Грис вздохнул: увы, в словах его собеседника было много правды. Аль же, как ни в чём не бывало, продолжил:

- Так что сам понимаешь, мне от вашей компании никакой радости, одно беспокойство.

- Действительно, нехорошо получилось. Я даже не думал, что бескрылый станет суетиться ради одной-единственной норы.

- Чего уж теперь, - махнул Аль огрызком крыла, - Не огорчайся. От бескрылых иногда даже польза бывает. Я вот у одного нож спёр, у другого - крюк… Верёвки они тоже иной раз вполне годные бросают.

- Послушай, Аль, - сказал Грис терпеливо, - Я же вижу, ты никакой не тхаку, а нормальный крылатый, к тому же неплохой ловец. Почему ты торчишь один в этих кустах вместо того, чтобы присоединиться к какому-нибудь клану? Ведь тогда тебе не пришлось бы постоянно волноваться о своей безопасности.

- Например, вот поэтому, - хмуро отозвался Аль, растопырив голые хрящи ушей и покалеченное крыло.

- Хочешь, перебирайся ко мне, на полуденный склон? Я познакомлю тебя с Нуаром и Рэем. Увидишь, они нормальные парни и быстро привыкнут к тому, как ты выглядишь. Будем жить вместе, как маленький клан.

На какой-то миг лицо Альвиса оживилось, но потом он вздохнул, отвёл глаза и сказал серьёзно и строго:

- Нет. Не могу. А вам всем следует как можно скорее выметаться из Жабьей заводи. Поверь, луннокрылый, я говорю всё это не из вредности и не потому, что мне нравится тухнуть тут одному. Я расскажу тебе сейчас, в чём дело, а ты уж сам решай, верить мне на слово или нет.

Тебе сколько сейчас? Разливов одиннадцать-двенадцать? Вот и мне было примерно столько же, когда посёлок уничтожила чёрная гниль. Клан Найкиру в ту пору был одним из самых сильных и многочисленных на реке. Посёлок в Жабьей заводи насчитывал полторы сотни нор, и поверь мне, окопаться здесь звали далеко не всех подряд. Ну а мне просто повезло, мои родители были Найкиру. Я женился, вырыл нору посреди полуночного склона и считал, что настоящая жизнь только начинается.

Лучшим местом для норы всегда считался именно полуночный склон обрыва: течение вдоль него совсем тихое, к тому же стена заросла жимолостью, и потому почти не осыпается. А полуденную сторону постоянно подмывает во время разливов и ливней. Понятное дело, полуночный склон всем казался и удобнее, и безопаснее. Но то, что выглядело достоинством, на деле оказалось скрытым злом.

Жили мы тесно, и потому только самые старые норы копались по всем правилам: с поворотом в середине коридора, так, чтобы спальня оказалась поближе к стене и прогревалась Оком. Новые приходилось строить, больше думая о том, как не обрушить нору соседа. Коридоры стали делать почти прямыми, спальни и кладовки углублялись всё дальше в стену. В таких норах, конечно, гуляли сквозняки, и было весьма холодно в разлив, но кто ж об этом беспокоился! Некоторые даже считали, что глубокие норы лучше, потому что, копая их, не приходится постоянно натыкаться на корни кустов. Вскоре оказалось, что не одни мы такие хитрые. До нас тут уже кое-кто жил. Один из моих соседей, расширяя кладовую, наткнулся на старые кости в земле. Они когда-то принадлежали крылатому. Парень, понятное дело, вытащил их наружу и опустил в реку ниже заводи, туда, где течение поживее. Вроде бы, он всё сделал правильно, но это не принесло ему добра. Уже к утру мой сосед начал кашлять, ноздри и губы у него покрылись волдырями, а вечером он просто не проснулся. Мы опустили его тело в реку. Через пару ночей все, кто его провожал, тоже заболели, и тогда уже стало точно видно, что это - проклятье Летящего, чёрная гниль. Волдыри появлялись и во рту, и в носу, и под крыльями, а потом они лопались и на их месте образовывались глубокие чёрные язвы, окружённые новыми волдырями. Все, кого не коснулась зараза, поспешили покинуть посёлок, а заболевшим осталось только сидеть по норам и ждать встречи с Летящим. Мы с моей Чией заболели одни из первых. На восьмую ночь она умерла. Я валялся в норе рядом с ней и думал, что недолго нам быть порознь.

Не знаю, почему я не помер. Может, потому, что однажды вылез попить и не смог вернуться обратно в нору. Крыло у меня уже во всю гнило и дико болело, так что двигаться было почти невозможно, да и сил никаких не осталось. Я заполз в камыши и валялся там у самой воды. Когда приходил в себя, пил, иногда жрал лягушек. Мрак знает, сколько всё это продолжалось. Просто в одну паршивую ночь язвы у меня на морде и под крыльями вдруг начали подсыхать, а на ладони вскрылось несколько здоровенных гнойников. Раны очистились и мне стало намного легче, но на месте язв на крыле и ушах остались дыры, к тому же два пальца совсем перестали слушаться и сделались, как деревянные. Я их отгрыз, чтобы не мешали.

После я ходил в посёлок, искал других выживших. Не нашёл никого. Все норы были либо пусты, либо их хозяева умерли. Я слонялся по всем норам подряд и надеялся, что заболею снова, и тогда уж точно умру, но ничего такого не происходило. Зато начали появляться желающие узнать, что же стряслось с кланом Найкиру. И тогда до меня дошло: видно, Летящий сохранил мне жизнь для того, чтобы не позволить заразе расползтись дальше. Я стал показываться всем прилетающим в заводь, нарочно их пугать. Тогда-то среди крылатых и разлетелись всякие россказни о мёртвом тхаку. Не самая приятная слава, но своей цели я достиг, любопытных сильно поубавилось. Остались, правда, всякие любители острых ощущений, которых мышью не корми - дай попугаться. К таким я подходил поближе и говорил, что раз они меня увидели, то теперь непременно заболеют чёрной гнилью. Брехня, конечно, но действовало безотказно.

Я надеялся, что оставшиеся без пригляда норы постепенно обрушатся, и чёрная гниль снова скроется под землёй, но не тут-то было. Через три-четыре разлива от нор на полуденном склоне, действительно, не осталось ни следа, зато полуночная сторона обваливаться не собиралась. Тогда я начал сам понемногу закапывать норы. Их было около семидесяти, многие очень глубокие и с несколькими спальнями, так что работёнка оказалась непростой. Но пока я не закончу её, уходить мне отсюда нельзя. Я уже полностью закопал тридцать нор, а в остальные постоянно приношу ласточник и полынь. Говорят, их запах сдерживает заразу.

- Так вот оно что, - пробормотал Грис задумчиво, - А я-то удивлялся: зачем ласточник?

Аль насторожился.

- Ты что, лазил в норы?

- Ну да. В тот день, когда попал в сеть, и вчера, пока разыскивал Эни…

- Да ты ненормальный! - рявкнул Аль, резко хватая Гриса за крыло. Тот шарахнулся от неожиданности, но Аль держал цепко. Он подтащил Гриса к себе и принялся тщательно изучать внутренние поверхности его крыльев, губы и ноздри.

- Вроде, чисто, - тихонько ворчал он при этом себе под нос, - Хотя… Времени-то ещё прошло всего-ничего…

Наконец, закончив осмотр, он отпустил Грисово крыло и возмущённо заорал:

- Да откуда ты такой взялся на мою голову, мышь любопытная? Проваливай из заводи, пока цел! На полуденном склоне тоже нельзя ничего копать, там двадцать заражённых нор! Тебе повезло не наткнуться ни на одну из них, но нельзя же дразнить мрак вечно!

- Думаешь, я мог заразиться? - испуганно спросил Грис.

- Пока ничего не видно. Но кто знает… Болезнь не всегда проявляется сразу. Одно скажу наверняка: бояться уже поздно.

- И что ж мне теперь делать?

- Ждать. Сказать жене, пусть каждую ночь осматривает тебе и крылья, и рожу. Найдёт в течение луны хоть один подозрительный прыщ - тогда сразу возвращайся, будем вместе думать, что с тобой делать. Всё. Давай, проваливай уже отсюда. Надеюсь, больше не увидимся.

И Альвис, нахохлившись, поковылял к своей верёвке.

========== Клан Грису ==========

В посёлке Айолу стояла тишина. Все спали. Одна только Мэй проснулась внезапно, словно услышала чей-то зов. Торопливо, но тихо она выскользнула на леток норы. Было совсем рано: Око ещё не опустилось за виднокрай, небо слепило яркими красками и в воздухе пахло догорающим погожим днём. Внизу, под стеной, Мэй вдруг увидела Гриса вместе с малышом Эни. Они сидели на песке, у самой воды.