Сначала его слушали с болезненной холодностью, но по мере того как он говорил, его слова все более заинтересовывали окружающих.

– Теперь поговорим о самом колодце, – продолжал доктор все с тем же ненормальным спокойствием. – Полагаю, хоть сейчас-то некоторые из вас уже знают его тайну. Она заключается в том, что этот колодец – вообще говоря, никакой не колодец. Его верхней части придана такая форма, чтобы все ошибались на его счет, но на самом деле это своего рода труба, открывающаяся в одну из пещер вон в той стороне. Пещера эта расположена прямо под лесом, чуть отстоит от моря, и множество туннелей и потайных ходов ведут оттуда в разные стороны и заканчиваются выходами в разных местах. Это что-то вроде лабиринта, которым в давние времена пользовались контрабандисты и прочий лихой люд. Именно это обстоятельство, вне всякого сомнения, объясняет те исчезновения людей, о которых мы все слышали. Однако вернемся к колодцу, который не колодец, на случай, если кто-то из вас все еще не понял. Иногда море затапливает нижнюю пещеру, и вода даже может подниматься по трубе до самого верха, действительно превращая ее в колодец. Шум, который слышал мистер Пейнтер, – это всего лишь шум от естественного водоворота, созданного буруном, а причиной всего стал обычный прилив, и не более того.

Американца этот монолог, произнесенный обыденным тоном, ошарашил.

– Прилив! – воскликнул он. – Я об этом даже не подумал! Наверное, дело в том, что я долго жил у Средиземного моря[23].

– Далее поговорим, – продолжал доктор, – о вещах, совершенно очевидных человеку, обладающему логическим мышлением, такому например, как мистер Эйш. Если задаться вопросом, почему прилив не смыл останки сквайра, лежавшие на дне мнимого колодца с того самого времени, как сквайр исчез, то ответ напрашивается лишь один: останки не лежали там с того самого времени, как сквайр исчез. Они были преднамеренно положены в нижнюю пещеру, причем уже после того, как мистер Пейнтер провел свое первое исследование. Проще говоря, их положили туда после того, как море отступило и из пещеры ушла вода. Вот почему они были сухими, разумеется, намного более сухими, чем сама пещера. Интересно, кто же положил их туда?

Он мрачно смотрел в пустоту поверх голов и вдруг улыбнулся. Быстро соскочив с волнореза, он воскликнул:

– А вот и тот самый детектив-любитель!

Эйш обернулся через плечо, да так и застыл. Утес позади него был испещрен трещинами и расселинами. Из одной из них, словно из узкой двери, на свет вышел сквайр Вейн, широко улыбаясь.

Ветер дул с вершины утеса в сторону моря, проносясь над их головами, и им казалось, что все на свете вот так проносится сейчас над их головами, не подвластное ни их воле, ни их пониманию. Пейнтеру чудилось, что его голову вот-вот сдует с него, будто шляпу. Но этот ураган абсурда не беспокоил ни волоса на седой голове сквайра, чья самоуверенность, граничащая с самодовольством, явно свидетельствовала: он более чем доволен жизнью и чувствует себя как никогда замечательно. Правда, его и без того красное лицо загорело, как у моряка, а его легкая одежда походила на заграничную.

– Итак, джентльмены, – добродушно заявил он, – вот и настал конец легенде о павлиньих деревьях. Простите, что испортил вашу милую байку, мистер Пейнтер, но шутка не может продолжаться вечно. Простите, что прерываю вашу лучшую поэму, мистер Трегерн, но, кажется, вся эта поэзия зашла слишком далеко. Мы с доктором Брауном приготовили для вас небольшой сюрприз. И я смотрю, вы, мягко говоря, несколько удивлены.

– Что все это значит, черт возьми? – наконец спросил Эйш.

Сквайр рассмеялся – дружелюбно и словно слегка извиняясь.

– Боюсь, я – любитель розыгрышей, – сказал он, – и это, полагаю, мой последний крупный розыгрыш. Но я хотел бы пояснить, что на сей раз моей целью была отнюдь не только игра. Я льстил себе тем, что смогу помочь торжеству прогресса и здравого смысла и истреблению суеверий. Главная заслуга, признаю, принадлежит не мне, а доктору. Я изначально хотел всего лишь провести ночь у тех деревьев, затем вернуться живым и здоровым и доказать вам, какие вы все дураки. Но доктор Браун последовал за мной в лес, мы поговорили, и мои планы изменились. Он сказал мне, что если меня не будет лишь несколько часов, это не заставит людей отбросить их бредовые идеи. Большинство из них и знать не будет о том, что я предпринял, а прочие заявят, что одна ночь ничего не доказывает. Он показал мне намного лучший путь, который поможет разоблачить сразу несколько лживых чудес. Суть этого пути заключалась в том, чтобы заставить всех поверить, будто случилось чудо, а затем объяснить, что их надули. Я не могу изложить все его аргументы так же складно, как это сделал он, но это была весьма остроумная идея.

Доктор молча кивнул, уставившись на песок, и сквайр завершил свой рассказ с превеликим удовольствием:

– Мы условились, что я спущусь в дыру, из пещеры пройду по подземным ходам, как я частенько делал, когда был мальчишкой, к железнодорожной станции в нескольких милях отсюда, сяду на поезд и уеду в Лондон. Для того чтобы шутка удалась, я, разумеется, должен был исчезнуть бесследно, так что в Лондоне я отправился прямехонько в порт и провел пару замечательных месяцев в своих любимых уголках Кипра и Средиземноморья. Больше тут не о чем рассказывать, разве еще о том, что мы договорились: я вернусь ровно в условленный час. И вот я здесь. Из того, что я слышал по поводу происходившего здесь в мое отсутствие, я делаю вид, что шутка удалась. Каждый человек в Корнуолле и многие в Южной Англии слышали историю об Исчезнувшем Сквайре, тысячи простофиль склоняются над своими гадальными картами и хрустальными шарами и твердят о том, что существование невидимого мира получило блистательное подтверждение. Надеюсь, Нашедшийся Сквайр спутает им карты и разобьет их хрустальные шары, чтобы люди в двадцатом веке не забивали себе голову этой ерундой. Я сделаю павлиньи деревья посмешищем во всей Европе и Америке.

– Что ж, – сказал Эйш, который первым пришел в себя от потрясения, – мы все, конечно, только рады снова видеть вас, сквайр, и я готов принять ваши объяснения и верю в ваши более чем естественные мотивы. Но, боюсь, мне все еще не ясны все детали произошедшего. Коль скоро вашей целью было исчезнуть без следа, зачем понадобилось класть в пещеру фальшивые кости, подставляя доктора Брауна под петлю? И кто положил их туда? Это прозвучит полным безумием, но, если я правильно понял, доктор Браун положил их туда сам, не так ли?

Услышав это, доктор впервые за все время поднял голову.

– Да, это я положил туда кости, – подтвердил он. – Думаю, я первый из сынов Адамовых, сфабриковавший улики таким образом, чтобы его обвинили в убийстве.

Теперь настала очередь сквайра недоумевать. Он переводил непонимающий взгляд с одного человека на другого.

– Кости! Обвинить в убийстве! – воскликнул он. – Что это все значит, черт возьми? Чьи кости?

– В некотором роде ваши, – покаянно признался доктор. – Мне нужно было убедить всех, что вы и правда умерли, а не исчезли волшебным образом.

Теперь сквайр был озадачен еще больше, чем его друзья во время его появления.

– Но почему? – вопросил он. – Я думал, что мы делали все это именно ради того, чтобы все вообразили, будто я исчез волшебным образом. Зачем вам так нужно было, чтобы я умер?

Доктор Браун стоял, подняв голову, теперь он к тому же очень медленно поднял руку и указал на утес, нависающий над берегом как раз над входом в пещеру. Это была та самая часть берега, где далеким весенним утром высадился Пейнтер и впервые заинтересовался павлиньими деревьями. Только деревьев теперь не было.

Сам по себе этот факт никого не удивил: уничтожение деревьев было одним из первых свершений новой власти в лице Трегерна. Однако все успели начисто забыть об этом, и теперь осознание значительности этого события обрушилось на них, будто глас с небес.