Властитель Железных Холмов лишь качал головой и не удержался от реплики:
- С такой политикой хозяйствования тут скоро будут вторые Синие Горы!
Как же тяжело было возвращаться ко всему этому после светлых и чистых лесов, журчащих ручейков и полян, поросших нежными цветами! Как же ужасны казались эти темные высокие залы, сколь мертвы и безответны были эти малахитовые колонны! Даже травинка, выбившаяся из-под первого снега, могла дать больше поддержки и тепла. Даже бабочка, сев на руку, доставляла больше радости. Очередной долг давил на плечи не менее прежнего, возвращенного сполна. И на этот раз у него вновь не было выбора…
Единственное, что согревало душу во время прогулки по Эребору — это воспоминания о детстве. Очень далекие воспоминания. А яркими и живыми были сцены нелепой свадьбы с Фиа. Торин вновь и вновь видел ее в Эреборе, в этом драгоценном наряде из мифрила и сверкающих камней. А ведь она и правда смотрелась в нем нелепо, и сколь же прекраснее было прижимать ее к себе теплую и мягкую, а не облаченную в камни и металл! Она ушла тогда. И она никогда не будет жить здесь — в подземелье, без солнца и света, леса и бескрайних равнин. На мгновение Торина посетила мысль о том, что и сам он сейчас словно ходит рядом со своей же собственной могилой…
Тигры были с ним. Звери, безусловно, не были довольны жизни в подземельях, но твердо заявили о том, что будут рядом до возвращения госпожи.
Десять дней тянулись, словно вечность, в дальнейших спорах с Даином, пересмотре списков эльфийского добра, глупых разъяснениях о том, что теперь он может и не знать, где Кили и Фили. В череде этих десяти дней было лишь три знаменательных события: прибытие делегации Эсгарота с благодарностью за переданное им золото, нежданное письмо Трандуила и беседа с Бильбо.
Жители Озерного города выражали искреннюю радость по случаю его чудесного спасения, приносили извинения в том, что не смогли помочь, когда гномы обратились к ним, выражали уверенность, что Эребор под властью такого мудрого и справедливого правителя всегда будет надежным другом и союзником Эсгарота. В этом Торина сладко уверяли несколько часов к ряду, уничтожая вино и угощения. Казалось, он не доживет до ночи…
Эльфийский король, в отличие от эсгаротцев, очень кратко выражал свою радость по случаю его возвращения — явно понимая от себя, что радость омрачена. И в своем витиеватом стиле просил сообщить то, что он знает о Фиа — не прямо! Просьба Трандуила была ловко завуалирована, но хорошо понятна. Сообщить было нечего. Лишь то, что вернется она еще не очень скоро. Однако, отказывать в ответе — пусть и вчерашнему врагу, Торин не мог. Как-никак, это письмо было выражением искреннего волнения — вполне оправданного не только теми чувствами, которые еще явно не утихли в душе эльфа, но и простой порядочностью.
Все существо рвалось к концу дня на свежий воздух холодной осенней ночи. Вдохнуть всей грудью. Увидеть звезды. Дать тиграм возможность порезвиться и поохотиться. Холод пробирал до костей — зима вступила в свои права. Но только так можно было хоть мысленно, хоть в мечтах поговорить с ней — глядя на звезды… Хоббит нашел Торина одиноко сидящим на камнях и глядящим в небо…
- Ты замерзнешь тут.
Гном чуть удивился, что кто-то искал его в такой час и в таком месте, но от души обрадовался Бильбо. Усевшись рядом, они подумали про себя, что это повод сказать обо всем том, о чем раньше поговорить не получалось. Но — довольно долго молчали.
- Торин, не грусти так! Ведь она вернется к тебе. Нужно лишь дождаться. Я понимаю, как все это нелегко. Вам все время приходится расставаться. Вы так много уже пережили всяких несчастий. Если я могу помочь тебе…
- Ты и так уже сделал безумно много. А я тогда…
- Не нужно! Я ничего этого уже и не помню, потому что ты со мной! Просто я не могу уже видеть, как ты страдаешь! Осталось ведь не много…
«Целые сутки» — подумал гном, считая уже часы до полнолуния.
- Бильбо, осталась вся та жизнь, что впереди. Нам не быть вместе. Она всегда будет уходить. И никогда не станет жить здесь.
- Ну, вы будете часто видеться. Это тоже не плохо! Никогда не устанете друг от друга, каждая встреча будет радостной!
Бильбо осекся, поняв вдруг, что эти двое уже нужны один другому, как воздух…
- Прости…
В глазах обоих было столько грусти и взаимного тепла, что оставалось лишь тихо обнять друг друга и радоваться тому, что бывают на свете такие чувства и такие отношения. Леденящая холодом ночь стала много теплее.
- Ты можешь взять свою долю и покинуть меня. Флавия может устроить быстрый перелет — не чета тому, как мы шли сюда. Но я хочу просить тебя остаться.
- Конечно, я с радостью останусь! Если я нужен…
- Бильбо, я становлюсь чужим здесь. И я никому не могу этого сказать.
Продолжать было трудно, но нужно было решаться.
- И мне некуда от этого деться. Все изменилось. Что было ценным — теперь для меня ничего не значит. А то, чем я пренебрегал долгие годы — оказалось великой истиной, скрытой от меня.
- Я понимаю тебя. И знаешь — я рад!
Оба вдруг искренне рассмеялись.
- Я правда рад тому, что ты встретил свою любовь, что увидел радости в самых простых вещах, и, черт возьми, тому, что у тебя будут дети!
- Не говори об этом пока ничего! Они сами не говорят, и я не хочу. Мне страшно — вдруг что-нибудь случиться…
- Да нет же! Знаешь, благодаря тебе я теперь понимаю, как важно всегда верить в хорошее! Ведь и для тебя еще год назад задача победы над Смаугом была непосильной. Но ты верил. И оказался достоин любви существа, которое обладало достаточной силой даже для этого! В этом и есть ваше предназначение друг для друга! Да и три сердца, усилившие магию и уничтожившие дракона, в нее вложила твоя любовь. Когда я понял все это, я стал так тобой гордиться!
- Нечего мной гордиться. Бильбо, я на грани срыва. Я мысленно предаю свой народ, я мечтаю о том, чтобы уйти. Фили и Кили тоже уже заявили мне, что просят отпустить их жить с любимыми существами, спасшими их от смерти.
- Думаю, все разрешится. Великие этого мира придумают что-нибудь, поверь. И я хотел сказать… Точнее, предложить…
Бильбо сделал долгую паузу, раздумывал, напряженно мыслил. Но продолжил, достав из кармана кольцо.
- Вот. Я нашел это в подземельях. Я спасся от гоблинов благодаря ему. И ходил к дракону, одев его. Оно волшебное. Тебя не видят, когда ты его оденешь.
Гном посмотрел на кольцо, ничем не изменился в лице. Хоббит, собравшись с мыслями, продолжал:
- Торин, я простое никчемное существо. Мне ни к чему такая вещь. Твои архидриады, наверное, найдут ей нужное применение. А может, и ты сумеешь, благодаря ему, чаще бывать рядом со своей Фиа. Возьми! Оно теперь твое!
Рука с кольцом протянулась к другу. Качая головой, король Эребора, похожий в этот миг скорее на самого простого гнома, ответил:
- Бильбо! Ты знаешь — Фиа ненавидит золото. Да и я теперь его ненавижу. Не нужно. Ты нашел его — так пусть оно и будет у тебя.
Хоббит вздохнул, во взгляде его и выражении лица чувствовалось, что он испытал облегчение.
- Как скажешь. И я, пожалуй, уведу тебя отсюда. Ты и правда замерзнешь, и тебе еще рано прекращать беречься. Тебе нужно быть осторожным во всем.
========== Часть 7, глава 7 ==========
О какой осторожности могла идти речь, когда наступало время полной Луны? .. Фавелин, дорогая! Как же просто и замечательно ты все объяснила! Если бы еще понять, как сделать все правильно! Если не увидеть, то услышать должно получится. Это уже доступно. Уставшая от расставания душа Торина готова была умереть, если ничего не получится.
«И ты можешь призвать ее. Вся наша загадка — лишь в силе намерения».
Какое же еще нужно более сильное намерение? Торин стоял на каменистой площадке под темным звездным небом — в тишине, одиночестве, глядя на серебристо-желтый лик ночного светила. До полночи оставалось уже не долго. Холодный ветер трепал его волосы, холодил едва зажившие раны. Нужно было хотя бы услышать! Полночь наступила, но вокруг была тишина. Рука бессильно коснулась каменного отвеса скалы, голова в отчаянии падала на тыльную сторону ладони… Тишина. Одиночество. Боль. У него ничего не вышло.