- Это ты верно заметил. Однако, если спрашивать будут, что людям отвечать: мы осла на аукционе купили, или по акцизной цене, или по договору, а может, в лотерею выиграли?

- Говорите, за живые деньги купили. Какой там аукцион! Этим делом, может, на будущий год займемся, когда новый ишачок подрастет. Так что вы прямо сейчас берите своего осла и начинайте мало-помалу к работе приучать. А в свободное время приводите сюда, они как-никак мать и дочь и друг к дружке сильно привязаны, пускай вместе побудут...

Васил, наверное, лет десять так домой не торопился. Он радовался даже не столько тому, что заимел осла, сколько той легкости, с какой вдвое спустил цену договорного осла. Но Лиснехак-то каков! Поглядел, что парень из города приехал, сразу видать, человек культурный, галстук на шее, - ни и загнул втридорога. На аукцион хотел выставить... Неплохая мысль. Пускай пробует, но только на будущий год.

... Выставит он, значит, осла на аукцион. Ну, конечно, с радио, с телевидения народ понаедет, всякие корреспонденты валом повалят. И вот выступает председатель сельсовета. Как доверенное лицо осла рассказывает о его достоинствах, расхваливает его род до седьмого колена, превозносит его невероятное трудолюбие. "Ох и заживем, народ!.."

Да-а, имел бы народ работу, а с ней и деньги какие-никакие, ему бы своего теперешнего ума стыдиться не приходилось. Конечно, люди языки чесать станут, завидовать будут, деньги Арто считать. Да чего там, с ослом все как-нибудь уладится, подумал бы кто о стране: ведь людям не на что хлеб купить, в долг жить приходится...

Васил обрадовал жену: осла, который сто тысяч стоит, выторговал за полцены. Договорные восемьдесят тысяч превратились в пятьдесят тысяч наличными! Теперь дело за Арто. Одна, две, три, пять, девять... Арто отсчитал десять пятитысячных купюр, пересчитал еще раз для верности и протянул матери. Материнская рука на мгновение дрогнула. Сколько сын трудов положил! А до города слух дойдет, невестка узнает, тогда как? Нет, жена Арто слова не скажет, мужу перечить не станет, их невестка не из таких. Но Сона деревенской жизни не знает, где ей понять их заботы. Лучше было бы сказать ей про осла, нехорошо, если от чужих узнает.

- Вот, мать, бери и прямо сейчас иди к Лиснехаку, там еще раз пересчитаешь и вручишь. А то вдруг найдется другой покупатель, выложит за нашего осла шестьдесят или семьдесят, а то и все сто тысяч да и уведет его у нас из-под носа.

- Азнив, сын правильно говорит. Дай-ка и я еще разок пересчитаю, напоследок, и неси их Лиснехаку, он как раз дома. Неси скорее, а то он вздумает осла с аукциона продавать.

Азнив завязала в платок свернутые в тугую трубочку деньги, крепко сжала их в кулаке и отправилась в путь. Арто вслед крикнул:

- Мам, давай на машине отвезу.

- Нет, - отмахнулась мать с видом человека, знающего свое дело.

Нет на селе тропинки, которая укрылась бы от глаз односельчан.

- Азнив джан!

- Что, соседушка?

- Знаю, Азнив джан, что к Лиснехаку идешь. Дай Бог удачи!

- Спасибо.

- Деньги за осла ему несешь?

- Не простые деньги, а сыном в поте лица заработанные.

- Люди говорили, пятьдесят тысяч. Верно?

- Да, пятьдесят...

- Ну и ну! Из золота он у него, что ли? По договору купили, Азнив джан?

- Нет... С аукциона!

- Это как же?!

- Долго объяснять.

- Ладно, как бы там ни было, пусть живет и работает вам на радость. Были бы деньги, мы бы тоже своим старикам ишачка купили. Было у нас когда-то два осла, так одного волк задрал, другого лихие люди утащили. Пусть ваш осел будет цел-невредим, Азнив джан. Долгих лет и вам, и детям вашим. Теперь как только нам осел понадобится - мы к вам, и гляди тогда, не забудь, что я тебя первая поздравила. Мы за вас очень, очень рады. А магарыч-то когда?

- Да погоди ты, боишься не успеть? Мы осла еще домой не привели, он еще, почитай, и не наш пока.

Еще много раз на пути к Лиснехакову дому пришлось Азнив останавливаться, чтобы дать ответ на все волновавшие односельчан вопросы. Да, все правда, сын приехал, поглядел, что отец совсем сдал, достал деньги и сам к Лиснехаку съездил, сторговал осла. Ишачку неполных три года, он под седлом ни дня не был. Она, Азнив, как раз деньги несет Лиснехаку. Что касается цены, то по которой они его купили: по договорной или по аукционной, - она понятия не имеет. Ей деньги пересчитали и в руки дали, ей остается только вручить их Лиснехаку... Выяснив все животрепещущие подробности, люди сокрушенно качали головой: что пятьдесят тысяч! - они за осла и больше бы дали, если б деньги имели. Осел отменный, он этих денег стоит. Но Василов-то сын, глядите, каков! И машина у него есть, и к своим ездит, не забывает. Говорят, и голова у него толковая: при любом государственном устройстве он своим умом и сам прожить, и семью прокормить сумеет. И что бы там люди ни думали - это их личное дело, но поздравляли они и радовались искренне, от сердца. Кроме всего прочего, конечно, еще и в расчете на будущее: завтра им осел понадобится - будет у кого попросить.

Так Азнив добралась до Лиснехакова дома. Хозяин понял, что в кулаке у нее деньги на покупку осла, удивился. Бог вам в помощь, люди, но зачем женщину в такие дела впутываете?

- Добро пожаловать, Азнив джан. Давненько я тебя в своем доме не видел, совсем старика забыла. А тут вдруг в одночасье сын твой пришел, потом муж заявился, а теперь и ты... - Дед попытался изобразить хитрую улыбку, но не вышло. - Чего ж вы так, все вместе бы и пришли - мы бы мигом со всем покончили. Не успел твой муж уйти, люди ходить стали, дескать, что же ты нам не сказал, зачем осла городскому человеку отдал, лучше бы кому из своих, деревенских продал. Я объясняю, мол, бог с вами, разве я кому другому сказал, а вам нет? Никому ничего я про осла не говорил, я объявление написал и ослу моему на шею повесил, так весь свет и узнал, что ослик мой продается и цена... как там было? Аукционная, что ли?.. Ага, нет, договорная!

- Сколько ты сказал, Лиснехак джан, столько я и принесла - копейка в копейку, - Азнив разжала пальцы и стала развязывать узелок платка.

- Ты не сколько я сказал, ты сколько Васил сказал, принесла. Ну, принесла и ладно, да только куда было так торопиться? Взяли бы осла на пару дней, пусть бы он к вам попривык, а вы его привычки изучили, а как дела пошли бы на лад, тогда бы и...

- Нет, мой Арто денежку к денежке пересчитал, мне в руки дал и сказал: "Пусть тратит на здоровье".

- По долларовому курсу дал или в наших армянских драмах? В долларах это сколько же будет?

- Нет, смотри, пятитысячными бумажками десять штук.

- Ну что ж, торговля есть торговля. И все же мужчина из женских рук деньги брать не должен. Вот не терпится Василу! Однако, раз дают, надо брать. Осел на пастбище, ближе к вечеру вернется - приходите забирайте. А нет, так я завтра утречком сам его приведу. А деньги потом. А ну как на мое несчастье его как раз сегодня волк загрызет или вор утащит?

- Не приведи бог, Лиснехак джан, что ты такое говоришь! Твой осел уже наш, так что, если с ним беда и приключится, это будет наше несчастье, не твое. Лиснехак джан, если задуматься, мы с тобой кровными родственниками друг дружке приходимся. Так что ты гляди, чтобы Васил мне потом всю жизнь глаза не колол: дескать, я осла за полцены выторговал. Знай, вот они тут, твои деньги, я их крепко держу. А как же иначе, ведь моя родная бабка двоюродной сестре кума твоей родной бабки невесткой приходится...

- Да-а, и в самом деле, спасибо, напомнила. Раз такое у нас с тобой близкое родство, ну-ка разожми кулак...

Азнив разжала пальцы и загляделась на дареные сыном деньги: бедный мальчик, день и ночь трудился, откладывал, от себя отрывал...

- Знаю, Азнив джан, у матери рука не идет отдавать заработанные сыном деньги. А потому оставь себе сколько-нибудь.

- Зачем это?

- Бери-бери, мало ли на что пригодится.

- А сколько брать? - с сомнением улыбнулась Азнив.