Теперь, уже более-менее взяв свои эмоции под контроль, Дин с виноватым выражением лица подошел к Касу:

— Я знаю, детка, мне жаль. Мне правда очень жаль, — честно сказал он. В отличие от кое-кого, стоящего рядом, Дин не был садистом. Он не получил никакого удовольствия от причинения Касу боли. Просто это был самый простой и эффективный способ закончить этот фарс более-менее натурально. Ангел продолжил угрюмо и недоверчиво смотреть на охотника, придерживая свой член, словно Дин в любую минуту мог наброситься на него. Дин подавил усмешку и осторожно потянулся к Касу:

— Да ладно, давай, позволь мне посмотреть. Я должен убедиться, что с ним всё в порядке, — конечно, с ним всё было в порядке, но это наигранное волнение могло успокоить Каса.

Ангел, однако, был не в настроении. Он не позволил Дину прикоснуться к себе, издав звук, явно отражавший недоверие. Внезапно Дин понял, что должен сменить тактику. Он шагнул вперед, врываясь в личное пространство ангела, и положил руку ему на талию. Не дожидаясь гневного или раздраженного фырканья, Дин опустился на колени, медленно скользя ладонью по обнаженным бедрам ангела, и посмотрел на Каса из-под ресниц — длинных и пушистых, как говорили женщины, обожавшие этот взгляд. Присев на пятки и слегка наклонив голову, Дин прошелся языком по нижней губе.

— Пожалуйста, разрешите мне оценить вред, который я так неосторожно нанес вашему члену, — в глазах Каса загорелся интерес, но ангел всё еще дулся, так что Дин пустил в ход козыри, — и позвольте поцеловать его, — интерес явно победил наигранную обиду. Отлично. Не хватало только вишенки на торте, — сэр.

Бум. Миссия выполнена. Кас убрал руку от члена и тут же запустил пальцы в волосы Дина, грубо дергая. Винчестер судорожно вздохнул: его член тут же отреагировал на уколы острой боли. Голову Дина резко запрокинули, он встретился взглядом с Касом. Буря, бушевавшая в глазах ангела, и близко не стояла с обидой, плескавшейся там еще несколько секунд назад. Более того, там было желание наверстать упущенное за эти пять дней. Голос Каса не имел ничего общего с обиженным и глухим ворчанием:

— Ты действительно думаешь, что заслуживаешь того, чтобы этот умный ротик оказался рядом с моим членом, мальчик?

Ох, неужели это действительно происходило? Видимо, желание Каса подыграть Дину нисколько не умалило его гнев. Дин подумал, не втянул ли он себя в неприятности, потом мысленно пожал плечами и решил, что за эти пять дней успел подготовиться к любым чертовым неприятностям. Прикрыв глаза, охотник откинул голову и закусил губу. Он предложил всего себя, надеясь усмирить ангельский гнев и заслужить прощение. Несмотря на всё это «я — ангел Господень» (или, может, как раз благодаря ему и отсутствию большого опыта во взаимодействиях с людьми), Кас всё еще был достаточно чувствителен.

Через несколько секунд до Дина дошло, как легко он мог ранить ангела неосторожным словом или жестом. Иногда промахи неизбежны. Например, когда Кас так вжился в роль, что невозмутимо притворялся, что трахает Дина, пока Сэм нагло смотрел. Позднее, когда произошедшее станет очередным воспоминанием, ангел наверняка поймет, что у Дина не было вариантов, и простит его. Проблема была в том, что у Дина не было ни малейшего желания ждать, пока это произойдет. Он не собирался еще несколько ночей спать в одиночестве (кстати, ему еще надо будет вернуть похищенное Лосем одеяло). Дин осторожно сформулировал то, что собирался сказать — даже если Касу окажется недостаточно простых слов, он хотя бы будет знать, что Винчестер действительно сожалеет о произошедшем.

— Нет, сэр. Но я всё же прошу вас позволить мне исправить плоды моей небрежности, — произнеся это, Дин понял, что облажался даже здесь. Небрежность? Определенно неправильное слово. То, как Кас сжал губы, только подтвердило опасения Дина, и тот продолжил, надеясь хоть что-то исправить:

— Простите, сэр, я оговорился. Это была не небрежность, а жестокость.

Это слово само по себе несло опасность, но сейчас лучше было переборщить. Дин увидел, как слегка меняется выражение лица Каса, и выдохнул… А потом заметил, как губы ангела сложились в улыбку.

В жестокую улыбку.

Дину пришлось напомнить себе, что он в безопасности: у него есть система цветов и стоп-слово. Кас искренне любит его и никогда не причинит настоящей боли. Ангел, должно быть, заметил страх в глазах Дина, потому что выражение его лица на секунду смягчилось, а пальцы, еще недавно тянувшие его за волосы, мягко и успокаивающе коснулись щеки. Дин выдохнул. Ему предстояло ответить за свои слова, но он был и будет в безопасности.

Через секунду всё вернулось на свои места, и во взгляде Каса можно было прочесть обещание наказания. Голос ангела был обманчиво мягок,:

— М-м-м-м… Небрежность. Жестокость. Такие разные понятия, правда? — Кас не ждал ответа, да и Дин не пытался заговорить. Нет, Винчестер сидел настолько неподвижно, насколько это было возможно. Он даже вспомнил тот момент, когда Кас сказал, что острота его зрения не зависит от совершаемых объектом наблюдения движений. Возможно, он и не был велоцираптором, но тень древнего, молниеносного хищника таилась в его глазах и в этой изящной, опасной неподвижности. Кас действительно был древним и молниеносным. Дин почувствовал, что не может нормально вдохнуть. Ангел окинул его внимательным взглядом, прошелся глазами от головы, резко запрокинутой назад, до коленей, прижимающихся к холодному полу.

Взгляд ангела заставил Дина чувствовать себя намного более обнаженным. Кас всегда это умел — безжалостно (или, в зависимости от момента, неимоверно нежно) обойти все слои защиты Дина и добраться до самых страшных и глубоких тайн. Голова закружилась, и Дин не мог сказать, произошло ли это от недостатка кислорода или от силы ангельского взгляда. В этот момент Кас слабо, но резко потянул его за волосы, и от неожиданности охотник наконец-то вдохнул. Кажется, именно этого результата ангел и добивался. Дин в очередной раз поразился, насколько проницательным был Кас. Когда легкие Дина вернулись к своей работе, ангел продолжил. Он говорил медленно, почти лениво, словно у него было всё время во вселенной, чтобы играть с человеком, стоящим на коленях у его ног. В конце концов, так оно и было. Впервые с того момента, как они оказались заперты в бункере, Дин почувствовал себя в ловушке.

— К примеру, — пауза между последней фразой ангела и этими словами была не больше пятнадцати секунд, но Дину казалось, что время тоже подвластно воле Кастиэля: оно сжималось и растягивалось, не поддаваясь подсчету, — Я обещал никогда не относиться к тебе небрежно, мой красивый мальчик, — в теории, эти слова были комплиментом, вот только акцент был сделан не на слове «красивый», а на том, чьим мальчиком был Дин, — Однако относиться к тебе жестоко…

Ангел замолчал, словно задумавшись. Дин знал правду. Кас просто растягивал неизвестность, наслаждаясь этой агонией ожидания.

— Что же… Жестокость определенно имеет место быть.

В теории, угрозы должны были пугать намного больше, чем обещания. Хотя, по сути, любая угроза была обещанием наказания… Но Касу каким-то образом удавалось с этим справляться: его немые обещания страшили намного больше, чем обличенные в слова угрозы. Обычная фраза по поводу жестокости несла в себе намного больше, чем просто констатацию факта.

Обычно, что-то в лице Каса подсказывало Дину, ждут ли от него ответа. В этот раз лицо ангела оставалось бесстрастной маской, и Винчестер понял, что это — проверка. Его желудок совершил несколько кульбитов, а дыхание опять сбилось. Дин приоткрыл рот, а потом резко захлопнул его, плотно сжав губы. Кас тихо засмеялся:

— Ох, нет-нет-нет, милый, — это нежное обращение почему-то прозвучало ужасающе, — ты сам предложил мне воспользоваться этим ртом. Отказываться от своего обещания, словом или жестом, было бы очень грубо.

Жесты Дина, конечно, ни в коей мере не были отказом от предложения, которое он сделал Касу пару минут назад. Когда Винчестер открыл рот, чтобы заявить о своей невиновности, ангел со сверхзвуковой скоростью просунул туда два пальца. Дин инстинктивно обхватил их губами и начал посасывать, обводя подушечки языком. Кас одобрительно кивнул.