Мои глаза расширились:

— Ты шутишь? Я отправила ей письмо с пошаговой инструкцией, как кастрировать тебя прошлой ночью.

Он усмехнулся:

— Ты забыла, что я присутствовал и засвидетельствовал твое хирургическое вмешательство. С той инструкцией, что ты прислала, самое плохое, что она могла сделать — это чисто меня выбрить, — говорил он, не отрывая взгляда от застежки-молнии.

Я подняла руку, чтобы прервать его:

— Знаешь что? Я сыта по горло беседами о твоих гениталиях. И хочу убраться отсюда куда-нибудь подальше.

Он скептически выгнул бровь:

— Куда, чёрт возьми, ты направляешься? Я не думал, что у тебя есть пациенты по средам.

— Ты знаешь, у меня есть жизнь и за пределами работы.

— Пф… уверена? — оскалился он, засунув руки в карманы пальто. – Ты, правда, серьёзно. Куда направляешься?

Даже если я и была зла на Грега за то, что он похотливый кусок дерьма, который причинил боль моей подруге и стоил мне хорошей медсестры с немного сомнительными ценностями, он всё ещё оставался моим другом. И будучи Снежной королевой из Северного отделения Пульмонологии у меня их было немного.

Поэтому я решила ответить честно.

— Седьмое марта, — прошептала я.

— Седьмое мар… — он резко остановился, прежде чем в его глазах блеснуло понимание. — О, Боже, Шарлотта. Извини меня. — Его лицо смягчилось, и он сделал шаг ко мне навстречу, сочувствие исходило от каждой части его тела. — Мне действительно ж…

— Всё в порядке, — прервала я его. Но, похоже, что это была очередная ложь. Ничего не было в порядке седьмого марта. — Мне нужно идти, иначе я опоздаю.

Сконфузившись, он кивнул:

— Хорошо. Да. Иди. Убирайся отсюда.

Я застыла, слушая удары своего сердца и ожидая скорейшего землетрясения, чтобы провалиться сквозь землю. Или может обрушение грунта, которое поглотит гараж. Но когда ничего из этого не произошло, я заставила себя пройти к машине.

А затем, с неумолкающей болью в груди, я отправилась в свой персональный ад.

Глава третья.

Портер

— Нет. Подождите… я просто… — с всё ещё прижатым к уху телефоном, я наклонил голову. — Да, я буду держаться.

Боже… когда-нибудь этот день закончится?

После того как я провёл бессонную ночь с Трэвисом в больнице, я вышел на улицу и обнаружил проколотую шину, из-за чего я и обратился в такое позднее время к городскому инспектору. А потом он обнаружил четыре нарушения, но мой заказчик заявил, что в этом нет его вины. Это займёт, по меньшей мере, неделю, чтобы всё восстановить, включая замену одного, если не обоих, кондиционеров.

Больше времени. Больше денег. С такой-то скоростью — будет чудо, если мы вовремя откроемся.

Прошло уже три года с тех пор, как мы вместе с братом организовали бизнес, но за это время я абсолютно забыл, какой это кошмар — открытие нового ресторана. Хотя, возможно, так было из-за охватившего меня в то время отчаяния, от которого я старался отвлечься. Тогда я старался окунуться практически во все аспекты жизни. Я ушёл от того, чтобы быть инвестиционным банкиром-трудоголиком, и стал отцом-одиночкой буквально за две ночи. Ханне в то время было всего лишь шесть месяцев, а Трэвису восемь лет. Наблюдать за тем, как рушится от горя мир моего сына, было выше моих сил. В последующие недели он становился злее и набрасывался на всех и все, до чего мог дотянуться. Первым и единственным — я. Я не мог винить его за это; я также чертовски злился на вселенную, как и он.

Но он заставил меня признать, что что-то может измениться. Я не мог больше работать, наматывая шестьдесят часов в неделю и используя нянь и сиделок, чтобы справиться с теми последствиями, которые навлекла после себя Кэтрин.

Чтобы мы исцелились, мы должны сделать это вместе.

Я был всем, что у них осталось.

Они были всем, что осталось у меня.

Итак, они и их гнев, разъедающий как кислота и заставляющий держаться меня подальше.

Я стал оболочкой от того улыбающегося мужчины, умеющего естественно смеяться, потому что всё, что было смешно, имело для него значение.

Это всё умерло вместе с Кэтрин.

Она разрушила меня.

И хуже того — она также разрушила и наших детей.

Боль, которую я ощутил в тот день, когда мой сын смотрел на меня во время похорон матери и его вопрос: «кто теперь будет заботиться обо мне?» — расколол меня на части.

Ненависть и отчаяние слились в одно целое, погружая меня в темноту. Я потерял работу после того как устроил драку со своим боссом, когда он осмелился заикнуться, что мне нужно отдохнуть пару дней. А что касается меня вместе с детьми, то здесь мои чувства отключались.

После Кэтрин мир перестал быть прекрасным местом. Он был больным и испорченным, с каждым днём высасывающий из меня жизнь.

Несмотря на то, как я чувствовал себя первые несколько месяцев, я не боролся в одиночку. У меня удивительная семья, которая окружила меня и детей.

В Таннере было много всего намешено: надменность, неприятие, безответственность.

Но он всё также оставался моим младшим братом.

Как всемирно-известный шеф-повар со своим собственным тв-шоу «The Food Channel», он был таким занятым, что я даже себе и не представлял этого. Но когда я сдался на милость Вселенной, он прошёл этот тяжелый путь вместе со мной.

Он предположил мне сотрудничать с ним в открытии нового ресторана. Будучи главным в коммерческой стороне в его бизнесе, я мог позволить себе гибкий график работы и, при необходимости, разрешалось брать детей с собой на работу.

Так как это предложение было очень заманчивым, то я рассмеялся над ним. Я едва мог приготовить яичницу. Что, чёрт возьми, я знаю об открытии ресторана? Но он заверил меня, что знает, что делать.

Это была огромная грёбаная ложь.

Он сильно недооценил все то, что могло бы произойти вне кухни.

Платёжная ведомость? Персонал? Маркетинг? Обслуживание клиентов?

Мы прыгнули выше головы, но все-таки мы из семьи Риз, поэтому решительно взялись и вышли вперёд, сражаясь друг с другом на каждом шагу.

Крист, Таннер и я никогда не могли договориться. Так было всегда в течение нашей жизни, и я понятия не имел, почему наша совместная работа будет чем-то другим.

И, поверьте мне, не была.

Во время одного из наших ранних разговоров он специально сказал мне, что хотел бы чего-нибудь повседневного. Для меня это означало бургеры и картошку фри, которыми он мог приправить своё адское меню. Итак, однажды, в выходные, в то время как он шатался по Нью-Йорку, потирая локти с такими личностями, как Бобби Флай и Вольфганг Пак, я проделал предварительное планирование. Положа руку на Библию, я предполагал, что его хватит удар, когда я покажу ему свою папку (единственный возможный способ организовать все). Он отказался от того месторасположения, которое я предложил, рассмеявшись над предлагаемой атмосферой и выглядел совершенно оскорблённым ценой, которую я ему предоставил.

Итак, мы сделали то, что сделали бы оба мужчины, достигших своего тридцатилетия, чтобы прийти к всеобщему согласию. Мы построили площадку Ninja Warrior на заднем дворе и соревновались друг с другом, победитель имел право принимать окончательные решения на всё, включая меню и дизайн стола. Хотелось бы отметить, что это было намного безопаснее, чем бои без правил, которые он предложил ранее.

Улыбаясь, я потерялся в приятных воспоминаниях о своей победе в тот день, когда мы дали имя нашему ресторану. Зазвонил мой телефон. Водрузив рабочий телефон между плечом и ухом, я кинулся разгребать гору бумаг, беспорядочно разбросанных по моему столу. Органайзер с ручками, покатившимися по полу, упал по другую сторону стола, пока я искал… но, наконец, я обнаружил свой сотовый, спрятавшийся между одноразовым контейнером и одной из кукол Барби Ханны.

— Алло.

— Мистер Риз?

— Это он.

— Это Харви из Total Electric…