Кати опустила лицо. Но, наткнувшись взглядом на серебряную пуговицу на пиджаке Эдина, почему-то вспомнила тот самый вечер… когда была с ним впервые. Когда, выпив вертийского вина, почти сошла с ума от желания принадлежать ему. Когда подчинялась его приказам, ловила его грубость, странно сочетающуюся с нежностью, когда осознала, что лучше, чем с ним, ей просто быть не может.

— А ведь если бы не тот твой безрассудный поступок, мы бы могли никогда друг друга не найти, — проговорила Катарина, вновь подняв на него глаза. — Если бы ты не пришёл ко мне с тем вином… Если бы…

— Если бы я не отымел тебя тогда на столе? — уточнил герцог, насмешливо приподняв бровь. — Да, сладкая моя?

Кати кивнула, ни капли не удивившись столь грубой фразе. Просто Эдин не стеснялся называть вещи своими именами, а она… Она давно к нему привыкла.

— Согласен. Тогда я поступил некрасиво, но не могу назвать тот поступок неправильным. Ведь я добился того, чего желал. Дамиру глаза на твою похотливую натуру открыл? Открыл. Отца к решению проблемы привлёк? Привлёк. С братом, правда, на три года поругался, но оно того стоило. А ещё… — он лукаво усмехнулся, чуть закусил губу и притянул Кати к себе. — А ещё, сладкая, я узнал, каким шикарным может быть секс, если отпускаешь все внутренние сдерживающие тормоза. А впоследствии убедился ещё в одной истине.

— В какой же? — лукаво спросила Катарина, покорно прижавшись к нему.

— В той, что шикарным для меня он может быть только с одной женщиной — с тобой.

Он всё-таки её поцеловал. Нежно. Трепетно. Со всей той любовью, которую испытывал к своей супруге. К той, что когда-то принадлежала его брату, другим мужчинам, а теперь была целиком и полностью в его власти… уже много лет. Она сама отдала ему эту власть и себя в придачу.

— Я твоя, Эдин, — прошептала она ему в губы. — Только твоя. До последнего вздоха.

— Моя, Катарина. А я только твой.

И это на самом деле было так. С тех пор, как в жизнь Кати вошёл Эдин, другие мужчины перестали для неё существовать. Да и ему не были нужны другие женщины. Зачем? Если ни одна из них всё равно не могла сравниться с его Катариной. С той, кто будто бы была создана специально для него. Его идеальная пара. Его женщина. Его супруга.

За её спиной что-то зашуршало, послышался странный звук, похожий на стук каблуков, но почти сразу всё стихло. Кати обернулась, осмотрела пустую полукруглую площадку, старый фонтан, который очень много лет не работал. И хотела уже спросить у Эда, не слышал ли он чего, но тот снова поймал её ладонь и, потянув к лавочке, усадил к себе на колени.

— Скажи, сладкая, — начал он, поглаживая её по бедру, укрытому синим шёлком юбки. — А если бы я попросил тебя постараться найти общий язык с Эрлиссой, ты бы согласилась?

— Смеёшься? — выпалила Кати, чуть отстранившись. И пусть свет от горящих в парке магических светильников сюда почти не доставал, но Катарина всё равно прекрасно разглядела странную ухмылку на лице супруга. — Эдин, я ведь пыталась! Но она меня ненавидит! Не понимаю только, за что? С Дамиром мы давным-давно всё выяснили, приняли и признали, что тогда наши отношения были глупостью, что всё в итоге для каждого из нас сложилось к лучшему. Он ведь её любит… хоть я и не понимаю, как можно любить такое злое, вспыльчивое создание. Но она красивая, решительная, в ней чувствуется внутренняя сила. Она…

Катарина на мгновение задумалась и вдруг выдала:

— Да она такая же, как Дамир! Только он дипломат, а она — нет. Она просто прёт напролом. Вот и в моём случае, вместо того чтобы завуалировано показать, что не желает моего присутствия во дворце, она просто высказала мне всё в лицо. Честно, искренне и максимально грубо.

— Ну… она вообще девушка прямолинейная, — ухмыльнулся Эдин. — И не такая уж и агрессивная. Вспыльчивая, импульсивная — да. Но ты, Кати, и твоё с Дамиром общее прошлое для неё больная тема.

— Эд, — Катарина освободилась из его объятий, поднялась на ноги и остановилась напротив супруга. — Я, правда, всё понимаю. Но ничего не могу изменить. Это было. От этого никуда не денешься. Но, Боги, прошло двадцать лет! Сколько можно жить прошлыми ошибками?

Для Катарины вопрос этого непонятного конфликта с принцессой тоже был крайне болезненным. На самом деле, он являлся болезненным для всей их большой семьи, для всего рода Аркелир. Но годы шли, а никто так и не нашёл выход из столь неприятной и сложной ситуации.

— А ещё мне очень жалко Димария. Малыш так любит бывать у нас в гостях, но вынужден скрывать эти вылазки от родной матери! — всплеснула руками Катарина. — А на днях он просто огорошил меня вопросом. Представляешь, спросил, на самом ли деле это я написала ту самую книгу! И что я должна была ему ответить?

— Ну, наверное, правду? — с весёлой улыбкой предположил Эд. — В конце концов, ему уже почти шестнадцать.

— Эдин, ему нет шестнадцати! — воскликнула Кати. — Зачем ему сейчас знать всё это?

— А когда, по-твоему, ему следует начинать интересоваться подобными вопросами? После тридцати? — издевательским тоном спросил герцог. А заметив, как нахмурилась его супруга, поднялся, подошёл ближе и поймал её руку. — Кати, не переживай так. С Димарием я сам поговорю. Он умный мальчик. Всё поймёт.

— А если он тоже возненавидит меня? — спросила Катарина, глядя на мужа с сомнением. — Эд, я ведь привязалась к нему. Полюбила, как родного племянника. Если он от меня отвернётся…

— Да не отвернётся, — устало вздохнул Эд. — Сладкая. Ну, правда. Давно пора поставить точку в той истории. Все всё забыли. Помните только ты и Эрлисса.

— Я бы забыла. С удовольствием! Но ведь она не даёт! Не позволяет. Эд, она сама держит то наше прошлое! Сама не даёт ему раствориться в небытие. Мучает и себя, и меня, и Деми! Это тебе плевать. А мне нет. Я хочу мира!

В этот момент на другой стороне от чаши фонтана что-то грохнуло, послышалась возня, а потом до озадаченной Катарины долетел женский голос:

— Да убери ты уже эту штуку! Я услышала и увидела достаточно!

В нём звучало лёгкое раздражение, а ещё нотки обиды. И Катарина уже знала, кого сейчас увидит, потому встретила гостей, проявившихся словно из пустоты, почти спокойно. Смутилась разве что. Ведь получается, что всё это время они с Эдом были тут не одни?

— Прости, Кати, — с чуть виноватым видом проговорил Дамир, обнимающий за талию свою супругу. — Если честно, это была идея Эдина.

Катарина метнула в сторону чрезмерно довольного Эда гневный взгляд и снова повернулась к Дамиру. А вот на его принцессу решила не смотреть.

— И чего вы думали этим добиться? — спросила Катарина. — Услышали, что хотели? А то, если нет, давайте, спрашивайте!

Кати явно нервничала. Переживала. Но главное, ей было не по себе. Она не хотела вот так показывать себя перед этими людьми. Перед Деми, который давно стал ей чужим, и перед его женой, которая и настолько её ненавидела.

Но Эрлисса не выглядела раздражённой, злой или напряжённой. Она просто стояла напротив и смотрела на Катарину — разглядывала ту в полумраке этого закутка дворцового парка так, будто видела впервые. А потом усмехнулась, бросила быстрый взгляд на Эдина и, шагнув вперёд, протянула Кати раскрытую ладонь.

— Ладно, — сказала принцесса, изобразив улыбку. — Вы правы. Эту историю давно стоит оставить в прошлом. И я… правда постараюсь. Катарина, — она посмотрела в глаза стоящей напротив темноволосой леди и протянула руку ближе. — Давай уже установим мир. Да, ты спала с моим любимым мужчиной…

— Это было уйму лет назад! Вы хоть представляете, сколько всего изменилось за это время? — эмоционально высказалась Кати. — Ваше Высочество, мне было восемнадцать лет! И я много глупостей тогда натворила. Но, поверьте, сделала правильные выводы. И Эдин… — она обернулась, поймала ободряющий взгляд супруга и только потом продолжила: — Эд. Я люблю его. Очень-очень. И я, правда, хочу, чтобы в его… в нашей большой семье был мир.

Она медленно вздохнула, внимательно посмотрела в глаза Эрлиссе и всё-таки пожала её руку. И пусть даже теперь Катарина не верила, что столь долгая и сильная неприязнь принцессы пройдёт в один момент, но всё равно надеялась на лучшее.