь с работы.

– Хотел изучить, из чего состоит Тень, – брякнул он.

– Глупый ты, – с чувством сказал капрал. – Ни из чего. Она просто есть.

– А почему он? – вдруг спросил Роджер. Темные глаза над маской сердито блестели. – У меня больше запас Тени.

– У твоей семьи, не у тебя, – ощетинился Ларри. – Не одно и то же, знаешь ли. Магус знает, кого выбирать.

Вот теперь, глядя на разочарованного Роджера, он впервые почувствовал смутное удовольствие от того, как все складывается. В школе учили, что, если тебе хоть кто-то завидует, значит, жизнь удалась, – и сейчас, похоже, был именно тот случай.

– До свидания, капрал, – прохладно сказал Ларри. – Роджер, надеюсь, ты справишься с вызовами: кто-то же должен защищать город, пока меня не будет.

И, не дожидаясь ответа, развернулся и гордо вышел за дверь.

Первым делом нужно было разделаться с визитом в Колыбель Тени. В теории предполагалось, что это большая честь, но Ларри передергивало при мысли о том, что будет, если Тень увидит в нем что-нибудь не то, – а судя по струму в виде попугая, не того было полно.

Легенда гласила следующее: есть на свете места хорошие и плохие – так их называли раньше. В первых издавна создавали места силы, вторые обходили стороной: там пропадали люди и вещи, возникали миражи из света и звука, туда стремились и погибали отбившиеся от стада овцы и козы. Было плохое место и у них на острове – пещера в скалах. Древние поговаривали, что, зайдя туда, никто не возвращался обратно, что в окрестностях слышали шепот, идущий из ниоткуда, а солнце в тех местах светило неярко, будто что-то поглощало лучи.

Около двадцати лет назад Великий Магус, который таковым еще не являлся, зашел в эту пещеру. Никто не знает, кем он был раньше и как ему пришла в голову такая идея. Известно одно: Магус понял, что места с дурной славой – не просто шутка природы. Если в добрых местах сильнее всего золотая магия, то в плохих сильна какая-то другая, неизвестная – Магус назвал ее Тенью и выпустил в этот мир. Золотые волшебники проделывали то же самое, когда создавали свои драгоценные места силы: давали теплой сияющей магии позволение хранить и защищать свой край. В чем-то, может, это было и неплохо, вот только золотых народов на земле было полно, а как добиться величия, когда ты такой же, как все? И Магус совершил героический, храбрый поступок: ради процветания своего народа дал Тени разрешение хранить голый и нищий остров Ястребов.