Все это подбодрило Алана и укрепило его уверенность в правильности его подозрений. Но, несмотря на это, придраться было не к чему. Кроме того, всех четверых видела соседка Остина, старушка, жившая рядом на лестничной клетке. Она заходила к Остину в шесть часов позвонить и застала их за игрой.

Алан перелистал дело назад и нашел выводы экспертизы по поводу вероятного времени убийства. Учитывая относительно своевременный вызов полиции Администрацией центра, где работал убитый, эксперты успели в тот же вечер установить, что смерть наступила около пяти часов вечера. Викко не вышел в вечернюю смену, которая начиналась в половину двенадцатого, и администрация, зная важность проекта, тут же забила тревогу. Викко был весьма пунктуален, и подозрения возникли сразу и обоснованно. Сопоставив все, Алану стало ясно, что соседка свидетелем если и является, то косвенным. А вот с этими тремя ничего не поделаешь.

Алан понимал, что десять лет назад при данном повороте событий он бы и сам не нашел выхода из этого замкнутого круга. Но вот сейчас, когда он имел факт этого ужасного кровотечения в этой же квартире, да еще столь схожего по всем без исключения показателям, с описанием последствий убийства Викко, сейчас он знал уже точно, что таких совпадений не бывает.

Внезапно Алан поймал себя на упущении. Он опять нашел лист с описанием данных Викко. На самом краю листа была написана формула крови убитого: О(I)Rh[+]. Алан почувствовал, что он все больше почему-то начинает подозревать Остина Ива. Он откинулся на спинку кресла.

"Все свидетели гарантируют алиби, это раз. Ни одного из них найти не представляется возможным спустя десять лет, это два. И даже если все это сделать, и они изменят показания, то срок давности стирает всю вину без остатка. Да и какой же свидетель признается, пока еще не истекли сроки в лжепоказаниях, чтобы сесть?" Все вязло и захлебывалось в реальности жизни. И несмотря на полную уверенность и решимость Алана заняться этим делом, факт истечения срока давности подводил неутешительную черту под сегодняшними его поисками.

Алан с сожалением бесцельно перелистал папку. Да, этот срок еще три месяца назад подписал его усилиям смертный приговор. Теперь они становились пустыми и совершенно никому не нужными. Единственное, что хотя бы задним числом Алан мог сделать, -- это подписать отчет о происшествии с кровотечением к этому уже архивному делу, добавив свои умозаключения.

В середине папки листы слиплись и, переворачиваясь, зацепились за пальцы. Алан развернул их. Это был протокол показаний свидетеля Остина Ива. Алан пролистнул назад. Здесь на всю страницу шло объяснение Остина. В верхнем углу была его цветная фотография. Алан пригляделся внимательнее. Что-то неуловимо знакомое показалось ему в лице этого человека. Ощущение, что он где-то видел и причем не так давно, начало переворачивать память, мучительно заставляя вспомнить. Но ни ранее, ни тем более в относительно недавнее время Алан не мог видеть этого человека нигде. Он встал и прошелся по кабинету, опять сел и опять встал и заходил вдоль окна. Он был в этом уверен, такого не могло быть, но он его где-то видел. Он был в этом уверен и сейчас истязал себя, заставляя память открыть тот раздел, где было заложено что-либо об этом человеке. В дверь постучали. Алан ничего не ответил. Сейчас, как никогда, он не желал никого видеть Дверь приоткрылась, и из коридора заглянул полицейский:

-- Господин инспектор желает кофе? -- Это был разносчик офиса, он уже почти заехал со своей тележкой в комнату, когда Алан, придя в себя, заорал на него так, как будто тот был виновен не только в осечке его памяти, но, как минимум, еще в десятке преступлений. Парень дернулся и, споткнувшись о свою тележку, попытался быстро выехать обратно в коридор. Тележка зазвенела чашками, рядами стоявшими на ней, выкатилась в коридор. Парень повернулся лицом, пятясь и закрывая дверь, у него из кармана, зацепившись за проем, вывалилась газета. Алан просиял:

-- Сегодняшняя? -- успел крикнуть он вслед уходящему.

-- Так точно, господин инспектор, -- тоже успел ответить парень, и дверь громко хлопнула за ним.

Алан одним прыжком сел на стол и быстро раскрыл свою сумку. Достав утренний выпуск, он лихорадочно стал его просматривать, переворачивая листы резко и неосторожно, отрывая кусочки бумаги на краях. И, наконец, Алан застыл, сжав в руках газету. Он смотрел на очень большую фотографию на предпоследней странице. Сразу под ней шло короткое сообщение: "Сегодня в город прибывает рейсом 784 с севера руководитель отдела ракетных двигателей национального центра космических исследований, господин Остин Ив. Его визит в центр страны связан с подписанием договора между центром космических исследований и частной фирмой о продаже двигателей типа А-1118 для установки их на спутниках малой дальности Название фирмы до момента подписания договора не публикуется."

Алан медленно поднес газету к папке с делом об убийстве. Да, сомнений быть не могло, это он. Алан не был удивлен тем фактом, что Ив прилетел -- он взгянул на часы -- да, уже прилетел в город. Вдруг Алан отчетливо понял, что понятия не имеет о том, прилетел Ив уже или нет, по одной простой причине. Он не знает время прибытия этого рейса -- 784. Алан схватил трубку телефона и быстро набрал номер справочной аэропорта.

-- Добрый день, -- послышалось в трубке.

-- Добрый день, -- ответил Алан. Голос его дрожал, -- Будьте добры, когда прибыл рейс 784 с севера?

В трубке молчали. Спустя несколько секунд тот же голос быстро и четко сообщил:

- Рейс 784 с севера прибыл в восемь сорок пять без опозданий.

Алан еще не осознавал того, что услышал, а в трубке уже были гудки. Наконец, он повесил трубку и, задумавшись лишь на секунду, с грохотом выдвинул ящик стола. В ящике лежала папка начатого им сегодня дела. Он открыл ее и достал снизу, из-под своего отчета, лист с показаниями стариков из квартиры.

"Все началось ровно в восемь сорок пять. Я запомнила это так точно, потому что выставляла программу на стиральной машине. Когда я это закончила, таймер высветил время суток, и тут же я увидела эти выделения", -свидетельствовали слова старухи.